Валерий Горшков - Фраера
Я убедился, что теперь моему другу уже ничто не грозит, снова завёл при помощи проводков серебристый «мерседес» бедолаги Герца. Найдя самый захолустный двор во всей округе, оставил машину там, не забыв предварительно стереть свои отпечатки пальцев со всех предполагаемых мест касания.
Пользоваться украденной бандитской машиной без документов и ключа зажигания – дело небезопасное. Теперь отпала насущная необходимость в колёсах, и я мог избавить себя от них.
Но две очень серьёзные проблемы все ещё оставались. Во-первых, Ира так и не нашлась, а во-вторых, я никак не мог сообразить, куда же все-таки делось оставленное нами на буксире золото?
Часть седьмая
Всё позади
Глава пятьдесят восьмая
Новость дня
Я решил не возвращаться пока на Большую Монетную, а на некоторое время остаться в части и побыть с Сергеем, который, слава богу, после выпавших на его долю передряг смог заснуть беспокойным сном.
Я упросил дежурного офицера и, поставив стул рядом с койкой Хаммера, приготовился выполнять обязанности сиделки. Но док знал своё дело – он вколол моему другу такую дозу снотворного, которая без проблем могла бы свалить с ног даже медведя, так что мне не пришлось среди ночи объявлять аврал и будить нашего медика.
Позвонил родителям Иры, выяснил обстановку, но у них по-прежнему не было от дочери никаких известий. Правда, милиция уже объявила розыск, и у изволновавшихся за последнее время предков появилась маленькая надежда.
Я оставил им номер телефона КПП аварийно-спасательной партии, а сам одолжил у одного из бывших сослуживцев плеер и, нацепив почти незаметные наушники, погрузился в прослушивание медленных композиций Фрэнка Дювала. Мои нервы тоже изрядно поистрепались за прошедший день, так что небольшой релакс пришёлся как раз кстати.
Не успела кассета доиграть до конца одну из сторон, как я уже спал, сидя на стуле рядом с Павловым и облокотившись плечом о стенку.
Я не стал рассказывать родителям Ирины о её похищении, иначе пришлось бы говорить, но уже не им, а более компетентным людям про пятерых жмуриков, сотворённых мной и Серёгой за истёкшие двадцать четыре часа.
Я понимал, что существует только одна возможность найди девушку – подробно расспросить Хаммера, у которого могла быть какая-нибудь информация о её местонахождении.
Профессора воскресить невозможно, а значит, приходилось ждать до утра.
Проснулся я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо.
Чисто инстинктивно, в продолжение только что увиденного сна, где я не на жизнь, а на смерть сцепился с Профессором врукопашную, хотел заехать «будильнику» в челюсть, но сильная рука перехватила моё запястье, и послышался хорошо знакомый голос:
– Тихо, тихо… Просыпайся! Тебя срочно к телефону… Да очнись ты наконец, честное слово!
Я открыл глаза и увидел стоящего рядом Дмитрича Красикова. Он буквально силком стащил меня со стула и подтолкнул к двери.
– Давай на КПП!.. Там отец Ирины, Серегиной невесты…
Сон сняло как рукой.
– Какие-то новости?! Дмитрич, не молчи! Она нашлась?!
– Нашлась, в военном госпитале. «Скорая» не рискнула везти её в больницу, так как состояние девчонки оказалось совсем никудышное, нужно было срочно класть на операционный стол. – По голосу я понял, как волнуется мичман. – Дорога была каждая минута…
– Что с ней произошло?! – схватил я Батю за рукав синей форменной куртки и заглянул ему в глаза. – Как она себя чувствует?
– Пока в реанимации, но врачи говорят, что все образуется… Её сильно порезали. Больше ничего не знаю, сам спросишь. Думаю, тебе нужно будет поехать, навестить не столько её, сколько несчастных родителей девочки. – Красиков резким рывком открыл дверь КПП, так что дежурный подпрыгнул на своём стуле. Переведя дух, мичман кивнул на лежащую на столе телефонную трубку. – Потом вернёшься, у меня есть к тебе один серьёзный разговор.
Дмитрич убедился, что я все понял, и вышел на плац, оставив меня наедине с обеспечивающим офицером и трубкой.
– Алло, алло, Глеб! Это папа Ирочки!.. Господи… Приезжай скорее в госпиталь!
– Какой адрес?! – Слышимость была просто на удивление хреновой, словно я разговаривал не с Питером, а с Петропавловском-Камчатским. – Я не разобрал, что высказали…
– Госпиталь на Рижском проспекте! Я буду ждать тебя на проходной!.. Алло?!
– Все понял, еду! – Я кинул трубку на аппарат и выскочил из домика контрольно-пропускного пункта.
Часть находилась отнюдь не в центре, так что поймать среди ночи такси было делом весьма непростым, но, как всегда, на помощь пришёл Дмитрич, наш с Хаммером ангел-хранитель. Не успели мои ботинки коснуться асфальта плаца, как из-за угла выскочил, освещая дальним светом красные металлические ворота, «уазик» командира. Водительская дверца приоткрылась, и из неё выглянула физиономия старшего матроса Белкина, личного шофёра кап-три Рогожина.
– Садись давай! – крикнул он, махая мне рукой. – Батя приказал тебя отвезти туда и обратно!
Я обежал машину и прыгнул на сиденье рядом с Белкиным.
– Гони в госпиталь, на Рижский проспект! – выпалил я, переводя дух. – Это возле Фонтанки…
– Знаю, знаю, – с готовностью кивнул водила, наблюдая, как дежурный по части открывает ворота. – Как у тебя дела-то?.. Я слышал, с Хаммером случилась какая-то неприятность?
– Откуда слышал? – Фары «уазика» вырвались за пределы части и распугали прогуливающихся по тротуару котов, которые как ошалелые бросились врассыпную. – Кто болтает?
Я посмотрел на Белкина, видимо, чересчур пристально, так как он мгновенно смутился и пожал плечами.
– Так, пацаны… Серёга ведь в лазарете, да? – В его глазах снова промелькнуло любопытство.
– Да. Только не лезь ты лучше в это дело. Слишком все серьёзно. И не болтай лишнего, иначе…
– Да я что? Я ничего.
И потеряв желание задавать вопросы, личный шофёр командира полностью обратился во внимание, стараясь держать максимально возможную скорость.
Глава пятьдесят девятая
Посещение госпиталя
Улицы были практически пустынны, если не считать попавшихся нам по дороге нарядов милиции, но у них не было привычки тормозить военные машины ни днём ни ночью. Если что – пусть ВАИ занимается.
Так что до госпиталя мы доехали очень быстро, и я сразу же заметил стоящего с сигаретой возле проходной отца Иры. Видимо, он не ждал, что я приеду на военном «уазике», поэтому обернулся как-то опасливо, когда услышал мой оклик.
– Жди здесь, – я хлопнул по плечу Белкина и выпрыгнул на асфальт.
Кандидат наук щелчком выбросил окурок и быстрым шагом пошёл мне навстречу.
Когда свет тусклого уличного фонаря упал ему на лицо, я в первый момент ужаснулся – так сильно отразилось на пожилом учёном пережитое им за последнее время. Вероятно, мысленно он уже расстался навсегда со своей дочерью, и лишь слабая надежда поддерживала в нем и его жене желание жить.
Меня нисколько не смутило, когда практически полностью поседевший за последние двое суток мужчина обнял меня, как родного, и стал плакать.
Я терпеливо дождался, пока он не ослабит объятия, а потом принялся задавать идущему впереди меня к реанимационному отделению Владиславу Антоновичу все интересующие меня вопросы.
Он молча выслушал их, а потом неожиданно спросил меня самого:
– Глеб, а тебе не кажется, что ты тоже должен рассказать мне кое-что?
– Да, вы правы.
Мне ничего не оставалось, как начать с самого начала, с того весеннего вечера, когда мы с Хаммером неожиданно наткнулись на огромное богатство.
Когда я закончил, Владислав Антонович некоторое время молчал, но потом положил мне на плечо руку и произнёс:
– Мне трудно вас судить, ведь я её отец. Но ты должен со мной согласиться – Ира пострадала ни за что, просто потому, что любила и – я надеюсь – до сих пор любит Сергея и хочет выйти за него замуж.
Когда мы свернули за угол и я увидел сидящую на выставленном в коридор диване Елену Викторовну – Ирину мать, Владислав Антонович наклонился к моему уху и прошептал:
– Прошу тебя, не рассказывай матери то, что ты рассказал мне. Если спросит – ответь, что Сергей разбился на своей машине… Придёт время, боль поутихнет, и я сам поговорю с ней. Хорошо?
Мы уже подошли к дивану, и я не стал отвечать вслух, а лишь едва заметно кивнул. Мне снова предстояло вынести слезы, но на сей раз уже женские, что было куда труднее.
Когда Елена Викторовна прекратила плакать, я поинтересовался состоянием здоровья Иры и спросил, можно ли её навестить.
– Доктор сказал, что она уже вне опасности. Только… – на покрасневшие от недосыпания и нервного напряжения глаза женщины опять накатились слезы, – только у неё на теле все равно останутся шрамы от порезов. Надо не меньше десяти тысяч долларов, чтобы пластический хирург мог вернуть Ирочке хотя бы часть того, что было раньше. А где найти такие деньги?.. Мы простые люди, у нас почти ничего нет! – И она снова разразилась рыданиями.
