Александр Тамоников - Детонатор
Игла вонзилась ему во вздувшуюся вену на шее. Его мнение в расчет не принималось. Его судьба изменилась стремительно и бесповоротно.
О точно таких же стремительных и бесповоротных переменах думалось Ивете, когда она поднялась с места и двинулась к выходу вместе с говорливой, ошалевшей от грохота и световых эффектов толпой.
Потому что шла она не одна. Ее деликатно придерживал за локоть сосед, представившийся Игнатом Николаевичем. В нем было что-то от знаменитого мультяшного героя по имени Карлсон — в меру упитанного мужчины в полном расцвете сил. Не толстый, но пухлый, со взъерошенной шевелюрой на большой голове, он обратился к Ивете, когда «Звездные сны» объявили последний номер и заиграли ритмичное, оглушающее вступление.
— У меня есть то, что тебе надо, — сказал Карлсон.
Вернее, не сказал, а прокричал Ивете на ухо, поскольку за пару секунд до того Джор запел песню.
— Что? — поморщилась Ивета.
Она спрашивала не про то, в чем нуждается. Она просто не поняла, чего от нее надо этому крепышу, распространяющему сильный запах мятной жвачки.
— Ко-ко, — многозначительно пояснил он.
Забыв о происходящем на сцене, она медленно повернула к нему голову:
— Не понимаю, о чем вы.
Он довольно засмеялся, подмигивая:
— Все ты прекрасно понимаешь, дорогуша. Я врач, специалист по реабилитации наркоманов.
— Меня это не касается.
Отвернувшись, Ивета притворилась, что слушает Джора, который вопил на пределе возможностей человеческого голоса.
— Касается, — громко сказал сосед, не опасаясь, что его услышит кто-либо посторонний. — Еще как касается, красавица. Можешь звать меня Игнатом Николаевичем. Но лучше просто Игнатом.
— Я никак вас не собираюсь звать, — отрезала Ивета.
— А теперь? — поинтересовался Игнат Николаевич, похожий на заматеревшего Карлсона. В его руке, как по волшебству, материализовался бумажный пакетик, в котором явно содержалась не сода и не сахарная пудра.
— Откуда…
Ивета хотела спросить, откуда он взял наркоту, но голос у нее сорвался, а сосед понял ее по-своему.
— Говорю же, я нарколог, поэтому вижу своих клиентов насквозь, — пояснил он. — Мне достаточно было понаблюдать, как ты шмыгаешь носом, как щелкаешь суставами пальцев. Хочется, а?
Ивета моргнула. Пакетик не исчез.
— Чего ты хочешь? — сипло спросила она.
— Не двухминутного удовольствия в общественном сортире, — сказал Игнат Николаевич. — У меня дома целая гора, — он понизил голос, — коки. Можешь жить у меня хоть неделю, хоть месяц. А взамен…
Не договорив, он захихикал.
«А ведь он тоже нюхает, — внезапно поняла Ивета, заглянув в безумные глаза, устремленные на нее. — Лечит наркоманов, а сам такой же».
— Что взамен?
Если бы она задала этот вопрос секундой позже, ее голос разнесся бы на всю округу, потому что песня резко оборвалась.
— Любовь, — прошептал Игнат Николаевич. — Светлая и бескорыстная. Правда, у меня несколько… э-э, своеобразные представления о любви, но больно я не делаю, как раз наоборот. Понимаешь, о чем я?
Ивета неопределенно пожала плечами, хотя все она прекрасно поняла. И подумала, что этот нарколог, похожий на Карлсона, нашел кокаин не на помойке, а значит, имеет связи, благодаря которым можно будет сбыть и наркоту в свертке. Ведь таинственный человек с бородой и зонтиком не появился, а за Иветой никто не следит. Незаметно выскользнув из зала, она некоторое время поживет у наркологического извращенца, а потом, богатая и состоятельная, переберется еще куда-нибудь.
У нее появилась Надежда на счастливую жизнь. Девушка встала и как бы сама по себе двинулась по проходу между рядами. Игнат Николаевич пошел за ней, трогая то за плечо, то за руку, то за талию.
— Вы сюда специально пришли? — поинтересовалась Ивета, оглянувшись. — Выискивали жертву среди молоденьких, да?
Если бы новый знакомый стал отпираться, она ни за что не поверила бы ему, потому что лжец — он и есть лжец. Но ответ прозвучал предельно откровенно:
— Да, здесь удобно.
Стиснутые со всех сторон разгоряченной толпой, они медленно продвигались в сторону выхода, откуда веяло свежим ночным ветерком.
— И куда вы их потом деваете? — спросила Ивета, бросая быстрые взгляды по сторонам, чтобы не натолкнуться на Бурова или кого-нибудь из своих.
— Кого? — не понял Игнат Николаевич.
— Подружек.
— Они уходят, — последовала печальная констатация факта. — Поживут немного, а потом уходят. Некоторые обокрасть даже пытаются…
Ивета бросила на спутника косой взгляд:
— И получается?
— Нет, — покачал головой Игнат Николаевич. — Научен, слава богу, горьким опытом. Так что, если ты надеешься…
— Не волнуйтесь, я не такая, — поспешно проговорила Ивета.
Она уже примерила себя к новой роли и боялась, что нарколог передумает. Это было бы не просто обидно, это было бы ужасно! Возвращаться к Юрчису и его ублюдкам? Участвовать во все новых и новых акциях, каждый день ожидая ареста, а то и шальной пули в лоб? Клянчить раз за разом дозу, опасаясь, что однажды тебе попросту откажут?
Что касается сексуальных игр с немолодым, раскормленным мужчиной, то это не самое страшное из того, что приходится делать женщинам в этом мире. Тем более что по своей натуре Ивету скромницей не назовешь. И если выбирать между садизмом и мазохизмом, то, конечно же, ей приятнее орудовать плеткой, чем подставлять задницу.
— Значит, ты согласна? — тихо спросил Игнат Николаевич, когда они остановились на площади перед залом, чтобы пропустить мимо людей и поговорить, наконец, без помех.
Ивета приготовилась ответить утвердительно. А в следующее мгновение все пошло кувырком, да так стремительно, что мозг не успевал фиксировать события.
Вот появился мужчина, бегущий к ним… И еще один, приближающийся с другой стороны… Тот, что подоспел первым, резко схватил Ивету за предплечье… Игнат Николаевич попытался протестовать, но получил кулаком в живот от второго мужчины… Кажется, он что-то говорил про службу безопасности, но Ивета не уверена, что воспринимала его правильно… Она растеряна, она подавлена, она в отчаянии.
Это арест. Настоящий арест, полнейший провал! Тот самый, мысли о котором постоянно посещали Ивету Янсон, сколько ни гнала она их прочь. И, чувствуя, как на ее запястье защелкнулся стальной браслет, она завыла. Так воет волчица, попавшая в капкан. В отличие от лисы, она не способна перегрызть собственную лапу и сбежать. Для волчицы это конец. Для Иветы Янсон это тоже был конец — окончательный и бесповоротный.
Глава одиннадцатая
Время выпускать жало
Пятница, 24 мая
Время перевалило за полночь, когда майор Королев вспомнил, что не обедал и не ужинал. В кабинете ничего съестного не хранилось, а была только водка, пить которую майор не решился, поскольку с минуты на минуту в отдел должен был прибыть сам начальник Управления Антитеррористического центра с сопровождающими. Ходили слухи, что норов у генерала крут, ох крут. Такому с перегаром на глаза лучше не попадаться. Тут и успешное задержание двух террористов не поможет. Так взгреет, что небо с овчинку покажется.
Зевнув, Королев посмотрел на старлея Антонова, привычно строчащего рапорты и отчеты.
— Рука не устала? — поинтересовался Королев и, не сдержавшись, снова зевнул во весь рот.
— Устала, — ответил Антонов, не поднимая головы.
В свете яркой шестирожковой люстры, подвешенной к потолку кабинета, было видно, что он начал необратимо лысеть и, если не хочет окончательно растерять волосы, должен немедленно обратиться к специалистам.
«Хотя, — лениво подумал Королев, — вряд ли существует средство, способное замедлить облысение или тем паче восстановить былую шевелюру».
— Я тебе отгул дам, — сказал он. — Не сразу, через месячишко-другой.
— У меня уже восемь отгулов, — сказал Антонов, продолжая писать как заведенный. — И ни одного реализованного.
— Зато потом ка-ак отгуляешь все сразу!
Королев зевнул в ладонь. Антонов со стуком отложил ручку и повернулся к нему:
— Я не хочу гулять, я на операцию хочу. Вы сегодня взрывников брали, а я сиди пиши как проклятый!
— Сам виноват.
— В чем?
— В том, что уж больно у тебя почерк хороший, разборчивый. И связно мысли излагать умеешь.
— А я вот возьму и каракулями начну писать, — запальчиво пообещал Антонов. — Причем такую ахинею накатаю, что ни в какие ворота не полезет.
— Тогда, — ласково проговорил Королев, — тебя самого в ворота. И пинком под зад.
Антонов молча проглотил обиду и снова занялся писаниной, без которой невозможно существование ни одной службы мира.
— Пора бы компьютер освоить, — заметил Королев.
