Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста
– Тормози! – Терминатор стукнул по кабине.
Пикап клюнул носом.
– Что?!
– Река рядом. Давай осмотримся.
Саша был прав – «влететь на нейтралку и умереть» в планы не входило.
Четверг. Утро, 04.30.
Куда убраться с улицы? Лучше – во двор. Я выбрал ближайший. Подъехав к запертым воротам вплотную, я упер бампер в стык глухих створок. Газ в полпедали, колеса заскребли землю мощью двухсот лошадей. Стон согнувшегося засова – ворота подались. Движением ноги я обуздал табун и, надавив бампером, заставил створки раскрыться, показав пустой двор.
Въехав и остановившись, я подхватил с пола автомат, толкнул дверь плечом и, оглядываясь, вылез. Саша спрыгнул с кузова, прижимая к себе правую руку. Лицо исказила гримаса боли.
– Ранен?
– Подвернул.
– Хорошо – не голову, – посочувствовал Иван, вылезая с другой стороны.
– С таким водилой скорее – удивительно.
– Жалуйтесь в страховую, – огрызнулся я, чувствуя досаду – одним стволом стало меньше. Оглядев двор и симпатичный двухэтажный домишко, я прикрыл ворота и ненадолго успокоился.
– Тррр! – сказал невдалеке автомат. Сердце пропустило ритм.
– Щелк! – раскатисто и сухо отозвалась винтовка. Ой!
Автоматы залаяли стаей.
Цевье заскользило в увлажнившейся ладони. Эхо каталось по двору, не давая понять, с какой стороны стреляли. Судя по всему – не по нам, хотя явно недалече. Метров сто-двести. Все стихло так же внезапно, как и началось, – дворик опять стал милым и тихим:
– Оглядимся?
Дом во дворе был единственным. Дверь открылась ударом ноги.
– Осторожнее, – прокомментировал раненый сзади. – Можно на закладку нарваться.
А можно и не нарваться. Дуракам везет.
Внутри было пыльно. Стараясь ничего не трогать, мы поднялись на второй этаж, оказавшись в коротком пустом коридоре. Явная дверь в сортир интереса не вызвала – нас влекла хозяйская спальня. Аккуратно заправленная двуспальная кровать и персидский ковер диссонировали с выбитыми окнами и битым стеклом на роскошном полу. Гуляющий сквозняк шевелил кружевной тюль занавесок. Зашли мы удачно – четыре окна выходили на три стороны света.
Хрустя стеклом, мы подобрались к окнам, принимаясь за осмотр местности. Саша занялся «будущим». Я – «прошлым». Покинутый переулок был пуст. Покосившийся дом на углу торчал приземистой Пизанской башней. Двухминутное сканирование окрестностей на предмет движения. Ничто не ездило и не бегало. Вот и ладно.
Поглядим на грядущее? Вид из другого окна открыл продолжение нашего переулка и параллельную улицу, переходящую в один из мостов. До него было метров триста. Я кинул голодный взгляд на близкое сооружение.
– Не обольщайся, – опустил на землю Саша.
– Последний дюйм? – уточнил я, не отрывая глаз от сладостного зрелища.
– Глянь туда.
Во дворах домов с противоположной стороны большой улицы было оживленно. Если это были жильцы, то я – китайский летчик. Самое большое скопление «жильцов» наблюдалось во дворе второго от угла дома. Около десятка, прикинул я.
– …и туда.
Дорога за мостом напоминала позицию белых в начальной стадии. Правда, шашки были прямоугольными. И из бетона. На глаз промежутки годились для проезда машин… на малой скорости. От простенького заграждения с выверенной геометрией веяло строгим порядком, на который местные раздолбаи были просто не способны.
– Вояки?
Синхронное пожимание плечами. Время есть. Обождем.
Притащив стулья, мы, как пожилая супружеская пара, уселись бок о бок за кисеей, посматривая на обе стороны речки. Терминатор баюкал руку, я теребил автоматный ремень.
Местность представляла собой окрестности реки и примыкающий прямоугольник жилого квартала, в центре которого мы и сидели. Застройка состояла из одно-двухэтажных домов с глухими заборами частных двориков, лепившихся друг к другу. В Средней Азии такое называется махалей. В Малой – не знаю. Стены и сады имели покоцанный вид. Отчасти – в силу бедности и во многом – по причине пальбы. Судя по воронкам в соседнем дворе – стороны не ограничивали себя в средствах.
Наш переулок, спускаясь к мосту, делил квартал примерно надвое. Справа за соседним двором пролегала широкая, прямая улица. По ее дальней стороне шли трех-пятиэтажные дома классического городского вида с арабскими «жильцами». Упираясь в речку, она переходила в четырехполосный мост, идущий вровень с верхушками деревьев. Зелень до краев заполняла широкую пойму, скрывая воду и очертания берегов.
На противоположном берегу виднелось несколько малоэтажных домов. За ними, в отдалении – ряды многоэтажек. Заграждения имелись только с той стороны, показывая – кто атакует.
Одиночный выстрел с дальнего берега пробудил сонное царство. Первое шевеление наметилось в ближайшем к мосту дворе. Люди в черном, сидевшие на корточках у ворот, поднялись. Трое храбрых, высовывая за угол автоматы на вытянутых руках, принялись садить длинными очередями в сторону реки. Четвертый, держа на весу ручной пулемет, выжидал. В ответ с реки вразнобой затрещало.
– Классика, – хмыкнул Терминатор. – Вечером потребуют себе ордена. О, смотри!
Скособоченный пикап в соседнем дворе выдал сизый выхлоп. Судя по дыму, ресурс движка окончился тысяч пять километров назад. Но к крену это отношения не имело. Причиной была кустарная броня, навешенная на левый борт уродца. Высунув на улицу бронированную задницу с пулеметом, колесница выдала три громкие очереди, гордо перекрыв малокалиберное тявканье. Прочие участники конфликта взяли паузу на осмысление. Пулеметчик заорал что-то нечленораздельно-победное. Или оскорбительное. Похоже, он перестарался – по щиту звонко бомкнуло. Оратор скомкал спич и забарабанил по кабине, требуя от водилы маневра. Коробка залязгала, ища потерянную передачу. К стуку по кабине добавился визгливый арабский мат. Новое «бом!» по щиту. Машина с очень бледным пулеметчиком резво убралась во двор. Стрельба стихла.
Удержав улыбки, мы переглянулись. И опять уставились на большой мир. В окно.
Расчет ворот первого дома, настрелявшись и сменив магазины, побрел в глубь двора, на ходу делясь впечатлениями. Завидев выходившую из дома процессию, тащившую павшего, они сменили направление. В итоге обе группы сгрудились у крыльца. Суета, вопли, биение пяткой в грудь, очереди в воздух. На шум из дверей выглянул мужик в чалме и рявкнул на собравшихся. Те затихли. Мужик энергично толкнул короткую речь с ярко выраженными назидательными нотками, через слово поминая Аллаха.
– Ротный? – тихо поинтересовался Саша.
Я ухмыльнулся.
Толпа, сориентировавшись по солнцу, опустилась на колени, подняв к небу испачканные зады. Начальник грозно посмотрел на подчиненных и занял аналогичную стойку.
Молитва заняла минут пять. Чалмоносец встал, отряхнул колени и убрался, напоследок еще разок рявкнув. Тело оттащили под навес. Подъезд втянул лишних. Оставшиеся вернулись к воротам и, усевшись на корточки, завели негромкий разговор. За окном воцарился недолгий, хрупкий мир.
Картина была ясна. Четверо на пикапе в нее не вписывались. Трое – возможно.
– Толпой не проломиться, – нарушил я тишину. И, встав со стула, прогулялся до кровати. Простыня нашлась под покрывалом. Я потащил ее с койки.
– Флаг есть. Пошли за пулеметом…
Глава 22
Четверг. Утро, 04.55.
Дискуссии не было, споров тоже. Трое уезжают, один остается. Конец был близок, все устали. И надоело.
Порванную на лоскуты простыню повязали на пикап. Саша зарядил «ПК» и провел для меня трехминутный мастер-класс. Окончив, мы вдвоем затащили учебное пособие в спальню, установив на стол у окна. Изъяв у парней оставшиеся магазины и немного зелени из кассы, я помог освободить пикап от стреляющего и взрывающегося. Что еще?
Ах да, связь. Напоследок мы обменялись номерами телефонов.
Открыв ворота, я помахал ручкой запыленной корме и направился в дом. Автомат остался на крыльце – из чужой спальни лучше удирать налегке. Поднимаясь по лестнице, я чувствовал, что меня слегка потряхивало. Наверно, в предвкушении.
Дверь скрипнула, открываясь. Стул, стол, пулемет. Окно.
Здрасте. Я пришел…
Усевшись за стол, я обнял пулемет и поерзал на стуле, прилаживаясь. Наконец прикладу стало удобно. Взгляд в соседнее окно – наши подъехали к «старту». Пора начинать. Ствол навелся на белую кисею, сквозь которую просвечивали ворота и четверо на корточках. Выбор пал на крайнего слева.
– Не жилец, – утверждение стало приговором. Грохот выстрелов по ушам. Пулемет тряхнуло. В открытые ворота влетела очередь, и сидящих завалило в поднятую пыль. Тюль пошел черными пятнами. Я разжал палец и, сместившись, поймал в прицел неприкрытую задницу самопального броневика. Новая очередь завершила начатое, подпалив занавеску и выдув ее в окно огненным пузырем. На судьбу броневика это не влияло – потеряв резкость очертаний, он трясся и сыпал стеклами. Завалив стол гильзами, я решил – броневику хватит.
