Сергей Алтынов - Победить любой ценой

При этих словах нашего пленника передернуло, точно ударило током.

– Какой еще Артем? – спросил я.

– Актер из театра-студии «Козлиная песнь», – взволнованным голосом пояснила Маргарита.

– Что ты говоришь, Рита? – в свою очередь, встрепенулся Малышев.

– Театр такой в столице был, – пояснила Аржанникова. – Между прочим, «Козлиная песнь» дословно переводится с греческого как трагедия.

– Ценю твою эрудицию, Маргарита, – произнес я, стараясь сохранить спокойствие. – А у нас, выходит, комедия?

– Я не актер, – хрипло подал голос тот, кого мы считали Абу Салихом. – Ты путаешь, женщина!

– Ага, путаю! Сам разденешься или помочь? Ходжаев твоя фамилия, так?!

Маргарита вспомнила-таки фамилию.

– Снимите с него свитер и рубашку, – распорядилась Рита. – На правом плече татуировка с кельтским крестом либо шрам после ее сведения!

Кентавр заголил плечо дергающегося, заметно дрожащего пленника, и все в самом деле увидели продольный шрам от электрического сведения татуировки.

– Артем Ходжаев имел привычку репетировать пьесу «Антигона» с оголенным торсом и босыми ногами, – подвела итог Рита. – Татуировку, правда, всегда прятал под накидкой. Откуда в Греции кельтские символы?

– В Греции все есть, – только и произнес я, смутно представляя наши дальнейшие действия. – И кого же играл этот… артист?

– Поначалу у него была роль Гемона, – ответила Рита, – но он плохо учил текст, и его перебросили на роль Вестника.

– Это так? – Я упер пистолетный ствол в переносицу этого «Гемона».

– Да, – произнес он, не в силах унять дрожь.

Теперь все становилось на свои места. Мы вытянули пустышку. Дырявый сапог, который приняли за крупную рыбу… Или кто-то специально нам его подбросил? Тот человек с гладкими руками и стрижеными ногтями, который беседовал со мной первый раз. Он подлинный Абу Салих?! Получалось, что так. И что этот Абу Салих в очередной раз обвел вокруг пальца российский спецназ…

И в эту секунду раздалась телефонная трель мелодии марша авиаторов. Звонил Ритин «связной» телефон. Она зачем-то включила его, как только покинула «операционную».

– Ну что там? – нетерпеливо произнес один из боевиков.

– Отключили телефон. Почему, не знаю, – уже в который раз отвечал Игорь, оторвавшись от трубки.

Боевики переглянулись с недавним приятелем Середы. Он явно был у них за старшего, что совсем не внушало майору оптимизма.

– Середа, если ты о чем-то предупредил эту бабу, то ты труп, – только и произнес «приятель», зло глядя на Игоря. – Они не могли отключить телефон! Они сейчас сидят и с нетерпением ждут твоего звонка!

– Зачем? – удивился Игорь.

– Чтобы присвоить звание подполковника, – еще более зло, без усмешки, разъяснил старший. – Это не шутка.

– Не понимаю тебя, – дернул плечами Середа.

– Игорек… Если все пройдет так, как нужно нам, то часа через два-три ты получишь в свои руки персону по имени Эль-Абу Салих. Его вы отвезете спецрейсом в Москву и сдадите в руки твоего шефа генерала Сладкова.

Игорь был так ошарашен, что не нашел слов.

– Естественно, ты забываешь, что гостил у нас… И продолжаешь службу. Все лавры и награды Булышева упадут на тебя, – закончил «приятель».

Середа лишь опустил голову. Эти мерзавцы задумали какую-то хитрую многоходовую акцию. А он, Середа, стал в ней заурядной пешкой. Даже если сейчас была сказана правда, майор (а впоследствии подполковник, полковник… генерал) Середа навечно под колпаком у этих негодяев. Впрочем, он уже давно под колпаком. Ни слова не говоря, Середа вновь взялся за телефон. И на этот раз ответил уже знакомый женский голос.

– Это хозяин яхты, – сказал условную фразу Середа. – Что у вас происходило? Почему был отключен телефон?

– Ничего не происходило. Так получилось, – как ни в чем не бывало ответила женщина.

– Вы ничего не хотите сообщить мне?

– Нет, – тем же ровным голосом произнесла женщина.

– Ну… а мне нужно с вами встретиться, – твердо, по-командирски, сказал Середа.

– Сейчас это невозможно. Часа через три-четыре – пожалуйста.

На этом разговор оборвался. Середа лишь ошарашенно смотрел на своего «приятеля». Тот слышал весь разговор через микрофон-усилитель.

– Я не понима… – начал было Середа.

– Я тоже! Звони и настаивай на немедленной встрече!

Игорь послушно выполнил просьбу, но на этот раз вновь «абонент был недоступен или находился вне зоны действия сети». «Приятель» заметно нервничал.

– Останешься здесь! – кивнул старший одному из боевиков, небритому, похожему на чеченца. – Остальные за мной.

Середа откинулся к спинке дивана, стараясь прогнать все лишние мысли. Явно что-то не состыковалось, и Игорю теперь, возможно, подполковником и не быть. Оставшийся караулить его чеченец демонстративно встал посреди входной двери и передернул автоматный затвор.

– Застрелить тебя хочется, сил нет, – произнес, улыбаясь, охранник. – Но нельзя. Велено стеречь! А вообще, я люблю… таких, как ты, валить.

– Ты в карты играешь? – спросил сохранивший спокойствие Середа, кивнув на колоду, лежащую на журнальном столике.

– В карты только вы, русские шакалы и свиньи, режетесь. Я в шахматы играю.

– А есть шахматы?

– Нет, – покачал небритым подбородком охранник и вышел в коридор.

Взять что-нибудь тяжелое, проломить этому «шахматисту» голову и рвануть отсюда. В живых теперь, скорее всего, не оставят. Середа поискал глазами возможное оружие. В принципе, сгодился бы и табурет. Игорь сделал вялое движение в сторону тяжелого деревянного табурета, и в то же мгновение на пороге комнаты появился «шахматист» со вскинутым автоматом.

– Сидишь на диване и сиди! – проговорил он.

Середе ничего другого не оставалось, как вновь откинуться к спинке дивана.

– Они почему-то не доверяют этому Середе! – спустя некоторое время докладывал Стекольщику бывший приятель майора. – Или хотят доставить Абу Салиха лично Сладкову?

– Нет… – ответил Стекольщик. Немного помолчав, добавил: – Мне это очень не нравится. Их надо немедленно найти. Хоть из-под земли достать!

– Слушаюсь! – по-военному отозвался бывший приятель Середы.

– Теперь меня убьют, – все тем же, абусалиховским, хриплым голосом произнес Артем. – И мою сестру убьют… И двух маленьких племянниц.

– Не бей на жалость, – мрачно ответил я. – Меня это мало волнует… Эль-Абу Салих. Если не расскажешь правды, первым трупом будешь ты. Прямо сейчас.

– Так получилось. Одним словом, когда я еще работал в театре «Козлиная песнь», ко мне после спектакля подошел один человек. Он сказал, что хочет предложить мне главную роль. Но не в пьесе и не в кинофильме. И сразу же предложил такой гонорар, который я бы не заработал и за двадцать лет работы в театре.

– Аплодисменты были? – вздохнул я.

Уловка была ясна. Если бы не Рита, этот комедиант отправился бы в Москву… За всем этим явно стоял кто-то очень умный, блестящий аналитик и практик подобных комбинаций. Сумел-таки сделать из актера-неудачника двойника Черного Генерала.

– А где настоящий Эль-Абу Салих? – продолжил я вопросы.

– Я ничего не знаю о нем. Он появлялся неожиданно, точно из ниоткуда, и…

– Уходил в никуда, – закончил я за Артема.

– Он звонил мне по спутниковому телефону. Говорил условную фразу. Это означало, что я должен был запереться в специальном потайном шкафчике. Такой был в спальне. И выйти оттуда я мог, лишь получив отбой по тому же спутниковому телефону. А Абу Салих действовал в это время в моем качестве.

– И вас никогда не путали?

– Нет. У настоящего было несколько пластических операций, седая борода. Мне вот тоже седины добавили, – дернул он своей бородой. – Голос одинаковый. Я почти месяц учился его хрипоте. Теперь говорю, точно собственным голосом. Еще у него была фраза: «Говори по-русски, я плохо понимаю». Я часто ее повторял.

– Ты знал, что тебя должны будут похитить? – спросил я.

Кажется, я начинал понимать логику нашего неизвестного противника. Артем с ответом не торопился. Шумно сглотнул, на лбу появилась испарина.

– Ведь знал, Артем, – продолжил я.

– Да, – кивнул он. – После того как меня доставят в Москву, я должен был сказать, что я настоящий Абу Салих. Моему хозяину это зачем-то очень нужно. Он мне целую инструкцию составил на этот счет.

– Но тебе ведь могут дать пожизненное заключение? – вмешалась молчавшая до сей поры Рита.

– Хозяин сказал, что выкупит. Все тюрьмы в России, говорил, в его кармане. Все прокуроры по надзору, все, кто в Минюсте за зэков отвечает.

– Малость загнул, – произнес я. – Он тебя списал. Ты уже труп для него… Но твою семью он трогать не станет.