Под ударом - Александр Афанасьев
— И все таки, Колин, — сказал он после очередной порции любезностей, — я так и не понял, что тебя так заинтересовало…
Это был сигнал переходить к тому ради чего они, собственно, и собрались.
— Скажем так, меня интересует обстановка по ту сторону.
…
— Но не в плане католиков, а в плане лоялистов. Что у нас там есть?
Генерал Фриланд перед ответом закурил — было видно, что ему не по себе от этого разговора.
— Лоялистов. Я бы их так не называл.
…
— Я был там, когда все начиналось, и могу свидетельствовать что первое сектантское убийство совершили именно они, не католики[35]. И они же делали все для того чтобы началось то что началось…
— Как бы то ни было, сегодня взрывают бомбы не они — заметил сэр Колин.
— Ты попросил рассказать все с самого начала, — ответил сэр Ян, — и я рассказываю. Лоялисты — те еще типы, они себе на уме, многие бывшие профсоюзники, очень проблемные. Мы сотрудничаем с ними потому что считаем это наименьшим из зол и возможностью переложить проблему на местных жителей, чтобы наши солдаты не так бросались в глаза на улицах. Но тем самым мы только подпитываем эту войну. А эти ребята — они не на нашей стороне, они сами за себя, и многие давно перешагнули порог, ты понимаешь?
— На войне перешагнуть порог просто.
— Да, но войну начали они. И не где-то за морями, а на пороге своего дома.
— Я тебя понял. На кого там интересно было бы посмотреть.
— Да там все интересны, на кого не глянь. В Особой полиции Ольстера едва ли не четверть — это замаскированные сектанты, они пользуются своими полномочиями в интересах только своей общины. Есть местные отморозки, каких найдешь в любом протестантском баре. И есть ДС.
— Что такое ДС?
— Добровольные силы. Это целая группа местных, они обучаются САС и контролируются контрразведкой. Официально для того чтобы защищать свои кварталы и улицы от набегов католиков, на самом деле — для выполнения грязной работы.
— Кто с ними работает?
— Тебе нужны имена?
— Да.
Сэр Ян, уже набравшийся портвейна, погрозил пальцем.
— Чую я, не обойдется без неприятностей.
— Для плохих парней — да.
— Ладно, записывай…
Лондон, Великобритания. Тюрьма Уормвуд-Скрабс. Рождество. 25 декабря 1988 года
Тюрьма Ее Величества Уормвуд-Скрабс была сэру Колину знакома не понаслышке — он там сидел. Дело было в том, что во время войны — из этой тюрьмы эвакуировали заключенных, и там, прямо в тюремных камерах — работала британская разведка. Считалось, что находиться в основном здании Сенчури-Хаус слишком опасно из-за бомбежек и возможного нападения диверсантов — а тюрьма давала хоть сколь-либо надежное убежище. Если можно защищаться от возможного нападения снаружи — то точно так же можно защищаться и от нападения извне.
С тех времен — изменилось уже очень многое, и изменился даже Сенчури-хаус, который теперь не является штаб-квартирой британской разведки. Изменились и люди — если раньше все было просто и понятно, и нацизм был общим врагом, то теперь они блуждали в бесконечных лабиринтах полулжи и полуправды, натыкаясь друг на друга и каждый раз удивляясь — а что он тут делает?
По старой доброй традиции, начальника Тюрьмы Ее Величества именовали губернатором, как будто это была суверенная территория. Эта тюрьма была особенной, в ней содержались наиболее жестокие и агрессивные члены бандформирований из Северной Ирландии как с той так и с другой стороны — здесь дожидались Высокого суда в Лондоне.
Губернатор — встретил сэра Колина у ворот и провел в свой кабинет. Предложил чаю. Сэр Колин с интересом оглядывался — о том, что это тюрьма напоминали только широченные подоконники и низкие потолки — чтобы пройти в кабинет, приходилось склонять голову.
— У этого кабинета есть неочевидные преимущества — сказал губернатор — зимой здесь не холодно, а летом не жарко. Стены толстенные…
— Я бы не сказал, что сидеть рядом с несколькими сотнями боевиков ИРА так уж приятно.
— Ну, это тоже работа, сэр. У нас два крыла. В одном сидят только времяки, в другом лоялисты и все остальные. Мы перестроили работу так что у нас под одной крышей две разных тюрьмы. В каждом крыле свой распорядок, заключенные не пересекаются нигде — ни в медпункте, ни в туалете, ни на прогулке — нигде. Если какие-то тюремные блага одни на всех, мы устанавливаем график пользования. Персонал работает каждый в своем крыле, и если меняется — то только со своими же.
Было видно, что губернатор гордится проделанной работой.
— После того, как ушел в отставку мой предшественник, эту тюрьму прозвали домом пыток. Все дело в том, что заключенные не были разделены и постоянно случались инциденты разного рода. А администрация просто смотрела сквозь пальцы на то как заключенные издеваются друг над другом. После того, как я пришел сюда — все полностью изменилось, теперь заключенные контактируют только в пределах своих религиозных групп, контакт с представителями другой религиозной группы исключен полностью. И теперь у нас процент потерь и повреждений ниже чем в среднем по стране, и это надо учитывать степень опасности наших заключенных.
— Звучит убедительно — сказал сэр Колин — если бы так просто можно было бы решить проблему и там…
— Я слышал, там строят высокие стены в несколько человеческих ростов. Это неплохое решение[36]…
Сэр Колин достал папку и предписание тюремного ведомства.
— Мне нужно поговорить с этим заключенным…
…
— Виктор Колдфилд…
Сэр Колин без интереса просмотрел дело.
— Исследовательский отдел[37]… за что ты сюда попал?
— Ни за что, — ответил заключенный, — за то, что выполнял свою работу.
— Здесь сказано, что ты расстрелял машину на улице.
— Не на улице, а на парковке супермаркета. Это было такси. И я подумал, что там находятся психопаты. [38]
— Да, но там была миссис Роуч и ее ребенок, которые собирались пойти в супермаркет за продуктами. А когда ты понял, что ошибся, то подошел к машине и хладнокровно добил раненых и таксиста. По крайней мере, так говорят свидетели.
Сэр Колин закрыл папку, в упор посмотрел на заключенного.
— Знаешь, что я обо всем, об этом думаю, Виктор?
…
— Да и черт с ними, с этими папистами проклятыми.
Заключенный посмотрел на сидящего перед ним человека.
— Кто вы, и что вам нужно?
— Для начала — чтобы при обращении
