Михаил Серегин - Святое дело
– Вконец оборзели! – проворчал отец Василий и рывком поднял омоновца на ноги.
Но тот на ногах не стоял.
– Что, на зону захотелось? – спросил их священник. – Или просто мозгов не хватает?
– Это ментяра, – мрачно поставил его в известность один.
Остальные помаленьку поднимались на ноги, но повторить нападение не решались.
– Это человек, – вздохнул отец Василий.
– Они Чекмаря отметелили! – возмущенно произнес самый маленький. – И Вареника уже третий день держат! – поддержал его второй.
– Они службу несут, – не согласился с ними священник.
Пацаны язвительно заржали.
– Вы чего, батюшка, совсем? – выразительно покрутил у виска один. – Какую службу? Это же менты! Им лишь бы бабки сорвать и настоящим пацанам жизни не давать!
– Я вам еще устрою... – пробормотал повисший на плече у отца Василия омоновец. – Вконец пацанва оборзела! Щенки вонючие!
– Видал? – зло хмыкнул самый маленький, но, кажется, самый шустрый. – Ладно, пацаны, пошли!
Вьюноши подняли с земли одного из своих, отец Василий даже и не помнил, кто его припечатал, он сам или омоновец, и дружно пошли прочь.
– Как это они тебя подловили? – поинтересовался священник у начавшего открывать стремительно заплывающие глаза милиционера.
– Сзади какая-то гнида по башке заехала, – сплюнул кровью парень. – Ну, ничего! Мы им еще устроим... варха... варпа... варпфаламейскую ночь!
Отец Василий горько вздохнул и потащил недобитого мента назад, в сторону районной больницы.
* * *Омоновца он сдал прямо в травмпункт и сразу же пошел искать Костю. Но, к его немалому удивлению, в кабинете никого не было. Словно Костя перестал задерживаться в больнице допоздна и глушить потихонечку чистейший медицинский спирт.
– Вы, батюшка, никак Константина Ивановича ищете? – догадалась толстая уборщица в грязном белом халате.
– Точно.
– Так он на операции. К нему снова пацанов с фильтра привезли.
– Откуда-откуда? – не понял священник.
– Я же сказала, с фильтра, – пояснила уборщица. – Вы его здесь не ждите, бесполезно. А если хотите его поймать, так лучше в первый корпус идите, там и найдете.
Отец Василий недоуменно хмыкнул и отправился к первому корпусу. Именно здесь проводились немногочисленные хирургические операции. «Никак Костя и впрямь за ум взялся? – порадовался за друга священник. – Может, и правда пить бросит? Снова операции начнет делать...» Если честно, он любил посидеть с Костей за рюмашкой, но и закрывать глаза на то, в какую пропасть катится его школьный друг, не хотел.
А у самого входа в первый корпус его внезапно оттерли от дверей.
– Посторонись! – прорычал санитар, и священник метнулся в сторону – изнутри выносили кого-то на складных больничных носилках.
– Петя! В область гони! – крикнул от дверей внезапно объявившийся главврач. – И сразу к Самсонову! Знаешь?!
– Конечно, Константин Иванович! – откликнулся Петя.
– Что у тебя за суета? – подошел к товарищу священник.
– А-а, Мишаня... привет. – Костя нервно затянулся сигаретным дымом. – Ты извини, мне сейчас некогда. Пока со всеми не разберусь, не вырвусь.
– А когда ты со всеми разберешься? – полюбопытствовал священник.
– Ой, не знаю! – покачал головой главврач и швырнул окурок в урну. – Тут менты такую кашу заварили! Конца-краю не видно! Ну, я побежал. Извини.
Главврач скрылся в полутемном по причине экономии электроэнергии коридоре, и священник печально вздохнул. «Завтра же добьюсь у Скобцова приема! – решил он. – Это не дело!»
* * *Он пришел домой уставший, словно весь день работал грузчиком. Ольга молча поставила перед ним тарелку постных щей и присела напротив.
– Анзоровского пацана забрали, – тихо проронила она.
– Артура?! – охнул отец Василий. Он не представлял, за что можно забрать этого круглого отличника и тихоню.
– Да.
– Давно? – поинтересовался священник.
– Позавчера. Анзор говорит, ушел вечером на Волгу купаться да так и не вернулся.
– А его точно «забрали»? – недоверчиво покосился священник.
– Точно. Анзор ходил, узнавал. Сказали, наркотики нашли...
– Чего?! – сморщился поп. – Они ничего умнее не придумали? Зачем?
– Не знаю. Анзор говорит, ему сказали, мол, ваш сын еще и в бандитском нападении замешан...
«Тогда это месть, – понял священник. – Иначе наркоту подкидывать незачем... Но при чем здесь банда?» Насколько он знал, сын шашлычника вовсе не собирался строить карьеру местного авторитета, а, напротив, мечтал об университете.
– Анзор спрашивал, может быть, ты попытаешься помочь, – вздохнула попадья. – Он очень просил.
– Обязательно, – твердо пообещал священник. – Завтра же все и разузнаю.
Они легли спать, и Ольга прижалась к мужу мягким сдобным телом, но священник не мог думать ни о чем, кроме последних городских событий. Главная беда была в полной идентичности мышления обеих сторон. И если разбираться по существу, рядовые менты, невзирая на всю свою сверхвооруженность и спецподготовленность, были не намного взрослее своих противников. Потому что мыслили теми же категориями.
И для тех и для других победить в схватке было важнее, чем научить противника ценить свою или чужую жизнь. А отомстить намного важнее, чем помочь человеку подняться. И для тех и для других словно не существовало возможности изменить этот мир к лучшему. А зачастую все сводилось к чисто конкретным доказательствам, кто круче и реальней.
«А главное, – ясно осознал священник, – они не веруют. Они не следуют заповедям Христовым. Словно и не было двух тысяч лет беспрерывного научения этим заповедям. Да. Там, внутри, они все еще язычники...»
* * *К Скобцову отец Василий отправился сразу после утренней службы. Во-первых, ему нужно было разузнать, что вешают на сына шашлычника, и попытаться найти способ вытащить пацана. Было время, когда Анзор, несмотря на разницу в конфессиональной принадлежности, крепко помог ему, и теперь наступила пора платить долги.
Но главное, священник чувствовал, что обязательно должен разобраться в том, что происходит в городе. Он почти физически ощущал разлитую в воздухе и постоянно нарастающую напряженность и вовсе не желал, чтобы нечистый справил свой очередной кровавый бал на территории прихода.
Отец Василий миновал здание бывшего райкома КПСС, обошел кругом памятник Владимиру Ильичу и вышел на центральную площадь. И сразу почувствовал, как на голове зашевелились волосы – здесь определенно что-то происходило. Потому что вокруг гостиницы «Волга» стояло плотное милицейское оцепление.
Священник ускорил ход. Редкие зеваки стояли маленькими группками по всей площади; некоторые пытались подойти ближе, рискуя нарваться на отпор со стороны блюстителей порядка, но в целом, похоже, никто не мог определиться, откуда зрелище будет виднее. Священник вгляделся и ничего не понял.
– Слышь, уважаемый, – обратился он к мужчине в строгом темно-сером костюме. – Что здесь происходит?
– Да псих какой-то на балконе забаррикадировался. Уже полчаса снять не могут.
Отец Василий хмыкнул и решительно двинулся вперед. Путь к зданию РОВД так и так следовал мимо гостиницы. Он пробился сквозь облепивших оцепление зевак, навис над щуплым и малорослым патрульным и задрал голову вверх.
В центральной части старой, еще сталинской постройки гостиницы, меж двух массивных колонн, на изукрашенном лепниной беленом балкончике стоял человек в камуфляже и с пачкой каких-то бумаг в руке. Он потряс бумагами перед собой, что-то крикнул и швырнул пачку в воздух. Белые листы вспорхнули, немного разлетелись в стороны и начали стремительно оседать вниз, внутрь оцепления. Полный штиль, висевший над городом все последние недели, не позволил им разлететься по городам и весям и донести «слово правды» до широких народных масс.
– Ратуйте, россияне! Родину продали! – крикнул человек, и священник присмотрелся и охнул, то-то ему этот бунтарь показался знакомым!
Это был отставной пехотный капитан Бугров.
Отец Василий сразу вспомнил все. Как он несколько раз подряд не смог дозвониться до Виктора Сергеевича. Как странно и тихо рухнули и ушли в небытие их совместные планы по воспитанию местной молодежи. Припомнил, что совсем не видел в последние дни марширующих вдоль Студенки ребятишек в тельниках...
– Россияне! – с пафосом выкрикнул Бугров и, картинно опершись руками о перила балкончика, подался вперед. – Демократы и экономическая разведка продали нашу великую Родину заокеанским магнатам!
Отец Василий сглотнул. До очередного сезонного обострения, обычно наступавшего у Бугрова в ноябре, оставалось примерно три месяца. Трудно сказать, что повлияло на капитана – то ли эта сумасшедшая жара, то ли преследовавшие его в последнее время неудачи, но досрочный приход часа «Ч» был налицо.
