Под ударом - Александр Афанасьев
— Пошли.
В своей комнате — он достал из портфеля несколько кассет с ядовитыми цветами обложек. То же самое дерьмо — разлагающая капиталистическая музыка…
— Спасибо, па…
Дочь поцеловала его и убежала к своему Сони. По крайней мере, она была немного более искренней, чем его супруга, настоящая «хаусфрау».
Но за все приходится платить. Одинокого и неженатого — не выпустят за границу, считается, что такой гораздо более склонен к побегу и предательству.
Полковник Петровски посмотрел на часы — вместо обычных позолоченных Ruhla он носил неплохие Seiko. Пора…
Полковник погасил свет, открыл окно и выбрался на двор…
…
Второй автомобиль, про который в семье никто не знал — польский Фиат-126П коричневого цвета — стоял на соседней улице, чтобы добраться до него, полковнику пришлось перелезть через забор. Машина была исправной, всегда с полным баком — об этом он заботился. Не зажигая фар, полковник тронулся места…
…
Путь его — лежал через весь Восточный Берлин. Он старался ехать предельно аккуратно, не нарушая правил и избегая улиц, на которых выставлены посты.
Полковник ехал на север. Там, в сосновом лесу, за советским военным авторемонтным заводом «Торпедо», в сторону Вандлица — была дача Хоннекера и некоторых других товарищей. Там было удобно встречаться и с русскими и со своими…
Примерно в одиннадцать часов по местному времени, полковник прибыл на место. Машину он припарковал подальше от света — хотя светило и так плохо. Местный гаштет этого славного посёлка — почему то работал до сих пор, несмотря на столь поздний час. Полковник зашел в плохо освещенный зал, осмотрелся. Под потолком — качалась старая лампочка без абажура, хотя все двери были закрыты. Появилась хозяйка, на ходу вытирая руки о фартук.
— Что-то вы припозднились — сказала она.
— Свиная рулька с капустой есть?
— Только вчерашняя, извините.
— А водка? Посольская.
— Только Лушников[34]…
…
— Можете сами убедиться, — толстуха отступила, — нет русской водки.
Полковник прошел мимо толстухи, пригнул голову, чтобы пройти на кухню, потом в подсобку. В подсобке его ждал средних лет человек, полноватый, с наглыми глазами — типично снабженческого вида…
Но это впечатление было обманчиво.
— Здравствуй, Коля — сказал полковник, садясь напротив.
— И тебе не хворать — свойски ответил русский. За его спиной высились ящики с самой, что ни на есть русской водкой.
— У нас проблемы.
— Деньги не пришли? — понимающе улыбнулся русский.
— Деньги пришли, все получишь, и деньги, и долю товара. Проблема в другом. О нашем небольшом… гешефте, как ты иногда говоришь — кое-кто узнал.
Русский мгновенно преобразился — только что перед ним был разбитной и продувной прапор — ворюга, а сейчас за столом сидел собранный, готовый к броску волк.
— Кто?
— Не наши. Англичане.
…
— Они вышли на наши контакты в Испании. И они что-то знают о лазах — по крайней мере, что они существуют.
Русский слушал нехорошо, с недоверием.
— Они предлагают сотрудничество. По их словам, ломать схему они не намерены.
— Если они вышли на тебя — значит, они тебя знают.
— Они вышли не на меня. На моего человека.
— Тогда его надо убрать.
Полковник стукнул по столу кулаком — тоненько дрязгнула посуда.
— Убрать. Тебе бы одно — убрать. Он — мой подчиненный. Это раз. Два — на нем висят все международные контакты — его знают в лицо от Танжера до Бургаса. Три — если англичане знают, они не отступятся. Придут еще раз, а потом еще. Или просто — устроят утечку информации.
Русский немного успокоился.
— Чего они хотят?
— Воспользоваться нашим лазом в стене. Но в другую сторону.
— Для чего?
— Пропихнуть людей, конечно. На нашу сторону.
— Каких людей?
— Мы не спрашивали.
— А ты спроси.
— Для чего?
Русский окончательно успокоился.
— Как думаешь, для чего сюда могут заслать людей?
…
— Для диверсий, конечно. А у тебя есть на примете люди, от которых ты хотел бы избавиться.
Теперь — с ужасом смотрел немец.
— О ком ты говоришь?
— Без разницы. О начальстве. О сварливой жене. Скажи им — лаз будет, но взамен надо будет оказать услугу.
— А что потом?
— Потом? Спроси этих… англичан. Им так сильно нужны эти люди? Или можно… в расход?
Лондон, Великобритания. 24 декабря 1988 года
Завершив свои дела, сэр Колин по тем же документам на имя фон Плачека добрался до Амстердама, где уже без всяких документов купил билет на паром до Лондона. Паром был полон — канун Рождества.
Первое дело он сделал — у него была тропа и те, кто за ней присмотрят. Теперь надо было найти исполнителей.
С этой целью сэр Колин навел справки, и наконец, назначил нужному ему человеку встречу в клубе Путешественников.
Клуб путешественников был одной из явок британской разведки, сюда принимали любого, кто совершил путешествие от Лондона на пятьсот миль в любую сторону — а шпионы путешествовали много. Там было все что нужно — расположение в центре на Пэлл-Мэлл, библиотека, энотека и неплохой повар, готовящий в меру экзотические блюда. А так же собеседники, в разговоре с которыми можно почерпнуть много интересного…
Сэр Колин остановился у привратника, негромко предупредил:
— Ко мне должны прийти.
Привратник кивнул.
…
В ожидании визитера — сэр Колин засел в библиотеке. Взял первое издание дамы Ребекки Уэст «Черный баран и белый сокол» — о событиях в довоенной Югославии.
Нет ничего лучше, чем скоротать время с хорошей книгой. Особенно если это книга про Восточную Европу, где сэр Колин провел не самые худшие годы в своей жизни.
…
Гость пришел с небольшим, но не слишком, опозданием, как это и было принято. Британское общество полно условностей и недоговоренностей, и такое опоздание должно было намекнуть, что собеседник не совсем понимает, чем вызвана эта встреча и не слишком то расположен к беседе.
Это был генерал, сэр Ян Фриланд, командующий британскими силами в Северной Ирландии в начале семидесятых. Сейчас он был в отставке, но до того какое-то время служил на других должностях и в Имперском Генеральном Штабе, и потому был в курсе многих событий по Северной Ирландии.
Понятно, что как и все армейские — разведчиков он недолюбливал. Это была традиционная неприязнь, вызванная тем, что для любого генерала один из способов оправдать собственные провалы — это свалить все на разведку: мол, не предупредили. А разведка — частенько становится той причиной, по которым армии приходится делать весьма и весьма неприятные вещи…
Но сэр Колин был сама любезность, он
