Александр Тамоников - Детонатор
— Пора бы компьютер освоить, — заметил Королев.
— Освоил бы, да некогда, — огрызнулся Антонов. — Сами головы не даете поднять.
Королев хотел что-то сказать, но не успел: деловито и бесцеремонно звякнул телефон внутренней связи.
— Приехал, — торопливо произнес в трубку дежурный, — два черных лимузина у входа. Ни пуха!
— К черту, — машинально сказал Королев, вскочил и бросился вон из кабинета. На ходу он одергивал пиджак, позабыв, что одет в штатское. Лицо у него было такое, словно он намеревался броситься под танк или в ледяную прорубь.
Волновался он напрасно. Генерал-майор Комаровский оказался нормальным мужиком — ни самодурства, ни чванства себе не позволял, голос не повышал, вопросы задавал по существу, ответы слушал внимательно, чуть наклонив голову. Свою свиту он оставил за порогом кабинета, выделенного в его распоряжение. Велел остаться только двоим: майору медицинской службы Гуляеву и своему заместителю, полковнику Левичу, который явно тяготился своими усами, но почему-то не сбривал их.
— Специалист по задушевным беседам, — прогудел Комаровский, кивая на помощника, майора медицинской службы Гуляева. — Я просил задержанному ввести спецпрепарат. Сделали?
— Так точно, — подтвердил Королев, сверяясь с часами. — Уже сорок пять минут назад.
— Тогда можно приступать, — сказал Левич.
— Нет, лучше часок выждать, — возразил Гуляев.
Комаровский одобрительно кивнул:
— Правильно, чтобы все по науке. — Он вопросительно посмотрел на Королева: — Доводилось работать со спецпрепаратом, майор? Знаешь, что это такое?
— «Сыворотка правды», товарищ генерал. Лично я знаком с его действием только понаслышке. В теории, так сказать.
— Сейчас будет тебе практика, майор, — подмигнул Левич.
— Препарат — страшная штука, — сказал Гуляев, — круче любого самого сильный наркотика в мире. Подавляет волю и стирает память.
— Это правда, что его преступники используют? — поинтересовался Королев.
— Бывает. Могут, например, заставить одурманенного человека снять все деньги с банковского счета, — сказал Гуляев.
— Или под поезд прыгнуть, это уж какой расклад выйдет. — Полковник Левич провел пальцами по губам, чтобы убрать волоски усов, лезущие в рот.
— Впервые это зелье изготовили шаманы в Латинской Америке, — пояснил Гуляев. — Оно не имеет ни вкуса, ни запаха, поэтому его легко подмешать в напиток.
— Понимаю, — кивнул Королев. — Вернее, не совсем.
— И что же тебе не понятно, майор? — снисходительно спросил Левич.
— Вы сказали, что спецпрепарат отбивает у человека память. Как же тогда его допрашивать? Он же ничего не помнит.
Левич посмотрел на майора медслужбы Гуляева: объясняй, мол.
— Товарищ полковник не совсем корректно выразился, — сказал Гуляев. — Просто вся информация переносится в те отделы мозга, где хранятся кратковременные воспоминания. В итоге все, что происходит с человеком после приема препарата, он не запоминает. Зато становится крайне сговорчивым и внушаемым.
— Что и требовалось доказать, — обронил Левич.
Гуляев потер переносицу и решил не говорить о том, что иногда подопытный становится также весьма агрессивным и возбудимым. Лично он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Так зачем же воду толочь в ступе?
— Пора, — сказал он решительно. — Пусть приведут сюда вашего террориста.
Майор Королев послушно снял трубку, чтобы передать приказ дежурному.
Буров смотрел заискивающе, сидел так, чтобы казаться меньше, чем на самом деле, и постоянно облизывал пересохшие губы. Голова у него была обмотана эластичным бинтом, глаза провалились в глазницы.
«Расколоть его будет легко, — отметил про себя Королев. — Пара пустяков. Я бы и сам справился, без всякого спецпрепарата. Он ведь начал давать показания, и теперь у него один путь. Сотрудничать со следствием».
Похоже, генерал Комаровский был того же мнения, потому что не обращал на арестованного внимания, изучая сводки на экране своего монитора. Его брови то поднимались вверх, то хмурились, выражая отношение к прочитанному.
— Говорить будем, Юрий Олегович? — спросил Гуляев, пока Левич устанавливал на столе видеокамеру и выкладывал перед собой стандартный бланк протокола.
— Будем, — кивнул Буров.
— Давно в банде? — спросил Левич.
— В банде? Нет… Не знаю…
— Они себя группой величают, — подсказал Комаровский, не отрываясь от чтения. — Или отрядом.
— Давно в группе? — переиначил вопрос Левич.
— Два года, — с готовностью ответил Буров.
— В скольких диверсиях принимали участие?
— В диверсиях?
— Ах да, он же у нас сейчас вроде слабоумного, — вспомнил Левич и спросил по-другому: — В скольких акциях вы принимали участие, Юрий Олегович?
— Девять… Нет, десять. — Буров показал соответствующее количество пальцев.
Увидев, что все идет как по маслу, майор Гуляев попросил разрешения отлучиться. Допрос продолжался без него. Королеву показалось, что Буров постепенно осваивается и уже не выглядит таким жалким.
— Насколько я понял, вы взрывник? — осведомился Левич.
— Сапер, да.
— Перечислите, где и когда вас задействовали как специалиста по взрывному делу.
— Не помню. — Буров пожал плечами, уставившись в пол. — Голова дико болит. Просто раскалывается. Ничего не соображаю. — Он взялся за виски пальцами. — Мне отдохнуть надо.
«Может, стоило бы на него наручники надеть?» — спросил себя Королев. Он хотел было адресовать этот же вопрос генералу, но тот встал с места, упершись руками в бока.
— У тебя теперь вся жизнь впереди — сплошной отдых, — рявкнул он. — Отвечать по существу, не юлить, не врать! В глаза мне гляди, песий ты сын, в глаза! Что взрывал? Когда? Где?
Буров вздрогнул, дико посмотрел по сторонам и вновь свесил голову.
— Сюда смотри! — не унимался Комаровский и от переизбытка чувств даже пристукнул кулаком по столу. — На меня!
— Лучше на него сейчас не кричать, Валентин Сергеевич, — тихонько подсказал Левич.
— Да кто он такой? Председатель Еврокомиссии по правам человека? Или, может быть, представитель Международного Красного Креста? Нет! — Комаровский вновь врезал кулаком по столу. — Он террорист! Серийный убийца! На нем крови как на мяснике!
Буров съежился и задрожал.
— Но-но! Ты передо мной припадочного не изображай!
— Валентин Сергеевич, — позвал Левич.
— Пить, — еле слышно попросил Буров.
— Дайте ему воды, — распорядился Комаровский. — А то еще чего доброго в обморок свалится.
Королев плеснул в стакан воды из пластиковой бутылки, подошел ближе. Буров протянул руку, взял стакан и, вместо того чтобы сделать глоток, ударил им об спинку стула. В следующее мгновение Королев почувствовал, как невыносимая боль пронзила его мошонку. Обмирая, он посмотрел вниз и увидел, как длинные, тонкие пальцы Бурова стискивают его промежность.
— А… — выдохнул майор.
Он хотел потребовать отпустить его, но не мог. Все силы уходили на то, чтобы превозмогать адскую боль и держаться на ногах.
Тем не менее Буров его отпустил. Та рука, в которой он держал разбитый стакан, выглядела так, словно на нее натянули мокрую красную перчатку. Стеклянный осколок тоже был красным. Занеся его, Буров ринулся на Комаровского.
Сцепившись, они упали. Королев, попытавшийся прийти генералу на помощь, не смог сделать ни шагу. Ему казалось, что оба его яичка раздавлены, между ногами было мокро и липко.
— Ну что ты стоишь? — заорал Левич, выхвативший пистолет. — Отойди! Отойди, цель заслоняешь!
Целью был Буров, в котором пробудились такие силы, что он сумел подмять Комаровского под себя и теперь готовился перерезать ему артерию окровавленным осколком.
Поскольку отойти Королев не мог, он попросту упал. В ту же секунду прогремело три выстрела подряд, в комнате запахло горелым порохом. Скосив глаза, Королев увидел, как мелко подергиваются подошвы Бурова, а сам он уже не нависает над генералом, а тяжело сползает на пол, и свитер на его спине темнеет, теряя яркие краски.
В комнату ворвался очумелый дежурный с пистолетом на изготовку. За его спиной маячил Гуляев, тоже вооруженный. Опасаясь, что они сейчас начнут палить куда попало, Королев просипел:
— Отставить!
Боль постепенно отпускала. Он кое-как встал, чтобы помочь Левичу откатить труп арестованного и поднять Комаровского.
— Целы, Валентин Сергеевич? — тревожно спросил Левич.
— Порядок, полковник. Убери руку. Я сам.
Отвернувшись, генерал принялся отряхивать запылившийся костюм. Через всю щеку, от глаза до шеи, по его лицу протянулся кровоточащий порез.
— Хорошо, что глаз не задел, — сказал Левич.
— Это я виноват, — пробормотал майор медицинской службы Гуляев.
