Тайный фронт - Александр Александрович Тамоников
Шелестела ткань, которая терлась о металл, и этот звук уловил охранник внизу. Он вышел и посмотрел вверх, и его глаза расширились, потому что сверху на большой скорости к нему спускался, буквально слетал незнакомец с ежиком седых волос. Охранник открыл рот, сбираясь крикнуть, но уже понял, что кричать и требовать ответа поздно. Это нападение! Он довольно ловко выхватил из-под пиджака пистолет. Но Буторин уже держал во время спуска в руке оружие и, не останавливая своего движения, просто выстрелил – охранник рухнул с дыркой в пиджаке на уровне сердца.
Буторин приземлился на ноги и по инерции пробежал несколько метров, успев осмотреться по сторонам. Дверь справа закрыта на навесной замок снаружи, еще дверь прямо и дверь слева, которая открыта настежь. Там видны ржавые трубы, сваленные у стены, какие-то разбитые ящики и груды старого кирпича. А за этой дверью Когана быть не может, его держат внизу в помывочной, а в том бедламе, который виден слева, даже охрана не станет прятаться. Все эти мысли пронеслись в голове мгновенно, и Буторин бросился к двери, которая, по его мнению, была достойна внимания. Сейчас важна была каждая секунда, потому что первый выстрел уже прозвучал и операция по освобождению перестает быть тайной. Сколько здесь охраны? Много быть не может, поэтому главное все делать быстро, очень быстро.
Рванув дверь на себя, Буторин успел почувствовать, что за ней опасность. А может, просто опыт и элементарная логика подсказали ему, что еще один охранник будет за этой дверью. Открыв рывком дверь, Виктор на миг высунул голову и тут же скрылся из дверного проема. Выстрел не заставил себя ждать. Пуля отколола кусок деревянного косяка, а Буторин уже перекатился по полу в дверь и из положения лежа влепил две пули мужчине, который стоял у дальней стены, прижимаясь боком к стене. Тот повалился на пол, роняя оружие и стул. Грохот был приличный, но останавливаться нельзя. Вспоминая схему внутренних помещений, окинув взглядом эту комнату, Буторин отметил, что там стоит одна легкая лежанка и на столе одна металлическая кружка и чайник. Охранник тут один. Пил чай тоже один. Он тут главный, и у него должно быть не больше двух помощников. Значит, третий там, внизу.
Лестница была каменная, перила редкие и очень ржавые. Влажность в этом помещении всегда была самой большой, и металл подвергался сильной коррозии. Тут на руках вниз не съедешь. И Буторин стал сбегать боком, стараясь держаться стены и не упускать ни одного движения внизу. Охранника не было, никто не стрелял. Такого не может быть, не расслабляйся, говорил он себе. Положение самое опасное потому, что ты не видишь врага, а он тебя может видеть. И нет времени на размышления.
Но враг нашелся! И у него сдали нервы. Где-то совсем рядом со скрежетом открылась какая-то дверь, и нервный голос заорал по-немецки:
– Не подходи, или я убью его!
Буторин подобрался, набрал в грудь воздуха и с шумом выдохнул. Бросившись вперед, он буквально слетел с лестницы и сразу отскочил влево к стене. Дверь в помывочную была открыта. В помещении, куда вела лестница, никого не было, да и спрятаться там невозможно. Буторин подбежал к железной открытой двери и заглянул туда. Картина была неприятная, и разведчик стиснул зубы от злости. Коган висел, привязанный руками к трубе под потолком. Его ноги не касались пола, но были привязаны к чугунной канализационной трубе. Он был просто растянут таким образом и не мог пошевелиться. Страшная пытка. Первые минуты ты терпишь, а потом по мере того, как у тебя затекают растянутые суставы и мышцы, появляются ощущения, схожие с ощущениями, когда у тебя рвутся мышцы и суставы выскакивают из суставных сумок. Немец, относительно молодой мужчина со светлым, зачесанным на сторону чубом стоял рядом с Коганом и озирался безумными глазами, прижав дуло пистолета к обнаженному животу жертвы.
– Успокойся, парень! – крикнул Буторин, стоя прямо за косяком и держа пистолет перед собой стволом вверх. – Мы тебя не тронем, если ты отдашь нам пленника.
– Уйдите, или я его застрелю, – снова взвизгнул немец.
– Я не знаю, кто этот человек. – крикнул Буторин, специально стараясь говорить громко, чтобы его услышал Шелестов и чтобы заглушить шаги товарища. – Нам нужен другой, румынский коммерсант, которого вы выкрали и держите здесь.
– Он наверху. Дайте мне уйти!
– Конечно, уходи, – согласился Буторин. – Ты нам не нужен, нам нужен румынский торговец. Ничего личного, только коммерция, только деньги.
И тут грохнул выстрел, и уши Буторину заложило. Он сморщился, еле сдержав стон, и сразу же сунул голову в помывочную. Охранник стоял, зажав окровавленную руку, из которой вываливался на пол пистолет. Бросив взгляд вверх и влево, Виктор увидел в стене дыру, через которую Шелестов стрелял. Пуля пробила кисть немца вместе с рукояткой пистолета. Ударом в голову, Буторин оглушил немца, а потом, сунув пистолет за ремень брюк, достал нож и стал аккуратно резать веревки, освобождая Когана.
– Нельзя тебя никак без надзора оставить, – весело ворчал Буторин. – Обязательно попадешь в какую-нибудь историю.
– А тебя, как всегда, приходится ждать, – усмехнулся Коган, сдерживая стоны. – Не умеешь ты, Витя, быстро работать. Медлительный ты.
– Лень – моя натура! – заявил Буторин, развязав ноги Когана и принявшись за его руки.
– Тише-тише, – прошипел Борис. – У меня от этих гимнастических упражнений не совсем все в порядке.
Когда он укладывал товарища на пол, подстелив под него свой пиджак, в помывочную вбежали Болотов и Лапин. Следом вошел Шелестов, подталкивая в спину седовласого румына в очках с толстыми стеклами и в рваной рубашке.
– Боже мой, что тут творится?! – с широко раскрытыми глазами спросил второй пленник. – Кто вы такие? Какой ужас!
– Ребята, заберите с собой этого папашу тоже, – приказал Шелестов. – Раненого перевязать и тоже в машину. У себя допросим его основательно. Убитых обыскать, и уезжаем. Быстрее, ребята, быстрее!
Глава 6
Буторин сидел на диване в пустой квартире. Рядом на столе стояла чашка с нетронутым кофе, но пить кофе ему совершенно не хотелось. Сегодня должно решиться, верят ему диверсанты или нет. В зависимости от этого решится и его судьба. Зачем немцам или румынам человек, который что-то о них уже знает, но они ему не
