Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Пауэлл опоздал, однако, войдя в кабинет, к своему удивлению, не получил укоризненного взгляда от пожилого джентльмена. Напротив, тот прямо-таки излучал радушие. Поначалу Кевин решил, что все это тепло имитируется ради незнакомца, сидевшего за столом напротив старого джентльмена, но постепенно поверил в то, что оно совершенно искреннее.

Такого большого человека, как этот незнакомец, Кевину видеть еще не приходилось. Поскольку тот сидел, оценить его рост было трудно, но по примерным расчетам Пауэлла выходило никак не меньше шести с половиной футов. При этом мужчина обладал солидной комплекцией – по крайней мере триста фунтов плоти туго обтягивал дорогой, на заказ сшитый костюм. Густая черная шевелюра была аккуратно расчесана на прямой пробор: уж не набриолинена ли? Пауэлл ощутил на себе внимательный, оценивающий взгляд маленьких, глубоко посаженных свиных глазок.

– О, Кевин, – произнес пожилой джентльмен. – Как мило с твоей стороны составить нам компанию. Полагаю, ты еще не знаком с доктором Лофтсом?

Пауэллу действительно не доводилось еще встречаться с доктором Лофтсом, но о нем и его работе он слышал. Кроуфорд Лофтс считался одним из самых авторитетных психологов планеты, хотя слава его ограничивалась очень узким, тщательно контролируемым кругом. Доктор возглавлял в Управлении отдел психологической экспертизы. Отдел заработал свою репутацию анализом душевного состояния советского лидера, на основе которого президент Кеннеди принял решение установить блокаду Кубы. С тех пор отдел пользовался почти неограниченным финансированием, что давало ему возможность создавать психологические портреты как мировых лидеров, так и людей попроще, но представляющих интерес для Управления.

Отдав распоряжение насчет кофе для Пауэлла, пожилой джентльмен повернулся к своему подчиненному.

– Доктор Лофтс, – начал он, – занимается нашим Кондором. Последние несколько дней он говорил с людьми, изучал работу нашего парня и его досье, даже пожил в его квартире. В общем, составлял матрицу его поведения, так ведь это называется? Вы, наверное, объясните лучше меня, доктор.

Мягкость голоса Лофтса удивила Пауэлла.

– Мне кажется, вы уже почти все объяснили, друг мой. В общем, на основе предшествующей жизни Малькольма я пытался представить себе его дальнейшие поступки. Почти все, что я могу сказать на этот счет, сводится к тому, что он станет безумно импровизировать, игнорируя все ваши советы, если только они не совпадут с его намерениями. – Доктор Лофтс не принадлежал к той категории людей, которые готовы заливаться соловьем о своей работе при малейшей возможности. Это тоже оказалось неожиданностью для Пауэлла, который не думал, что доктор замолчит так быстро.

– И что вы собираетесь с этим делать? – промямлил Кевин, ощущая себя довольно глупо.

Психолог поднялся, чтобы уходить (почти семь футов, отметил Пауэлл).

– Я рассредоточил своих оперативников по точкам в городе, где может объявиться Малькольм. А теперь, с вашего позволения, я бы отправился проверить, как у них дела. – Он вежливо кивнул обоим мужчинам и вышел.

Кевин повернулся к пожилому джентльмену.

– Вы думаете, сэр, у него больше шансов на успех?

– Не больше, чем у любого другого. Да он и сам это понимает. Слишком много переменных, чтобы Лофтс строил что-то большее, чем предположения. Однако доктор осознает свои реальные возможности – это и делает его таким хорошим специалистом.

– Тогда зачем вы его пригласили? Мы можем привлечь к делу уйму специалистов, не обращаясь к их отделу.

В глазах пожилого джентльмена мелькнула ироничная искорка, но голос сделался чуть холоднее.

– Затем, мой мальчик, что никогда не помешает увеличить количество охотников – главное, чтобы их методы различались. Мне очень, очень нужен этот Малькольм, и я не хочу упустить его из-за какой-нибудь мелочи. Ладно. Как дела на твоем фронте?

Пауэлл ответил, и ответ этот ничем не отличался от предыдущего: ничего нового.

В полпятого Малькольм решил, что самое время угнать машину. Он обдумал множество других способов обеспечить себе транспорт и вычеркнул из списка их все как слишком рискованные. Однако судьба, работая рука об руку с Американским легионом и кентуккийскими винокурнями, помогла разрешить стоявшую перед ним проблему.

Если бы не Американский легион и организованная им конференция о проблеме молодежной наркомании, Элвин Филипс ни за что бы не попал в столицу, не говоря уже о Монументе Вашингтона. Само руководство Легиона штата Индиана выбрало его делегатом на дорогущую национальную конференцию, чтобы он узнал все о том, как много зла причиняют наркотики молодому поколению. Помимо прочего, делегатам конференции выдали пропуска, позволяющие без очереди посетить все национальные достопримечательности столицы, а что касается Монумента Вашингтона – так и вовсе залезть на самую его верхушку. Свой пропуск Элвин потерял еще вчера, но чувствовал себя обязанным хотя бы поглазеть на него, чтобы потом похвастаться этим дома.

И если бы не продукция одной конкретной винокурни из Кентукки, делегат не пребывал бы в теперешнем блаженном состоянии. Винокурня презентовала каждому делегату конференции полугаллонную бутылку своего лучшего виски. Накануне вечером Элвин так расстроился, посмотрев фильм о том, как употребление наркотиков может привести к сексуальным извращениям среди несовершеннолетних школьниц, что, вернувшись в гостиницу, выдул всю бутылку в одиночку. Виски так пришелся ему по вкусу, что он прикупил еще полгаллона, чтобы с его помощью продержаться до конца конференции. К моменту официального закрытия мероприятия он почти прикончил и эту бутылку, что не помешало ему, впрочем, отыскать дорогу к Монументу.

Малькольм не нашел Элвина – тот сам наткнулся на очередь. Встав в нее, он популярно объяснил всем и каждому, кто мог его слышать, что стоит на этом богом проклятом солнцепеке исключительно из патриотического долга. Что он вовсе не обязан мариноваться здесь, а мог бы пройти прямо на богом проклятую верхушку, когда бы не эта богом проклятая распутная девка, что вытащила у него богом проклятый кошелек и богом проклятый пропуск. Так пусть она теперь подавится его богом проклятыми дорожными чеками – пусть попробует купить что-нибудь на эти богом проклятые бумажки. Хотя богом проклятые буфера у нее все-таки зачетные, да. А ведь он всего-то хотел покатать ее на своей новой тачке.

Услышав слово «тачка», Малькольм немедленно проникся жгучей неприязнью к распутным, богом проклятым девкам и воспылал любовью к Американскому легиону, штату Индиана, кентуккийскому виски и новенькому «Крайслеру» Элвина. Едва представившись, он дал Элвину понять, что тот беседует с братом-ветераном, тоже понюхавшим пороху и души не чаявшим в тачках. Так что не пойти ли им пропустить по одной?

– Че, правда? Ты сечешь в тачках? – Столь важная тема разговора даже наполовину выдернула Элвина из его блаженной алкогольной нирваны. Впрочем, Малькольму не составило особого труда погрузить своего закадычного дружка обратно. – Хо – ик! – чешь увидеть настоящий класс? Моя как четвертак новенький. Только-только – ик! – ее с Индианы пригнал. Бывал в Индиане? Так приезжай, гостем будешь. Познакомлю со старухой своей. Ну не то чтобы – ик! – красавица, со… сорок четыре как-никак. Вот я, дашь мне сорок четыре, а? О чем бишь я? А, старуха моя. Самый сок. Ну, жирновата чуток, так ведь я, черт подери, всегда…

К этому времени Малькольму удалось отделить Элвина от толпы и направить к автостоянке. Еще он сделал с полдюжины глотков из бутылки, которую Элвин предусмотрительно прятал под полой заметно отсыревшего пиджака. Малькольм очень убедительно подносил горлышко к губам и имитировал глотательные движения. Ему не хотелось, чтобы алкоголь сковывал его движения в ближайшие несколько часов. Впрочем, когда бутылка переходила к Элвину, тот более чем компенсировал воздержание Рональда. К тому времени, когда они дошли до стоянки, виски в бутылке оставалось всего на пару пальцев.

Малькольм и Элвин поговорили об этих богом проклятых малолетних сосунках и их богом проклятых наркотиках. Особенно о девицах, несовершеннолетних девицах вроде чирлидерш из Индианы, пристрастившихся к травке и готовых на что угодно – что угодно! – ради этого богом проклятого зелья. Что угодно. Малькольм как бы невзначай вспомнил двух таких девиц, которые вроде как ошиваются неподалеку, ожидая возможности сделать что угодно ради этой богом проклятой травы. Тут Элвин остановил его.

– Правда? – умоляющим голосом спросил он. Когда же Малькольм («Джон») заверил его, что так оно и есть, делегат сильно призадумался. Малькольм продолжил развивать тему, а потом подтолкнул Элвина к мысли, что неплохо было бы познакомиться с этими девицами, чтобы Элвину потом было что рассказать у себя в Индиане. Право же. Поскольку девицы находились типа в общественном месте, разумнее всего «Джону» съездить за ними и привезти сюда. Ну а потом они могли бы подняться к Элвину в номер и потолковать. Да нет, лучше там, чем здесь. Вот тут-то он и узнает, почему они готовы на все, что угодно – что угодно! – ради этой богом проклятой травы. Они подошли к сияющей новизной машине, и Элвин отдал Малькольму ключи.