Андрей Негривода - Филин – ночной хищник
— Ты за что его так-то? — Слегка дрогнувшим голосом, спросил Медведь.
— Сволочь! Подонок! Мразь ненасытная! Что он, что папаша его. Хоть бы трахали как люди, если невмоготу, а то, как привыкли тут коз своих в горах трахать, так и нас — куда попал(!) и когда захотелось. Гады!
— Ладно, тихо. Не шуми, нам ещё выбираться нужно. Успокойся, и пойдите, поищите одежду. Лучше джинсы какие-нибудь и свитера. — Сказал Игорь, погладив девчонку по голове. — А мы ещё на пару минут задержимся.
Лежавший на полу Реваз, начал подавать признаки жизни. Крепок оказался командир «гвардейцев», видимо школа ВДВ не прошла для него даром. В полуобморочном состоянии ему удалось, всё же, сесть и обвести мутным взглядом комнату. Глаза его остановились на, лежащем в углу, мальчике. Он понял всё и сразу.
— Сына убил, зачем? — Полный ненависти взгляд сверлил Медведя.
— Это его женская месть настигла. Мал он был ещё упражняться в сексе в таких количествах да в таких формах. А, в общем, правильно. Меньше уродов, подобных тебе, будет.
— Ты мой кровник. Я тебя найду и убью…
— Ага, хорошо. Если получиться. — Сказал Медведь, поворачиваясь к выходу.
Мимо уха Игоря что-то, едва уловимо, просвистело. Обернувшись, он увидел Реваза, со «Стечкиным» в руке и двумя ножами брата: в горле и под левым соском, оседающим на свою постель.
— Шустрый оказался наш Ревазик. — Произнёс Брат, возвращая свои ножи на, принадлежащее им место.
— Спасибо, Каха. — Только и сказал Медведь…
…Уходить из Ачандары решили на джипе Реваза. Этот джип должны были знать всё, что давало надежду на безостановочный проезд. Плюс ночь, снег и затемненные стекла. Ключи от машины нашли в спальне.
— Ну что, девчонки. — Обратился Игорь к пленницам, одетым в джинсы, свитера и какие-то куртки. — Знакомится, будем потом, а пока что марш в машину. На пол между сидениями. Ясно?
Пленницы дружно закивали головами.
— Брат, что с машиной?
— Всё в порядке, брат, — отозвался Каха. — Бензина под пробку. Всё работает как швейцарская «Омега». В грузовом отсеке оружия целый арсенал.
— Хорошо. — Медведь посмотрел на часы. Время 1.05. — Брат — за руль, Ганс — в грузовой отсек, будешь прикрывать, если не получиться уйти по-тихому. Всё. По коням!..
…Из селения выбрались без приключений. Встретившиеся по дороге дозоры их не остановили — мало ли куда направился командир, спрашивать не принято. Доехав до Приморского, Медведь приказал остановиться:
— Тормози, Брат. Съедем с шоссе и подождём до утра. А то, ещё чего доброго, в Новом Афоне нас наши же и посекут пулеметами на блокпосту, спросонья. Подождём. Авось пронесёт.
Игорь смотрел на обильный снегопад и вспоминал что-то уже очень далекое. Подобные воспоминания, похоже, мучили Брата и Ганса.
— Ну что, красавицы, поведайте нам кто вы и как оказались у Реваза.
— Мы из Белореченска. Ехали на поезде в Тбилиси. У нас там бабушка живёт.
— Вы что сёстры? Что-то не очень-то вы похожи.
— А мы двоюродные — это наши мамы родные сёстры.
— Ну и как же вас таких ссыкух малолетних одних отправили.
— Ну не такие уж мы малолетние, мне уже 21, а Наташке — 20. Что не верите?
— Да что-то не очень.
— А никто не верит. Да и не одни мы ехали, с нами наши парни были. — Как-то очень грустно произнесла говорившая. — Только, слабы в коленках, оказались. По зубам получили и всё, сникли кавалеры.
— Да. Такое тоже бывает. Ну а дальше?
— А что дальше? Поезд остановили, как только проехали Гагры. Начали грабить. А нас с собой забрали, и ещё двух девчонок. Где они не знаю. Они сразу куда-то подевались. А нас этот скот взял себе, для «работы» по дому. И заставлял работать всеми частями тела. — Девушка всхлипнула. — А по ночам отбирал одежду. Говорил, что овцы среди овец не замёрзнут. Мы так и спали, среди овец.
— Давно вы здесь?
— Больше месяца уже. — Девушка начинала плакать.
— Ты это, мокрую историю свою заканчивай. Раньше плакать нужно было, а теперь всё, домой едем. — Игорь нежно гладил девушку по волосам. — Ну что, не будет истерик?
Она отрицательно мотнула головой.
— Вот и добре. Всё будет хорошо.
Рассвет наступал как-то медленно, не уверенно. В 5.30 Медведь решил, что пора:
— Ну что, Брат, двинули?
— Двинули. — Ответил Каха, выводя джип на шоссе.
И тут откуда-то слева ударила автоматная очередь. Реакция Ганса была мгновенной — в разбитое боковое стекло он вложил все десять выстрелов «Винтореза». Джип летел по шоссе — это Брат выжимал из машины всё, что было возможно на, покрытой снегом, дороге.
— Дозор, наверное. Там «козёл» стоял и четыре абрека. — Меланхолично сообщил Ганс.
— Все целы? — спросил Медведь.
— Да вроде бы. — Ответил Ганс, посмотрев на перепуганных девушек.
— Задело немного. — Сквозь зубы проговорил Брат, вцепившись в руль двумя руками.
— Куда?
— В ногу, кажется.
Наклонившись над Братом, Медведь увидел, штанину, набухшую от крови в районе бедра.
— Останови, Каха.
— Дотянем, брат, тут до блокпоста километров пять осталось.
— Ты как?
— Норма, брат, норма.
Не доезжая до блокпоста метров сто, Брат остановил машину.
— Я сейчас, потерпи. — Сказал Игорь, выскакивая на шоссе из джипа.
Не доходя метров 50 до блокпоста, его остановили:
— Стой! Кто идёт?
— Прапорщик Барзов. Кто старший на точке?
— Тебе-то что?
— Слушай ты, салага, ну-ка резво передай старшему. У меня раненный.
— Что за шум? — Раздался знакомый голос.
— Горе, ты?
— Медведь? Ты откуда?
— Горе, давай бойцов в темпе к машине, там Брат раненный, а мне рацию.
Каху принесли и уложили на кушетку. Перевязали рану. Джип отогнали на блокпост. А ещё через полчаса, когда они перекусили консервами, на скорую руку, на двух БТРах прилетел Задира. И они все вместе отправились в место дислокации батальонов Артиста. Они ехали в свой временный дом. А по дороге Медведь и Ганс узнали последние новости о своих друзьях. Новости были печальные…
* * *11 декабря 1989 г. Гоча.
Тюленю с ребятами в виде боевой колесницы досталась, относительно новая, белая «Нива». Все трое были отчаянными парнями, а поэтому и решение о том, как провести разведку пришло само по себе. Они решили изображать из себя боевиков, по каким-то своим соображениям, отколовшихся от других командиров, к примеру, того же Рафаэла или Реваза… Разведка на грани самоубийства, и если бы Филин узнал об этом, то, естественно, запретил бы. Но, Андрей, о принятом решении знать не мог, потому что ребята приняли его позже. И не доложили, понадеявшись на свой, немалый опыт.
Как и группа Медведя, Тюлень с Кабардой и Индейцем вышли в рейд утром 6 декабря. Ехали не торопясь, не желая попасть под автоматную очередь какого-нибудь, через чур, ретивого «гвардейца». Их никто не останавливал, не требовал документов для проверки, и от этого ребята нервничали. Каждый из них обладал достаточным опытом, что бы понимать — на войне пустующих ничейных зон не бывает, а поэтому либо за ними ведется наблюдение, либо где-то им предстоит такая проверка, что дай Бог её пройти не раскрывшись. И ещё они помнили, что Гоча Кочилишвили только сейчас стал «полевым командиром», а вообще-то он их коллега-разведчик, офицер, прошедший Афган. А это говорило ребятам о многом. Многого они от него и ожидали. И, к сожалению, их ожидания оправдались.
В нескольких километрах от Дранды шоссе пересекало реку Кодори. Мост был превращён «гвардейцами» в мощный оборонительный узел.
— Слушай, Тюлень, а ведь не дурак наш Гоча, как думаешь? — Обращаясь к Сергею, сказал Индеец, останавливая «Ниву» перед въездом на мост. — Смотри, и блоков бетонных набросали, и ежей наварили.
— Это ещё не все, Артур, — Не отрываясь от маленького, почти театрального, но, тем не менее, двадцатикратного бинокля, ответил Тюлень. — На той стороне капитальный блокпост, с амбразурами. Один ДШК вижу. Да это ДОТ натуральный.
— Окопались суки, — подал голос Кабарда. — Офуели от безнаказанности. Ничего Артист их быстро причешет.
— Что дальше, Сергей. — Индеец немного волновался. Он всегда волновался перед боем.
— Ничего, ехать будем. Вон, смотри, нас уже заметили. Руками машут, зовут. Так, Кабарда. Слушай внимательно, тебе с ними разговаривать. Ты родом из Гали. Работал и жил последнее время в Адлере. Когда началась заваруха, подался домой. Мы твои хорошие друзья, но русские. Поехали с тобой, потому что у нас проблемы с властями, и мы за войной решили спрятаться от милиции. Если возьмут — готовы служить в абхазкой гвардии. Ну и так далее в этой же теме.
— Ясно. Будем разговаривать.
— Ну, Индеец, поехали, а то, как бы не лупанули по нам из ДШК.
На мосту, перед опущенным шлагбаумом, их остановили. Здоровенный дядька постучал стволом своего «калаша» по стеклу, требуя открыть, и что-то произнёс не незнакомом ни Индейцу, ни Тюленю языке. Вот тут и оживился Кабарда. Он что-то очень быстро затараторил и, с присущей всем горцам горячностью, размахивая руками, выбрался из «Нивы». Боевик что-то спрашивал, а Каха отвечал, распаляясь, всё больше и больше. Этот затянувшийся диалог, продолжался около десяти минут. И было заметно, что оба говорящих устали друг от друга. В какой-то момент Кабарда махнул рукой и подошёл к машине:
