Владимир Першанин - Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!
– Если доживем, – мрачно добавил наводчик Янков. – Давайте подкалиберный зарядим, товарищ лейтенант. Наткнемся на какого-нибудь громилу вроде «тигра».
– Заряжай, – согласился Карелин.
Десантники сидели настороженные, держа в руках автоматы. Павел не мог вспомнить, возят ли фрицы своих пехотинцев на броне танков. Кажется, нет. У них техники хватает. А человек на танке или самоходке – легкая мишень в любой стычке.
Воевать еще толком не начали. Разбили грузовик да мотоцикл, а двух ребят уже потеряли. И третьему бедро насквозь просадили, довезут ли живым?
– Остановимся, послушаем, – дал команду лейтенант.
Вдали доносился шум моторов. Затем пронесся по другой стороне балки мотоцикл. За ними, что ли, гонятся?
Стало окончательно ясно, что в балке среди деревьев сосредоточена какая-то немецкая часть. Может, всего одна батарея или несколько танков, а может, хороший кулак. Карелин с раздражением подумал, что вместо блуждания по холмам можно было связаться с авиацией и выслать хотя бы тихоходный У-2.
Ну и что? Прилетит разведчик на скорости 120 километров в час и собьют его, прежде чем он успеет осмотреться и что-то сообщить по слабенькой рации. Пару истребителей выпрашивать – целая проблема. Так что нечего в рассуждения пускаться, а проверить балку своими силами и поскорее убираться. Павел уже понял, что в таком удобном месте, когда вокруг голая степь, немцы обязательно организуют узел обороны. Самое подходящее место для удара по наступающим советским войскам.
Двигались осторожно, ожидая каждую минуту наткнуться на танк или орудие. А то и заметить не успеют, как сверкнет из засады вспышка. На небольшом расстоянии немцы не промахнутся. Карелин слышал за спиной тяжелое дыхание Ульяна Осина. Он тоже отлично понимает, на какой тонкой нити висит их жизнь.
Но наткнулись внезапно на полевые кухни. Две штуки слабо дымили – повара опытные, сушняк понемногу подбрасывали. Неподалеку стояли в ряд укрытые маскировочными сетями три грузовика. И четвертый, с будкой и открытой от жары дверью, прижимался к тополю. Торчали гибкие штыри антенн, провод опутывал ветки дерева.
Стационарная полевая радиостанция. И одновременно тылы какой-то части. Укрылись неплохо, с самолета их не разглядишь. Русскую разведку они явно не ожидали. Рассчитывали, что двинутся по дороге, а не полезут по холмам и оврагам. А гул моторов заглушала орудийная канонада. Сигнал тревоги раздался через считаные минуты.
– Бей по радистам, – скомандовал Павел.
Дефицитный подкалиберный снаряд с вольфрамовой головкой, рассчитанный на броню тяжелых танков, искрящимся клубком вспыхнул на поверхности камуфлированной будки. Все три дюйма снаряда пробили дыру, а там, внутри, раскаленный наконечник отделился от оболочки и прошил насквозь напичканную аппаратурой будку.
Все происходило как в замедленном фильме. Застыл повар с ведром в руке. Из открытой двери радиостанции выпрыгивал солдат. Впереди разворачивалась зенитная 20-миллиметровка, застучали частые звонкие выстрелы.
– Осколочный! – командовал сам себе заряжающий Осин.
За секунду успел сорвать предохранительный колпачок и вбросил снаряд в казенник орудия. Трассы мелких зенитных снарядов, способных за сотню метров пробить дюймовую броню, тянулись к самоходке Сани Зацепина. Лязгнуло о металл раз и другой, следом взорвался мелкий фугасный снаряд.
Как ни быстро прыгали десантники, но одного из них ударило в прыжке и смяло, как тряпичную куклу. Зацепин тоже рассчитывал на танки, и орудие было заряжено бронебойным снарядом.
Наводчик, не слишком опытный, да еще оглушенный ударами по броне, пальнул неточно. Бронебойный снаряд взметнул фонтан земли, снес часть бруствера рядом с зениткой и с треском проломил дорожку брызнувших в разные стороны кустов терновника.
Заряжающий на машине Зацепина, торопясь подать очередной снаряд, невольно приподнялся, выглядывая цель. Яркая трасса, стремительно увеличиваясь в размерах, неслась ему прямо в лицо.
– Мама…
Вряд ли боец успел что-то произнести. Младший лейтенант увидел лишь его расширенные от ужаса глаза, а затем словно хрустнул грецкий орех. Без усилия, с легким треском. Саню Зацепина обдало брызгами крови, а заряжающий, с излохмаченным танкошлемом и бурым месивом вместо головы, свалился на дно машины.
Расторопные, тренированные зенитчики, привыкшие иметь дело с быстрыми целями, успели врезать в «сушку» Зацепина еще несколько снарядов, пробить кожух, защищавший откатник орудия, и сбросить с брони тесно прижавшегося к ней десантника.
Наводчик Никита Янков настрелялся за полгода войны достаточно и не зря вместе с нашивками за ранения носил две тяжелые тусклые медали на засаленных, старого образца колодках. За боевые заслуги! И за подбитые цели…
Осколочный снаряд весом шесть килограммов взорвался тоже на бруствере. Часть осколков зарылись в землю. Но оставшихся острых кусочков металла и взрывной волны хватило, чтобы уложить двух зенитчиков, тяжело ранить третьего и перевернуть легкую автоматическую пушку.
Именно в этот момент все пришло в движение. Повар побежал в лес, держа на весу простреленную руку. Трое солдат открыли огонь из автоматов по десантникам, перебегая от дерева к дереву. В них пустили осколочный снаряд, который переломил молодой тополь. Водители кинулись к грузовикам, торопясь вывезти их из-под огня. Десантники, наткнувшись на автоматные очереди, залегли и вели ответный огонь. Из продырявленной полевой кухни выбивались струйки пара.
Саня Зацепин угодил фугасным снарядом в борт грузовика, разнес кузов и выбил два колеса. Машина осела на один бок. Водитель успел выпрыгнуть и побежал к ближнему дереву, передергивая затвор карабина.
Радиостанция полыхала чадным пламенем, выпуская клубы черного дыма от горящей пластмассы передатчиков и прочих приборов.
Двое десантников бросили гранаты и подорвали еще один грузовик. Но это была не главная цель – всего лишь тылы. Танки, минометы, пушки наверняка находились где-то впереди. Даже если бы кто-то из бойцов знал немецкий, «язык» бы не помог.
Если не поторопишься, обе самоходки зажмут, расстреляют.
– Саня, за мной! Десант на броню.
Пехота, торопливо обшарив убитых в поисках трофеев, карабкалась на «сушки».
– Куда девать погибших? Брать с собой?
Это кричал сержант, командир десанта, уже потерявший четырех человек.
– Оставить. Подберем позже.
– Сашка, справитесь втроем?
Зацепин, в изодранном комбинезоне, заляпанный кровью, молча кивал и смотрел на мертвое тело своего заряжающего.
– Или в помощь Осина дать?
– Обойдусь. Сам обойдусь! Честное слово, товарищ лейте…
Последние слова утонули в треске заработавших двигателей. Напряженные, сообразившие, что попали в дрянную ситуацию, десантники держали наготове автоматы, вжимаясь в броню. Кто-то выпустил очередь в грузовик. Его осадили.
– Не дергайся! Сиди тихо, настреляешься еще. На поляне едва не в лоб столкнулись с танком Т-3.
Это была машина нового образца с 75-миллиметровым орудием и наваренными листами дополнительной брони.
В жизни часто все решает случай. Машина Карелина шла хоть и первой, но ее прикрывали молодые сосны. Самоходка Зацепина двигалась по открытому месту. Наверное, они увидели друг друга одновременно, но реакция более опытного немецкого экипажа оказалась быстрее. Все произошло настолько неожиданно, что даже десантники не успели спрыгнуть. Их сбросило, швырнуло на землю мощным толчком бронебойной болванки, которая врезалась в броню СУ-76 Сани Зацепина.
Когда Алесь Хижняк развернул машину, чтобы помочь товарищу, раскаленная болванка уже воспламенила бензин. Самоходка младшего лейтенанта Зацепина за считаные секунды превратилась в костер.
Более крепкий физически, младший лейтенант Зацепин тащил к задней дверце потерявшего сознание наводчика. Он никак не мог открыть защелки (возможно, их заклинило), и это стоило жизни наводчику, который вспыхнул в своем промасленном комбинезоне.
Саня протянул руки, пытаясь схватить его, выдернуть из огня, но нестерпимый жар заставил отшатнуться, лопнула обгоревшая кожа на ладонях. Наводчик, крича что-то невнятное, встал на колени, затем поднялся в рост. Это было жуткое зрелище – черный горящий человек.
Зацепин перевалился через задний борт и, шатаясь, побрел прочь. Десантник пытался поднять с земли товарища, потом отпустил его и крикнул:
– Бежим, лейтенант. Сейчас рванет.
– А этот, – Саня показал на тело лежавшего десантника.
– Шея сломана.
Уцелевший командир самоходки и пять-шесть десантников, сбившись в кучку, успели отбежать шагов двадцать.
Взрывная волна свалила их на траву. Саня с трудом приподнялся. Его родная «сушка» вместе с погибшим экипажем уменьшилась вдвое. Нижняя часть корпуса с выбитыми колесами и порванными гусеницами уже не горела, чадила, выплескивая редкие языки огня.
