Их было десять - Александр Александрович Тамоников
Минуты тянулись медленно, невыносимо тяжело было ждать в этой неопределенности. Глеб был уже на пределе терпения, хотя и понимал, что эти машины нужны, чтобы облегчить предстоящую атаку. И все же изнывал от беспокойства, что вот-вот будут обнаружены трупы снятых им часовых.
Капитан еле сдерживал себя, чтобы не отдать приказ о начале операции. Бездействие, терпеливое ожидание угнетало его, казалось, что они теряют время, так неразумно отпущенное на бесполезную затею. Его и так осталось катастрофически мало – пора действовать, идти в наступление, чтобы успеть до рассвета выдержать противостояние с немцами, а потом еще вернуться к своим. Если операция не будет проведена точно в срок, она потеряет смысл. Целый батальон ждет их возвращения с ценными сведениями! Надо действовать, и немедленно!
Однако разведчик сдерживал себя, он понимал, что это изнутри захлестывает его тревога, словно воронка высасывает из него привычное хладнокровие. Глеб отдал приказ сам себе: «Надо выдержать! Не поддаваться панике! Действовать четко по продуманному плану!»
Его подчиненные тоже изнывали от волнения: кто-то шевелился рядом, вздыхал; и все внимательно всматривались в темноту в ожидании возвращения добровольцев. Леонид Марцев, совсем еще молоденький, но уже искусный снайпер, не выдержал – зашептал торопливо своему напарнику, который затаился от него в нескольких метрах:
– А если они не вернутся? Если пропадут? Как же быть, мы ведь и не узнаем! Может, ну ее, эту затею? Лучше выманим фрицев, как и собирались, да я их обстреляю! Все пули будут в яблочко, обещаю!
– Потише, ты не глазами сейчас работай, а ушами, – шикнул на него густой бас Афанасьева.
Тот, как и все, с трудом сдерживал рвущуюся изнутри тревогу. Он вслушивался в каждый звук, чтобы понять, добрались бойцы до машин или нет. В какой-то момент показалось, будто со стороны стоянки с «Ханомагами» донесся резкий звук – не то крик, не то звон оружия. Рука сжала винтовку, но так и осталась лежать на отполированном дереве в нервном ожидании.
Прошло еще несколько бесконечных минут, как вдруг вдалеке зарычали моторы, донесся запах выхлопа, тяжелые бронированные машины двинулись в сторону немецкого укрепления.
Марцев радостно ахнул:
– Завели!
Ему вторили остальные:
– Получилось!
– Завели, прямо под носом у немцев!
Перекрывая грохот моторов, над полем послышался голос Шубина. «Ханомаги» уже въехали на поле, и капитан отдал приказ к началу атаки:
– Оружие к бою! Открываем огонь!
Три «Ханомага», тяжело переваливаясь, выстроились на передней линии на расстоянии друг от друга, образовав для разведчиков еще одну защиту от немецкого огня. Бойцы, что лежали в цепочке, заняв каждый свою позицию для стрельбы, вскинули оружие – у каждого винтовка и автомат, который добыл командир во время вылазки.
– Одиночными и очередями огонь! – выкрикнул капитан и нажал крючок. За ним открыли стрельбу остальные.
Выстрелы осветили темноту над полем яркими вспышками, оглушили внезапным грохотом.
На немецком укреплении поднялась суматоха: разбуженные шумом гитлеровцы кинулись в траншеи; послышались удивленные крики и отрывистые команды. Урчание бронетранспортеров стихло, бойцы расставили технику на линии огня.
– Отбой! – выкрикнул капитан Шубин, останавливая огневую атаку. Этого пока достаточно, надо дать возможность Ключевскому, Борисевичу и Гусько выбраться из «Ханомагов» и занять свои позиции для стрельбы.
Все равно пока противник не понял даже, что происходит. Их собственная бронированная техника ехала прямо на их же земляные укрепления, все часовые оказались мертвы, а из темноты вдруг раздались выстрелы.
На оборонительном валу крики становились все громче, офицеры начали строить шутце, чтобы дать отпор не видимому в темноте противнику. В небо взлетели осветительные ракеты.
– Без моей команды не стрелять! – выкрикнул Глеб, а сам внутренне взмолился, чтобы трое его бойцов успели доползти до безопасного рубежа. Уже загремело, заухало внутри фортификаций, вот-вот поле накроет огненный шквал, и им останется только пережидать разбуженную бурю.
Леня Марцев мгновенно вычислил по движущимся силуэтам, где фашисты занимают позиции для атаки, откуда будет вестись ответный огонь, и принялся «на ощупь» пристреливать черные проемы.
Шубин приказал остальным:
– Меняем точки!
Разведгруппа начала сдвигаться со своих позиций, чтобы открыть стрельбу в другом направлении. По плану это должно было запутать противника, а значит, заставить применить всю мощь своей обороны, выдать замаскированную огневую защиту.
Застывшие у бруствера «Ханомаги» перекрывали немцам обзор. Под прикрытием трофейных машин разведчики рассыпались по полю и залегли.
– Вперед, ближе! – приказал капитан Шубин.
Немецкая техника теперь служила им отличным прикрытием. Но он не торопился отдавать приказ о начале стрельбы – им не нужен настоящий бой, нужна лишь провокация, чтобы противник проявил себя по полной.
Немцы на валу совсем уже очнулись от спячки и начали поливать темноту из автоматов и пулеметов. Но били вслепую, то в одном направлении, то в другом, пытаясь угадать, где засели атакующие. Не помогали даже осветительные ракеты.
Темнота рассеялась, воздух наполнился грохотом и сухим отрывистым стрекотом. Но едва стрельба затихла, разведчики снова начали двигаться по полю, перебираясь на новые позиции. В коротких всполохах огня Глеб смог рассмотреть трех человек, которые залегли у гусениц «Ханомагов». Он выругался себе под нос – троица так и не попыталась вернуться назад. Ждать их не имело смысла, пора было отвечать фашистам.
– Огонь!
В сторону холма полетели новые очереди.
– Не прекращать огонь! Смена!
Разведчики начали двигаться по полю, то и дело открывая стрельбу короткими очередями. На валу казалось, что их атакует большое подразделение – темное ночное поле озарялось вспышками огня сразу во многих местах.
Отчаянный Гоша Борисевич, который вместе с лейтенантом Ключевским и сержантом Гусько палили из-за гусениц бронированной машины, в азарте вдруг забрался на высокий борт. Бросок – и воздух бесшумно пронзила граната! Она ослепительной вспышкой рванула в глубине немецкого укрепления, посекла осколками несколько гитлеровцев.
От такого поступка рядового капитан был в ярости: глупый мальчишка! Их задача не биться насмерть, а только дразнить немцев, заставляя их отвечать огнем из всех глоток, что есть в наличии. При этом нельзя выдавать себя, нельзя давать немцам возможность бить прицельно!
Он попытался докричаться до троицы:
– Отставить гранаты! По моей команде – назад!
Но из-за грохота на большом расстоянии его не было слышно.
Сам Шубин уже перестал стрелять, он лишь внимательно прислушивался к звукам и следил за вспышками огня, пытаясь на слух определить, из какого оружия бьют немцы.
