Михаил Серегин - Святое дело
Но город вздохнул легко и свободно, потому что лишь теперь температура воздуха опустилась до своих законных для конца августа двадцати трех градусов выше нуля.
Пострадавшая больше всех остальных районов Татарская слобода дружно взялась за ликвидацию стихийных последствий; резко возросла потребность в насосах, и те несколько, что были на руках, переходили от дома к дому, как самая величайшая ценность: из подвалов откачивали воду. Ну, а там, где очередь на насос была еще далеко, люди вздыхали и привязывали веревки к ведрам – не ждать же, пока все погниет.
Отец Василий раза два навестил муллу и убедился: о недавней сваре с шанхайцами с легкостью забыли. Стихийное бедствие дало еще один повод заняться делом, а не всякой хреновиной. И слава господу!
Но не прошло и трех дней, как все снова изменилось.
Часть вторая
Отец Василий как раз возвращался в храм из «Теплосетей» после урегулирования проблем с долгами и вдруг увидел трех незнакомых, краснолицых, с выгоревшими добела волосами милиционеров, повернувших двух подростков лицом к стене и деловито охлопывающих их по карманам.
«А это еще что такое?» – удивился поп, но подходить ближе, чтобы поинтересоваться, не стал. Мало ли чего эти отроки могли натворить. Но уже через полторы сотни метров он снова наткнулся на аналогичную картину, и вот тогда не на шутку встревожился. В городе явно что-то происходило.
Он почти бегом добрался до храма, забежал в бухгалтерию и позвонил мулле.
– Слышь, Исмаил, твои там не бузят?
– Не-е, Мишаня, – так же тревожно откликнулся мулла. – Я сам чего-то ни хрена не пойму! Вся слободка в патрулях! Откуда только понаехали?
Отец Василий торопливо завершил разговор и позвонил Косте в больницу.
Главного врача долго не могли найти, но после нескольких попыток Костя откликнулся.
– Слышь, Костя, ты все-таки в Шанхае живешь, – начал отец Василий. – Не знаешь случайно, там ваши шанхайские не дергаются?
– Ну ты даешь, Мишаня, – неодобрительно отозвался Костя. – Я тебе что, спецслужба? Да и авторитетов у меня среди знакомых нет. Откуда мне знать?
– Извини... – с сожалением протянул священник.
– Хотя нет, подожди, я сейчас у Раечки спрошу, она у нас тоже шанхайская...
Некоторое время трубка молчала, а потом сдержанно кашлянула.
– Значит, так, неугомонный ты мой, – проронил главврач. – Рая говорит, что шанхайские шуршать не собирались, но трясут их крепко, до седьмого колена...
– А за что?
– Рая не знает.
Весь этот день, а затем и весь следующий городок словно оказался на военном положении. Невозможно было пройти и двух кварталов, чтобы не наткнуться на загорелых и суровых парней в новенькой милицейской форме. Обычным мирным прохожим они почти не мешали, хотя и несколько раздражали своим непреклонным видом, а вот подросткам доставалось конкретно. Все группы пацанвы числом более трех останавливали, ставили прыщавыми физиономиями к стене, обыскивали, иногда легонько «обстукивали» дубинками по почкам, но в большинстве случаев отпускали.
Священник позвонил Скобцову, но главный городской милиционер говорить на эту тему отказался. Тогда отец Василий дозвонился до старого знакомца, начальника РУБОПа Андрея Макаровича Пасюка, и тот все прояснил.
– Это губернатор подмогу прислал.
– Зачем? – удивился священник. – У нас же в последнее время все в порядке!
– Не знаю, – лениво протянул Макарыч. – Наверное, запоздалая реакция...
Отец Василий похолодел. Он вдруг подумал, что косвенной причиной присылки подобной «братской помощи» могла оказаться и организованная им телепередача. «Вот так... из огня да в полымя...» – пробурчал он.
– Да вы не беспокойтесь, – рассмеялся из трубки главный рубоповец города. – Ребята все подготовленные, Чечню прошли, не чета нашим ментам. Они здесь вмиг порядок наладят!
Священник поморщился; что-то не хотелось ему такого «порядка».
* * *Прошло еще несколько дней, и напряжение в городе, спавшее было после стихийного бедствия, начало вновь нарастать. Какие-то неизвестные разгрохали огромную витрину главного супермаркета в городе. Затем облили оранжевой краской памятник родившемуся в Усть-Кудеяре почти сто лет назад дважды Герою соцтруда академику Волобуеву. Затем какой-то умник разрисовал решетчатым узором с элементами колючей проволоки стену Усть-Кудеярского РОВД... В общем, поехало.
Заезжие милиционеры в долгу не остались. Во-первых, начали останавливать и обхлопывать по карманам уже и взрослых мужиков. Во-вторых, теперь подавляли всякое сопротивление оперативным действиям с утроенной жесткостью. А в-третьих, ввели никем не санкционированное, но абсолютно явное подобие комендантского часа, и теперь любое лицо мужского пола могло передвигаться по городу позже одиннадцати вечера разве что ползком, да и то по задворкам.
Как следствие такого ужесточения режима, местные мужики стали нервничать, моментально психологически объединились с подростками, благо чрезмерной разницы в уровне мышления между старшими и младшими не наблюдалось. А главное, количество разного рода инцидентов резко возросло.
Можно сказать, что семя провокации упало на подготовленную почву и дало обильные всходы насилия и гражданского непослушания, отчего присутствие иногороднего милицейского «подкрепления» действительно стало выглядеть необходимым.
А однажды, когда отец Василий зашел в бухгалтерию попить чайку и полистать баланс, к нему залетел запыхавшийся диакон Алексий.
– Эта! – не мог отдышаться он. – Эта! Ментов бьют!
– Где?! – подскочил священник.
– В Шанхае! Утром!
– Господи! Как ты меня напугал! – снова опустился на стул отец Василий. – Я уж думал, возле храма... Рассказывай.
Как следовало из путаного повествования всеведущего диакона, на ментов устроили самую настоящую засаду. И когда на трех подростков, демонстративно вышедших на улицу с деревянными дубинками в руках, налетел патруль, из подворотен вывалило еще порядка двадцати вьюношей с цепями и нунчаками.
Понятно, что закаленные в Чечне опытные бойцы отступать перед пацанвой не собирались, в результате чего около десятка нападавших угодили в районную больницу с переломами и сотрясением мозга. Но досталось и блюстителям: одному проломили основание черепа, отчего он скончался на месте, а второго, уже изрядно избитого, облили бензином, и если бы не вовремя подоспевшая подмога, на руках у следствия был бы еще один труп.
Священник слушал, затаив дыхание. Только этого ему не хватало! И так не пользующаяся авторитетом у пацанвы милиция имела реальный шанс получить самое жестокое за последнее время противостояние.
Он позвонил Скобцову, но тот вел планерку. Он позвонил Макарычу, но тот ушел на планерку к Скобцову. И тогда отец Василий понял, все его предчувствия сбываются, причем с самой худшей стороны. Потому что власть не отступит перед хулиганами. А значит, жди новых вспышек. Таков уж менталитет обеих сторон.
* * *Так оно и случилось. Уже к вечеру, сразу после службы, диакон сообщил, что еще один патруль подвергся дерзкому нападению где-то в районе соцгородка. Напавших скрутили, но атмосфера накалилась еще сильнее.
Священник крякнул, затворил храм и побрел домой. Он знал, что со Скобцовым нужно поговорить, как-то убедить, что присылка помощи была излишней, попросить убрать... Но дозвониться к нему в последнее время было решительно невозможно. Хоть под дверями приемной дежурь...
Он попрощался со сторожем и вышел на узенькую улочку, ведущую через частный район, а там через мосток, мимо огромной автостоянки, Анзоровской шашлычной – и он дома. Но на мостке пришлось остановиться: внизу, на пологом спуске к Студенке, шла какая-то возня. Отец Василий перегнулся через перила и охнул. Около десятка довольно крепких вьношей месили кого-то ногами.
– А ну, прекратить! – гаркнул он и сиганул прямо через перила, но не удержал равновесия и покатился в липкую грязь. Кто-то кувыркнулся через него, затем отец Василий буквально в последний миг перехватил чей-то летящий прямо в лицо ботинок, а потом вскочил и принял стойку.
– Так! Что здесь происходит?! – рявкнул он и сразу понял, что.
В грязи извивался под ударами ног молоденький омоновец.
– Вы что, пацаны, охренели?! – возмутился священник и кинулся растаскивать юное хулиганье за воротники.
Трех или четырех он отшвырнул без проблем, но потом получил такой мощный удар по голове чем-то тяжелым, что в глазах поплыло. И тогда отец Василий понял: пацаны или не пацаны, а отбиваться надо всерьез!
Священник неплохо так уронил одного в грязь, от души припечатал следующего, поставил блок, а затем швырнул оземь третьего, и оставшиеся на ногах как-то сразу отступили и, видимо, только сейчас сообразили, с кем имеют дело.
– Вконец оборзели! – проворчал отец Василий и рывком поднял омоновца на ноги.
