Валерий Горшков - Фраера
– О-очень хорошо! – удовлетворённо воскликнул папа. – А теперь, лох, слушай меня внимательно!.. У тебя есть последний шанс умереть легко и быстро, вместо того чтобы в течение двух минут планомерно распиливаться на две части! Сейчас ты мне скажешь, где остальное золото, иначе – пеняй на себя!.. Я никогда не был палачом и не занимался такими мерзостями, но сейчас, сука, ты меня довёл!
Профессор резким движением выдернул изо рта окурок «Мальборо» и отшвырнул его в сторону.
– Золото! – орал он, выпучив глаза. – Где ты спрятал золото?!
Сергей, не моргая, смотрел на впадающего в паранойю авторитета, и вдруг на его донельзя истерзанном лице появилась самая настоящая улыбка. Запёкшиеся рваные губы медленно растянулись в стороны. Он демонстративно издевался!
Профессор впал в стадию буйного помешательства.
– Что-о-о?! – брызгая слюной, рычал он, нависнув в нескольких сантиметрах от Павлова. – Вот так, значит, Да?!
– Где… она?.. – произнёс одними губами Сергей, но Профессор находился близко и сразу сообразил, что имел в виду приготовленный к закланию смертник.
Он ехидно улыбнулся и медленно, словно объяснял прописную истину неразумному ребёнку, сказал, получая огромный кайф от своих собственных слов:
– Так уж и быть, перед смертью ты узнаешь правду. От неё тебе станет ещё хуже, и умирать ты будешь в гораздо более херовом настроении, чем если бы чувствовал себя героем, не открывшим плохим дядям страшную тайну! – Авторитет смачно сплюнул себе под ноги и растёр плевок ботинком. – Герц, ублюдок, похитил её вместе с одним наркоманом, чтобы шантажировать тебя и узнать, где рыжье. Но этот колотый мудак решил, что ему все можно, и сделал из твоей красавицы самую настоящую трехстволку! – Профессор засопел от удовольствия. – Да, он трахнул её во все места, куда только мог засунуть! А потом взял осколок бутылочного стекла и расписарил её, как Репин, всеми цветами радуги! Ни единого живого места не оставил, гондон… Герц, само собой, увидев такой авангард, пришёл в бешенство и придушил наркомана собственными руками, а потом засунул обоих в багажник машины и сбросил в канализацию, где их благополучно сожрали голодные питерские крысы!.. Вот и все. Я хотел сделать тебе на прощание подарочек – показать обглоданную черепушку твоей невесты, но, увы, ничего из этого не вышло. – Профессор пожал плечами. – Мы не нашли даже костей. Люк нашли, а кости – нет. Или крысы утащили, или нашли менты и увезли в морг, сейчас это уже неважно. Важно, что ты, Ромео, подохнешь медленной, мучительной и ужасно кровавой смертью, но я за ней наблюдать уже не буду. Мне жалко своё драгоценное здоровье и несчастные нервы. Я просто нажму на кнопку, а сам сяду в машину и уеду в город, в какой-нибудь приличный ресторан, где с огромным удовольствием сожру сочный бифштекс и выпью двести граммов хорошей водяры!..
С этими словами Профессор подошёл к пульту и нажал большую красную кнопку.
Электрические контакты щёлкнули, и блестящий острый диск с длинными кривыми зубцами взвыл, набирая огромные обороты.
Платформа вздрогнула и плавно двинулась в сторону диска, с каждым мгновением сокращая расстояние между ним и неподвижно лежащим на спине мокрым, окровавленным парнем.
Профессор в последний раз улыбнулся и двинулся к своей машине.
Глава пятьдесят пятая
Не отпустить живым!
Едва «мерседес», за рулём которого сидел я, вылетел с грунтовки на асфальтированную площадку перед домом, идущий к «семёрке» мужчина обернулся и помахал мне рукой, чтобы я подъезжал ближе.
Я сразу понял – он принял меня за Герца, и поморгал в качестве приветствия фарами.
Но я-то узнал его.
Это был человек со шрамом, который приходил к ювелиру вместе с толстым «бюрократом» и покупал у нас золотые монеты с остальными, не особо ценными побрякушками.
Это был Профессор, главный организатор охоты за нами и настоящий виновник всех тех смертей, что случились со времени её начала.
Я выхватил из-за пояса пистолет, нажал на тормоза и, выпрыгнув из машины, навёл его на лоб преступника.
– Стоять! Не двигайся, Профессор, иначе твои тупые мозги растекутся по этому дивному асфальту! Где мой друг и девчонка?!
Я сжал воронёную ручку двумя руками и приготовился к тому, что папик сейчас постарается выхватить свой ствол и всадить в меня пулю.
Но его поступки произвели на меня совершенно дикое впечатление. Вместо того чтобы испугаться или попробовать сыграть на опережение, что в сущности было самым настоящим самоубийством, он лишь идиотски усмехнулся и спокойно сел за руль «Жигулей».
Но меня такой расклад не устраивал, и я, накоротке двинув ему кулаком в ухо, выволок красавца обратно, бросив на асфальт.
– Что, мужик, плохо по-русски понимаешь? Я спросил тебя – где Сергей и Ира?! Лучше тебе ответить, а то я парень нервный, могу случайно нажать на курок, и ты отправишься вслед за своими ублюдками, рыжим Герцем и Сандро.
– Так ты их все-таки достал, – оскалился Профессор, поднимаясь на колени и не спуская с меня глаз.
Улыбка на его безумном лице постепенно сменялась маской ненависти.
Я стоял, широко расставив ноги и наведя смертоносное отверстие в стволе ему в лоб.
Я действительно готов был выстрелить, но для начала хотелось услышать несколько слов.
– Здоров, сучонок… – прошипел папик. – Только ты опоздал! – В его глазах сверкнул огонь. – Они уже сдохли, как собаки! И ты… тоже скоро подохнешь…
До моих ушей донёсся какой-то странный звук, словно где-то неподалёку от меня работал распиловочный станок.
Я мельком взглянул на стоящего на коленях авторитета и заметил, как он искоса посмотрел на большой деревянный сарай, расположенный рядом с домом. Звук, похоже, шёл с той стороны.
И тут меня словно двинули по затылку! Не раздумывая, я двинул Профессору ногой в лицо и со всех ног бросился к сараю. Господи, только бы успеть!..
Я ворвался сквозь открытые двери, и, несмотря на то что ожидал увидеть нечто подобное, онемел и на мгновение потерял способность понимать происходящее.
Хаммер находился на волоске от смерти. Ещё пара секунд – и сверкающий диск вошёл бы в его тело так же легко, как в сливочное масло.
Серёга лежал на спине, совершенно мокрый, израненный, в превращённой в лохмотья одежде, а из многочисленных ссадин медленно сочилась кровь, окрашивая ткань в ярко-алый цвет.
Я метнулся к нему, схватил за плечи и рывком сбросил с этого импровизированного места для человеческих жертвоприношений.
Упав на землю, Хаммер тихо застонал, и я, к огромной радости, окончательно убедился, что он жив.
Наклонившись над другом, чуть приподнял его голову и подсунул под неё лежащую неподалёку ветошь.
– Эй, дружище! Хватит изображать из себя страдальца! Пора дать по шее этим ребятам и спокойно отправляться домой! Ты не забыл, у нас сегодня по плану тренировка?
Хаммер, чуть дрогнув веками, открыл глаза и, увидев меня рядом с собой, попытался то ли улыбнуться, то ли что-то сказать.
Вспомнив об оставленном около машины Профессоре, я поднялся на ноги и побежал прочь из сарая.
Но едва я миновал настежь открытые двери, как мотор «семёрки» взревел, и автомобиль на полной скорости помчался в сторону грунтовки. Ещё немного – и у Профессора будет вполне приличная фора, чтобы уйти, не расплатившись по счёту. Когда я прыгал на сиденье «мерседеса», «Жигули» уже скрылись за соснами.
Я завёл движок и бросился в погоню. Нёсся по зигзагообразной, ухабистой, с многочисленными глубокими лужами, лесной дороге и думал лишь о том, что любой ценой должен помешать Профессору добраться до своих братков.
Меня очень трудно испугать, когда дело идёт о честной драке, но воевать со всеми находящимися под Профессором быками нам с Хаммером явно не под силу.
Я не знал тогда, известно ли Серёге о местонахождении его похищенной невесты. Возможно, что Профессор, за которым я так отчаянно гнался, был единственным выходом на след.
Но я точно знал, что ни в коем случае его нельзя отпускать живым, иначе, если Ира ещё пребывает на этом свете, её ждёт страшная участь.
Глава пятьдесят шестая
Улов пенсионера
Военный пенсионер Николай Фёдорович Ольшанский, сколько себя помнил, был заядлым рыбаком. Вот уже пятьдесят с лишним лет все свободное время подполковник инженерных войск в отставке проводил на берегу различных водоёмов – едва ли не во всех уголках некогда бескрайней Родины.
Ольшанский был, что называется, дока по части обнаружения, прикормки, выуживания и последующего вкусного приготовления самой разнообразной рыбы – начиная от неприхотливой плотвички и заканчивая такими элитарными экземплярами, как пятнистый балтийский лосось, казахстанский сом, волжский сазан и дальневосточная горбуша.
Зимой и летом, осенью и весной он самозабвенно предавался любимому занятию. В «ранешние» времена, когда более чем приличное денежное содержание офицера Советской Армии позволяло не экономить на «святом», Николай Фёдорович мог запросто позволить себе укатить за сто – двести километров от военного городка только для того, чтобы пару часов поупражняться с блесенкой, бродя в болотных сапогах вдоль поросшего камышом берега затерянной в лесных дебрях речушки. Или понаблюдать за неподвижно стоящим на зеркальной водной глади поплавком, когда речь шла об ужении в одном из мало кому известных прудов, где ещё в незапамятные времена Никиты-Курурузника разводили огромных зеркальных карпов…
