Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков
— Сможете выставить пять, нет, дюжину бойцов против дюжины добрых рыцарей от меня и моих братьев? — спросила она старшего из миньонов.
— Да, Ваше Высочество, — ответил он с поклоном.
Отказаться тут было категорически невозможно. Даже если точно проиграешь. Четверо отменных рыцарей из Парижа плюс четверо лучших савойских бойцов плюс четверо лучших из Прованса наверняка побьют дюжину подхалимов брата любовницы короля. Вряд ли у него настолько большая свита, чтобы нашлось столько хороших турнирных бойцов. Луиза на это и рассчитывала, потребовав выставить дюжину.
— А ты отдыхай. Хватит на сегодня, — королева-мать жестом подозвала Устина к себе, — Дай, я тебя поцелую.
И она при всем честном народе подарила своему рыцарю поцелуй в губы. Вдове правила приличия разрешают намного больше, чем непорочной девице или замужней даме.
— Держи, — Луиза сняла со своей руки перстень с рубином и вложила в руку Устина. В свои годы она не первый раз награждала рыцарей перстнями и знала, что у мужчин пальцы толще, чем у нее.
Устин поклонился и поцеловал ей руку. Ему никто не подсказывал, он сам посчитал, что так будет правильно. Рука была нежная, как у молоденькой девушки, и пахла французскими цветами.
— Кто он? Откуда? Чей друг? Что выигрывал? — зашептались придворные.
Знающие сообщили, что это рыцарь из Московии, вассал какого-то дальнего родственника Палеологов из Монферрата. И это всех отлично устроило. В самом деле, гость издалека не будет лоббировать никакие интересы французских или итальянских семей. Даже если он скажет слово в пользу Монферрата, то маленький и скромный Монферрат никогда ни на что не претендовал.
Придворные напоказ при королеве-матери стали высказывать Устину свое расположение, приглашать в гости и дарить подарки. За пять минут ему пока что на словах, но без сомнения подарили жеребенка, поллэкс и меч. Передали в руки кошелек с монетами, богато украшенный кинжал и плащ английского сукна, отороченный бобровым мехом. Кто-то удачно вспомнил плащ Устина, оставшийся вчера в клетке подстилкой для льва.
11. Глава. 26 декабря. Пора все бросать и бежать
Почти сразу на ристалище появилась похоронная команда с носилками и местный священник. Могильщики всегда готовят ямы и гробы к турниру. В высшем обществе жадность считается позором вроде бедности, и большие люди, будучи на виду, не жалеют монеток для маленьких.
Бонакорси и Марио потащили Максимилиана в шатер к Сансеверино.
Поддоспешник на спине пропитался кровью так, что его вряд ли получится отстирать до приличного состояния. Рубашку еще можно бы было постирать и заштопать, но Тони безжалостно разорвал ее на бинты. Обычная рубашка, не праздничная. Зато чистая и из хорошего льна. Как раз человеку благородного происхождения на рану благородного происхождения. Подштанникам и штанам тоже досталось, а до чулок не дотекло.
Вдвоем Тони и Марио переодели своего рыцаря в приличный костюм. Даже вроде не засветили протез. Тони просто приспустил чулок, вставил культю в подушку и аккуратно застегнул ремни.
— Я смотрю, ты потерял много крови, — сказал Сансеверино.
— Ерунда, еще столько же осталось, — ответил Максимилиан.
— Я бы советовал отлежаться и ни в коем случае больше не принимать бой. Если кто-то из этих будет настаивать на реванше или кто другой напросится на поединок, откладывай. Я поддержу. И все поддержат.
— Отложу, — согласился Макс.
— Еще лучше, беги из Турина. Дело даже не в том, что ты не оправдал ожиданий. Кое-кому может понадобиться тебя допросить, а кое-кому может понадобиться, чтобы ты молчал. Генуэзцы представили коннетаблю и командующему свою версию, куда подевалось золото. Нашли каких-то мертвых козлов отпущения, ну и топят, само собой, казначея Самблансе. Нас это тоже устраивает. Если ты заляжешь на дно и будешь молчать.
— И долго мне молчать?
— До окончания процесса над Самблансе. Я думаю, он не доживет до приговора, а с его смертью дело пойдет в архив. То есть, недолго.
— Хорошо. Завтра же уеду отсюда.
— Лучше даже сегодня, если рана позволит. Уезжай безопасной дорогой, быстро и путая следы. Если твоя жена умеет ездить в женском седле, то даже карету можешь бросить.
— Куда уезжать?
— К тем родственникам, благодаря которым у тебя этот акцент. По дороге, которая ведет на север отсюда. Подальше от дорог, который ведут в Савойю, Прованс и Геную.
— Благодарю.
Сансеверино не убедил Максимилиана. Но Макс и из вежливости, и из слабости решил не спорить. Предложение бежать, конечно, разумное. И с замком Круа, скорее всего, придется попрощаться. Но Сансеверино не знает про обязательства перед Фуггером.
Несмотря на то, что Максимилиан как граф де Круа приходился вассалом королю Франциску, он с подачи жены взялся оказать императору разовую услугу, которая не пойдет во вред Франции. В современной Уважаемому Читателю терминологии это называется «побочный квест».
Сам Фуггер — простолюдин, и обязательства перед ним не более обязательны для дворянина, чем выплата процентов ростовщику. Но он близок к императору, и задача повлиять на неуспех переговоров по Италийской конфедерации, это задача от императора. При удаче с Фуггером, у де Круа появилась бы возможность отступить из проигранного замка на заранее подготовленные позиции.
Перед тем, как уехать, стоило сделать хоть что-то, чтобы наниматель засчитал миссию хотя бы частично выполненной. Как минимум, любого участника переговоров поссорить с любым другим.
У выхода из шатра к Максимилиану подошел монах, опоясанный мечом. Под глазом у монаха расплывался огромный синяк примерно недельного возраста.
— Рад Вас видеть, мессир, в добром здравии.
— Витторио? Разве Его Преосвященство не поехал на конклав?
— Поехал. Но без меня, — ответил Витторио, — Я повез письма в Турин. Видите ли, мессир, когда уважаемые люди уже выехали сюда на эти важные переговоры, до них еще не дошла новость, что умер Папа. Когда новость дошла, то никто из них не стал единолично решать, что переговоры надо отложить до конца конклава. Все стегнули лошадей и поехали дальше. Только кардиналам пришлось поменять планы, и каждый из них, кто собирался сюда, написал пачку писем друзьям и верным людям.
— И для меня есть письмо? — на всякий случай спросил Максимилиан.
Он отлично помнил, что пообещал «В бедах и напастях можете рассчитывать на мой меч». И что епископ свои обязательства выполнил. В Генуе Макса не беспокоили ни духовные, ни светские власти. Маккинли рассказал, как Витторио исповедал Лиса Маттео. Можно
