Сергей Соболев - Последний бой
Разговор протекал, естественно, на английском. Но данное обстоятельство не создало каких-либо серьезных помех контролирующим ход беседы «товарищам», благо и Лещенко, и в особенности Сценарист сами довольно неслабо изъяснялись на вполне современном «инглише».
Литвинов сказал своему британскому знакомому, что с ним все в порядке, с одной стороны, а с другой — есть кое-какие нюансы, о которых он сейчас не хотел бы говорить по телефону. Нефтяник поинтересовался, не разыскивал ли кто его через адвокатскую контору, которая ведет его дела в Великобритании. «Да, мистер Литвинов, — сказал адвокат. — Ваша жена не только звонила нам, но и сама приезжала в пятницу в контору. Она выглядит очень обеспокоенной в связи с вашим внезапным исчезновением». Выяснилось также, что через этого знакомого юриста на Литвинова пытались выйти сразу несколько человек (чекисты из прозвучавших фамилий выделили троих: Борткевича, Липкина и бывшего директора ФКЦБ, уступившего на время свой пост Аркадию Серебрянскому, — нынче этот человек под видом напавшей на него вдруг немощи поправляет свое здоровье, а вернее всего, «шхерится», надеясь переждать опасное время, на одном из курортов в Южной Германии).
Борткевичу дозвониться не удалось, пришлось оставить краткое сообщение на автоответчике, установленном в доме, где после переезда в Швейцарию проживали родители Игоря и его нынешняя, уже третья по счету жена.
Зато с остальными двумя Литвинову удалось-таки переброситься словцом, забить обоим «стрелку» на следующей неделе, причем разговор с Липкиным вышел довольно любопытным.
— Миша, ну куда же ты пропал?! — то ли натурально, то ли наигранно обрадовался этому вечернему звонку находящийся где-то в Южной Франции бизнесмен. — А мы тут дергаемся, испереживались все за тебя!
Увидев, как лицо Литвинова мгновенно побагровело от ярости, — похоже, он готов был уже выпалить в трубку пару-тройку «ласковых» слов, — Лещенко погрозил ему кулаком.
Надо отдать должное нефтянику: сознавая, что на кону сейчас стоит его собственная жизнь, он смог быстро взять себя в руки, и его дальнейший разговор с партнером протекал более или менее гладко.
— Боря, мне пришлось внезапно отъехать из Москвы, — сказал он в трубку. — Надеюсь, ты понимаешь, с чем это... такое вот мое решение связано?
— Ага... понял... понял... Но сейчас у тебя все нормально... в плане свободы передвижения... в целом безопасности? Откуда, кстати, ты звонишь?
— Я вот только-только перебрался на «остров»... Ты меня понял, Боря?
— Ага... через пролив? Понял... А ты своих уже видел? Мне вот тут супруга твоя по нескольку раз на день названивает...
— Нет, не видел еще, — проглотив подступивший к горлу комок, сказал в трубку Литвинов. — Я тут кое с кем встречусь, а потом сразу — на континент. Ты не находишь, Борис, что нам всем нужно встретиться и детально обсудить сложившуюся ситуацию?
— Ты сам подъедешь? — спросил Липкин. — Или с тобой будет Аркадий? Кстати, что тебе о нем известно? Как у него вообще обстоят дела? Нам о нем не известно практически ничего.
— Не обошлось без трудностей, но сейчас все более или менее путем, — сказал Литвинов, проведя тыльной стороной ладони по мокрому от пота лицу. — Боря, если мы в среду встретимся, что скажешь?
— В среду? Гм... Годится! А раньше не можешь подъехать?
— Нет, не могу. Есть кое-какие дела, есть отдельные нюансы, о которых я расскажу уже при встрече. Я вот думаю, где бы нам состыковаться?
— Минутку, Миша...
Судя по всему, Липкин перебросился словцом с кем-то, кто находился рядом с ним, после чего вновь возобновил разговор.
— Михаил, помнишь, где мы катались на лыжах в прошлый раз? В канун католического Рождества? Только не называй место вслух! Ну, ты понимаешь, да?
— Понял, не дурак, — мрачно сказал Литвинов. — Шато рядом с отелем... там близко подъемник... так?
— Да, верно. Значит, рандеву состоится в среду?
— Да, подтверждаю. Я нарисуюсь там, полагаю, в среду где-то ближе к вечеру. Боря, не распространяйся пока обо мне и об этом моем звонке. Кстати, желательно, чтобы Игорь тоже присутствовал при нашем разговоре.
— Попробую организовать его присутствие. Но ты же понимаешь, Миша, что все реально зависит от его собственного желания.
— Все, кажется? — вопросительно посмотрев на Сценариста, произнес в трубку Литвинов. — Ладно, Боря, тогда до встречи.
— Минутку, Миша!
И тут Липкин вдруг выдал реплику, заставившую контролировавших ход разговора «товарищей», что называется, насторожить уши.
— Миша, хочу еще одну вещь у тебя спросить.
— Слушаю.
— Гм... К тебе уже кто-нибудь подкатывался?
— В каком смысле?
— Ну... Тебе предлагали вступить в торги? С тем, чтобы ты продал... или переуступил свою долю... ну, ты, наверное, понял, о чем идет речь?
— А тебе, Боря? — сразу нашелся Литвинов (Сценарист в этот момент показал ему большой палец). — На тебя уже кто-нибудь с подобными предложениями выходил?
— Э-э... у-ф-ф... Пожалуй, Миша, нам не стоит говорить на такие вот темы по телефону. Вот когда встретимся в известном тебе месте, тогда и обсудим все подробно... Ладно, давай закругляться! Рад был тебя слышать, дорогой. Если удастся увидеть свою «половину», передавай ей от меня привет.
Когда Литвинов закончил разговор, «товарищи чекисты» обменялись многозначительными взглядами.
— Прекрасно, Михаил Алексеевич, — похвалил его Сценарист. — Этот экзамен вы сдали на «пятерку». Как называется место, где вы забили «стрелку» вашему приятелю Борису Липкину?
Литвинов прерывисто вздохнул.
— Курортный поселок Ле-дез-Альп находится в южной части Французских Альп.
* * *— Теперь самый ответственный момент, — записав название в свой блокнот, сказал Сценарист. — Михаил Алексеевич, вам придется сейчас позвонить своей жене, в Англию.
Порядком похудевшее за последние несколько суток лицо нефтяника вновь приняло багровый оттенок.
— 3-зачем? Я же и так д-делаю все, что от меня в этой вот с-ситуации требуется?
— Так надо! — веско сказал Лещенко. — Сами знаете, что стоит на кону! Мы должны иметь веские гарантии, что вы нас не «кинете». Не позднее вечера понедельника ваша супруга должна быть здесь, в Москве! И скажите спасибо, что мы покане требуем, чтобы она взяла с собой в поездку и двух ваших несовершеннолетних чадушек.
— Сконцентрируйтесь! — вновь протягивая Литвинову хитрый мобильник, скомандовал Сценарист. — Найдите нужный тон и подходящие слова! Если вы уж сказали "а" и "б", то теперь, господин Литвинов, вам придется проговорить весь алфавит — от а и до я! Ну что?! Готовы? Звоните, нечего тянуть время!
Литвинов, словно незрячий, ткнул несколько раз потным пальцем в кнопки набора, затем как-то неожиданно быстро стал заваливаться на правую сторону и, прежде чем Лещенко успел его поддержать, оказался на цементном полу.
— Готов! — мрачно сказал Сценарист спустя минут эдак десять, когда стало ясно, что все их попытки оказать первую помощь Литвинову тщетны. — Полагаю, сердечный удар...
— Да хоть инсульт, — вытирая ладони носовым платком, заметил Лещенко. — Без разницы... Блядь! Что за нежные создания, эти гребаные бизнеры!
— Очень некстати он гробанулся, — поморщившись, сказал Сценарист. — Не ожидал я, что он такой слабонервный.
— Вот что, Николаич! Есть идея, не пропадать же добру?
— Ты это о чем?
Лещенко бросил на него совершенно невозмутимый взгляд.
— Предлагаю осуществить постановочный акт на тему: «Лютая смерть бизнесмена». У нас есть свежие кадры, с показаниями таймера. Сделаем так: табуретку к стене, его как-нибудь закрепим, типа, он пока еще живой. Снимать будем сбоку, с такого ракурса, чтобы не была видна его посиневшая рожа... Выпустим в него обойму из левого ствола с глушаком. «Контролька» в голову, получится эффектно. В гараже есть баллончики с краской. Нарисуем на стене соответствующую надпись, шлепнем Литвинова... Даром, что он уже и так «жмур». Ну а потом прикинем, как из отснятых видеоматериалов скомпоновать «бомбу». Ты ведь, наверное, и сам уже напрягаешь извилины, как нам половчее убрать с дороги одну секретную фирму, дышащую, кажется, нам уже в затылок.
Призвав на помощь Миронова, они провозились в подвале еще около получаса: необходимо было сделать все, чтобы сцена казни выглядела вполне натуральной и даже жуткой, дабы те люди, к кому, возможно, со временем попадут записи, не вздумали вдруг уподобляться мэтру Станиславскому с его бессмертным строгим приговором — «не верю!».
Когда вышли во двор перекурить, уже было за полночь.
— Придется нам теперь на ходу импровизировать, дружище, — сказал Сценарист, закутывая шарф на горле. — Меня оч-чень настораживает реплика, которую обронил Липкин по ходу разговора о некоем торге...
