Мистерия в Турине (Плохая война – 6) - Алексей Вячеславович Зубков
Макс держался благодаря силе рук. Высокий был так силен, что в процессе борьбы культя сбилась в креплении протеза, и, если бы борцы расцепились, Макс бы сразу упал. Борьбу осложнял поллэкс, который так и висел в кожаной петле на левой руке. Как-то ударить левой не получалось вовсе, а получалось только отбиваться и хвататься за врага, чтобы не упасть. Чувствовалось, что по спине течет кровь.
Единственное преимущество, которое осталось у Максимилиана — это кинжал. У всех рыцарей мечи висели на поясе слева, а кинжалы справа. И то, и другое оружие было подвешено для удобства извлечения правой рукой. Перехватывая противника левой за правую, Макс не давал ему извлечь ни меч, ни кинжал. Перехватывая не с смысле, сжимая пальцами, а в смысле цепляясь рукавицей за выступающие элементы доспеха. Поллэкс все равно не упадет, потому что привязан.
Правой рукой Макс действовал активнее. Бил в забрало, хватал за широкий наплечник. Миньон в ответ не старался зафиксировать сильную руку противника своей слабой, потому что вовсе не считал свою здоровую левую руку негодной для полноценной борьбы. Он также бил кулаком в забрало и хватался за выступающие части доспехов, чтобы повалить Макса.
Максимилиан улучил момент и выдернул из ножен кинжал. Какое место наименее защищено у рыцаря в доспехах для турнирного пешего боя? Забрало? Подмышка? Колено? Пах? Нет. Ладонь. Ладонь, которой предстоит держать оружие, не покрыта даже кольчугой. Кожаная перчатка и ничего больше.
Макс удачно подловил момент захвата за шлем и ударил снизу вверх. Граненый клинок прошел через перчатку и распорол ладонь от основания до костяшек пальцев, может быть, даже пробив руку насквозь.
Миньон вырвался и сделал шаг назад. На здоровых ногах несложно. Макс толкнул его на шаге двумя руками, и они оба упали.
Герольд что-то закричал, а Макс тут же перехватил правой рукой поллэкс и встал, опираясь на воткнутое в землю древко и правую ногу.
— Вы должны лежать! — приказал герольд.
Макс поднял забрало.
— Я не коснулся земли ни коленями, ни руками, — ответил он.
— Вы упали, мессир!
— Я упал на противника, а не на землю.
Герольд бросил взгляд на колени рыцаря и не увидел земляных пятен на начищенных наколенниках.
— Можете продолжать, — сказал он.
Устин и его противник увидели, что борцы упали, и один из них встал. По силуэту было понятно, что встал Максимилиан. Шлем с козырьком, небольшие наплечники, тассеты вместо длинной юбки кирасы.
Устин попытался развернуть миньона спиной к Максу, но тот отбежал к ограждению и отступил в угол, выставив перед собой поллэкс.
Макс нелепыми прыжками направился к углу, опираясь на поллэкс и правую ногу и волоча левую.
Здесь герольд мог бы бросить жезл и завершить бой. Но герольд считал, что на ристалище два здоровых бойца, которые могут продолжать без ограничений. И раз уж хромой рыцарь поднялся, надо дать ему шанс хоть что-то сделать.
— Устин, проткни жопу этой свинье, — на ходу сказал Макс по-немецки. Забрало он так и не опустил, и Устин его услышал.
Макс шел прямо на противника, сильно хромая и опираясь на поллэкс двумя руками. Не подходя на расстояние выпада, свернул и приблизился к ограждению. Полоснул мечом по петле, которая удерживала поллэкс на руке, бросил его и пошел дальше, опираясь левой на ограждение.
Прошел в зону досягаемости выпадом. От укола в лицо отмахнулся мечом. Еще шаг. Миньон рванулся навстречу, чтобы сбить с ног хромого рыцаря. Макс обнял его и повернулся к ограждению спиной, зажимая верхнее бревно подмышкой, чтобы не упасть.
Устин не подвел. Может быть, без напоминания он бы посчитал, что колоть в жопу не по правилам. Он подскочил, нагнулся и уколол под юбку кирасы настолько снизу, что подток коснулся земли. Но турнирные доспехи защищают и от таких ударов. Всаднику защита бедра с внутренней стороны не нужна, а пешему нужна. Длинный шип скользнул по отбортовке верха набедренника, а клюв на обухе уперся в нижнюю пластину юбки. Устин тут же двинул свое оружие вниз, вперед и вверх. Клюв сразу зацепился за гульфик.
— Эй-эй-эй! — закричал миньон.
Он остановился, отпустил Максимилиана и поднял руки.
Одновременно герольд бросил жезл и закричал о прекращении сражения.
На ристалище повалил народ. Двое поверженных миньонов поднялись на ноги и подняли забрала. Маккинли не встал. Оруженосец снял с него шлем и горько заплакал.
Бонакорси принес трость, принял шлем и рукавицы, передал их Марио и торопливо принялся расстегивать кирасу. Макс отмахнулся. Обхватил Тони за плечи. Опираясь на трость и на Тони, подошел к шотландцу. В виске доброго сэра Энтони красовалась небольшая дырка, из которой вытекло не сказать, что много крови.
— Жил как рыцарь и погиб как рыцарь, — негромко сказал Сансеверино, который уже стоял здесь же.
Все перекрестились.
— Он жив? — спросил женский голос.
Дамы предсказуемо не полезли через ограждение и ничего не могли увидеть за широкими мужскими спинами.
— Добрый сэр Энтони Маккинли днем после Рождества отдал Богу душу! — повторил Сансеверино во всеуслышание голосом старого кондотьера, которым отдавал команды на поле брани.
Все присутствующие сняли шляпы. Или подшлемники.
— Кто его ближайший родственник? — спросила Шарлотта де Круа.
— Предки у него в Шотландии, жениться он тут так и не собрался, — ответил незнакомый рыцарь, — Энтони приехал служить королю и служил честь по чести.
— Я оплачу похороны, — сказала какая-то дама, и все обернулись к ней.
Вряд ли король знал про этот бой и отказался посмотреть. Наверное, его чем-то умышленно отвлекли. Но королеву-мать совершенно точно сюда пригласили. Луиза Савойская не пошла бы смотреть на бой миньонов де Фуа с кем угодно, кроме ее миньонов.
— Какая странная компания, — сказала королева-мать, — Трое шлюхиных прихлебателей наполучали от двух заезжих иностранцев во главе с хромым рыцарем, который без трости шагу ступить не может.
— Посвящаю эта победу Вам, о, моя дама сердца! — торжественно произнес Устин по-немецки со своим восточным акцентом.
— Ты мой красавец! — расцвела Луиза Савойская, — Вы посмотрите, мой
