Сергей Соболев - Последний бой
— Литвинов! — прикрикнул на нефтяника Лещенко. — Кончай мне тут трястись и всхлипывать! Мы не затем сюда, блядь, приехали, чтобы твои рыдания выслушивать! А ну-ка подбери сопли! Сядь ровно! Смотреть сюда!! Будешь и дальше юлить и отпираться, мы тебя мигом в котлетный фарш переработаем!..
Громко икнув, Литвинов чуток подобрался и даже поднял на них глаза, в которых было примерно такое же выражение, как у затравленного зверя.
— Михаил Алексеевич, вы меня слышите? — почти участливым голосом спросил Сценарист, который взялся разыгрывать партию доброго гестаповца.
— Да, слышу, — надломленным голосом сказал Литвинов. — Э-э-э... товарищи чекисты... мне нужны хоть какие-то гарантии...
— Все в ваших руках, господин бизнесмен, — все с теми же мягкими интонациями в голосе заявил Сценарист. — При определенном раскладе, если, конечно, вы нам поможете, нам не только нет необходимости причинять вам какие-либо неприятности, но мы даже заинтересованы в том, чтобы вы и далее, Михаил Алексеевич, занимали свой высокий пост в структурах «Ространснефти». Под нашим, естественно, контролем...
— Но... меня ведь похитили?!
На лице Сценариста появилась легкая усмешка.
— Не будьте таким наивным, господин Литвинов. Сейчас существуют несколько версий того, что могло с вами произойти. Конечно, следствием рассматривается вероятность того, что вас могли похитить, взять в заложники, ну и так далее. Но, поверьте мне на слово, эта вот версия отнюдь не основная. Особенно с учетом тех скандальных разоблачений, которые сейчас ширятся вокруг возглавляемой вами — в числе прочих — компании «Ространснефть» и ее «дочек». Скорее поверят в другое: что вы, Михаил Алексеевич, как один из сер-рьезнейших потенциальных фигурантов в этом неслабом деле об уводе активов компании и махинациях с принадлежащими — вообще-то! — государству ценными бумагами, чухнули, извините за вульгаризм, прямиком за кордон. Надеясь, таким образом, что вам удастся скрыться от российского правосудия...
— Самого гуманного в мире «басманного» правосудия, — криво усмехнувшись, добавил Лещенко. — Да, Литвинов, вас могут заподозрить в том, что вы, в отличие от некоторых ваших приятелей из «ЮКОСа», отнюдь не горите желанием поселиться надолго в камере «Матросской Тишины» и практиковаться там в написании покаянных писем и деклараций.
— "Косяк", как вы сами любите выражаться, — продолжил Сценарист, — пойдет на Ивана Алексеевича. Будут считать, что именно он вам помог смыться на Запад в тот пиковый момент, когда на руках у следаков из Генпрокуратуры уже имелся ордерок на ваш арест.
— Точно так, — поддакнул Лещенко. — Вы могли выбраться, к примеру, через латышский коридор, воспользовавшись вторым комплектом документов. Если понадобится, соответствующие данные найдут в базе Федеральной пограничной службы. У вас в загранпаспортах имеется «шенген», так что далее без проблем: либо самолетом из Риги в Лондон, к примеру, либо паромом через Балтику в Скандинавию. Ну а там уже ищи-свищи...
— При неблагоприятном для вас раскладе, Михаил Алексеевич, — подхватил тему старший коллега, — может статься и так, что вы будете числиться в розыске еще долгие годы. Ваши же партнеры, с которыми нам рано или поздно удастся не только состыковаться, но и договориться, переведут на вас же «стрелки», ведь у вас так принято делать, верно?
— Не только у нас, — едва слышно произнес бизнесмен.
— И вот представьте себе ситуацию, — участливо сказал Сценарист. — Вы, господин Литвинов, будете числиться в розыске, в том числе и по линии Интерпола, на вас оформят бумаги, так называемый зеленый угол, ваши же партнеры.
— Иудино семя, — пробормотал спекшимися губами нефтяник.
— Да, они предадут вас... Вы сами, вижу, в этом нисколечко не сомневаетесь. В случ-чего повесят на вас же всех собак. Ваши счета будут заблокированы, а потому ваши близкие так и не смогут попользоваться — на всю катушку! — плодами вашей впечатляющей предпринимательской карьеры. А вас самих, может так статься, вообще не будет в живых... Хотя вас и далее продолжат разыскивать по всему миру, вплоть до южноамериканской сельвы и африканских джунглей. Ну не обидно ли?
— Мирон, потом закончишь с приборкой! — Лещенко кивком указал помощнику на дверь. — Побудь-ка с полчаса наверху! Чайку, что ли, пока попей?
Сунув в уголок рта сигарету, он посмотрел на сплошь седого мужика, в котором даже родня вряд ли сразу признает своего мужа, брата, отца.
— Да, Литвинов, в дерьмовую ты угодил ситуацию! Сам-то что думаешь обо всем этом?
— Какие есть варианты? — оглядев их поочередно слезящимися глазами, спросил нефтяник.
— Вот это уже другой разговор, — одобрительно сказал Сценарист. — Среди версий, объясняющих ваше внезапное исчезновение, может быть и такая: в связи с тем, что вам грозит расправа со стороны некоторых ваших деловых партнеров, — подтверждающие данную тему факты мы изыщем, а если нет, то сфабрикуем, — решено было на время укрыть вас в надежном месте, дабы обезопасить вашу жизнь... Информацию, что вы в полном порядке, мы можем запустить в обращение уже в ближайшие часы! Мало того, мы способны «отмазать» вас перед следствием. Мы даже поможем вам удержать прежние позиции в вашей компании! Но при одном условии: при условии, что вы нам поможете взять ситуацию под контроль. Ну и впредь вы, конечно, будете делать на своем посту все, что мы вам скажем!
— Хорошо, — тяжело сглотнув, сказал нефтяник. — Я вас внимательно слушаю... э-э-э... товарищи...
— Нет, господин Литвинов, — вкрадчивым тоном произнес Сценарист. — Это мы вас внимательно слушаем. Расскажите-ка для начала нам про ваше «Братство колец».
* * *Литвинов, выглядевший сильно подавленным и решивший для себя, кажется, что никакие секреты и никакие денежные суммы не стоят его единственной драгоценной жизни, поведал им довольно любопытную историю, некоторые детали которой, впрочем, уже были известны.
Аферу с уводом активов и части ценных бумаг «дочек» компании «Ространснефть» они, то есть группа бизнесменов и близких к ним чиновников, — Литвинов, по просьбе Сценариста, перечислил их всех, набралась в аккурат чертова дюжина народа, — замыслили еще в пору дефолта, но года три-четыре этот смелый проект находился в стадии изучения и рассмотрения на предмет возможных последствий его реализации. Надо сказать, что не все однозначно одобряли эту идею, находились и скептики, которые, не отвергая целиком всю задумку, приводили множество всяких сложностей, всяческих «но» (многие приводимые ими доводы «против» рационально учли, другие же отбросили напрочь, поскольку бизнес, особенно крупный и особенно в такой стране, как Россия, требует всегда определенной дозы риска).
Постепенно внутри этой спаянной бизнесом и многолетней дружбой компании предпринимателей и чиновников образовался еще более узкий круг, в который вошло пятеро самых-самых, готовых взять бремя лидерства на себя. А именно: господа Борткевич, Голубев, Литвинов, глава второй «дочки» — «Балттрансойл» — Борис Липкин и Аркадий Серебрянский, перед которым были открыты все двери в Белом доме на Краснопресненской и для которого специально временно освободили пост директора Федерального комитета по ценным бумагам (его, впрочем, до этого тоже занимал один из своих людей), который он предпочел осторожно занять с приставкой «и.о.».
У кого именно из этой «могучей кучки» возникла идея учредить «Братство колец», Литвинов точно сказать затруднился — точно, что не его первым посетила эта мысль. Озвучил ее, кажется, Серебрянский, когда они втроем — без жен, кстати говоря, — присутствовали как-то на самой фешенебельной вечеринке Европы (Аркадий Львович, Игорь Борткевич и сам Литвинов). Дело было в Монако, где дается ежегодный благотворительный бал и где состоятельные люди жертвуют на благие цели различные ювелирные изделия, причем стоимость некоторых достигает сотен тысяч долларов США. Серебрянский тогда сказал, что неплохо бы и им, «своим людям», завести какие-то свои «символы», которые могли бы иметь и некоторое прикладное значение. Какие-нибудь перстни оригинальной работы с редкими камешками или что-то в таком роде.
Литвинов, признаться, отнесся к этой идее как к чему-то не очень серьезному. Но по обрывочным разговорам среди «своих» он понял, что остальные отнюдь не против, чтобы заиметь «символы». И что те же Серебрянский с Борткевичем выписали специальные каталоги и внимательно изучают не только то, что выставлено на продажу в Москве, в ювелирных бутиках в Третьяковском проезде, в галерее у Никитских Ворот или на Кузнецком Мосту, но и на знаменитых Пятой авеню в Нью-Йорке, Бонд-стрит в Лондоне и в других подобных точках.
Так и не найдя ничего подходящего, решили — держа это в строгом секрете: заказать «коллекцию» в Париже, у одного из местных ювелиров, который привык иметь дело с самыми-самыми богатыми. Последний специально отобрал камни: черный, розовый, голубой и редкий «двухцветный» алмазы, сделав для них «русскую» огранку, которой, как известно, в мире нет ничего лучше, а также два сравнительно небольших, но очень чистых, редкой красоты камня: изумруд из Венесуэлы и вывезенный из Северного Афганистана рубин.
