Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста
– Как маскарад?
– Жесть.
Я поднял большой палец и полез на штурманское место. Али-Баба улыбнулся, переводя селектор автомата на «драйв».
– Памперсы все надели?
– Они нас не спасут, – пробурчал сзади визирь. – Боже, пронеси нас, грешных.
– Аминь, – добавил я. – Извозчик, трогай.
Иван уверенно сдал из магазина задом, ориентируясь по зеркалам. «Неплохо», – отметил я про себя.
– Что раньше водил?
– Маршрутку, – ответил тот, выруливая с парковки. Это многое объясняло.
Мы успели отъехать метров на двести, когда из-за блокпоста показались сразу три встречных пикапа. Все битком. Что за день сегодня!
– Не останавливайся, – прошипел я. – Езжай, как ехал. Все сделали приветливые морды!
Встречные машины быстро приближались. Над головной парусил черный флаг с белыми иероглифами на арабском. Оскалясь, я приветственно замахал рукой. Со второй машины приветственно пальнули. Вверх.
– Щас обделаюсь, – поделился бух.
– Хоть ссысь, но ручкой подмахивай, – ободрил я.
– Да помахиваю. Помахиваю, – с легкими нотками истерики отозвались с заднего сиденья.
Четыре машины, радостно скалясь, разминулись на полдороге. Ваня приветливо погудел, вызвав еще один салют из окон удаляющейся кавалькады.
– Майкл, ты как?
– Подштанники влажные. Надеюсь, пот…
– А есть разница?.. Так, ладно – подъезжаем. Иван, тормозни метров за тридцать. Саша, готовь гаубицу.
Я положил автомат на колени, сняв с предохранителя. Сзади лязгнул затвор – визирь тоже успокаивал нервы.
Из пулеметного гнезда на нас без особого интереса пялились двое. Третий, разморенный жарой, расслабленно вышел на дорогу встречать подъезжающих. Я оглянулся – встречные машины удалялись, подъезжая к разграбленному гипермаркету.
Наш пикап начал замедляться, а юнец на дороге – меняться в лице. Сказать «Огонь!» я не успел – сверху длинно и непрерывно загрохотало. Не дожидаясь окончания очереди, я ударил водителя по плечу, проорав:
– Гони!
Присев на задние колеса, пикап рванулся в промежуток меж грузовиком и обочиной, отбросив бампером вопящего араба. Меня вжало в сиденье. Содрогающийся пулеметный ствол описал дугу и заткнулся. Теперь палили я и Майкл. Не знаю, как он, а я даже не пытался целиться, просто водя брыкающимся автоматом на уровне груди.
Ответную стрельбу мы услышали метров через четыреста, сворачивая на ближайшем перекрестке. Защелкнув свежий магазин, я поспешно уперся в широкую панель – Иван не удержал пикап на асфальте. Машина, заскочив на тротуар, снесла пару декоративных столбиков и, описав дугу, вернулась на проезжую часть. Клацнули зубы – поребрик был высок. Бух выругался. Водила поднажал.
Визг колес, снос заднего моста – под эти звуки мы вписались в следующий проулок. Короткий разгон на прямике, хруст ручника, рев двигателя. Уже сворачивая, мы увидели разбегающийся строй парней в арафатках – кажется, мы помешали чьему-то разводу. Ошеломление было обоюдным. Веер наших пуль поверх капота добавил эмоций.
Подмяв двух или трех, под вопли оставшихся пикап проложил дорогу сквозь толпу. И рыская, устремился прочь. Ответка прилетела через пару секунд – быстрый стук по кузову, дымный след впритирку к борту. Ограда слева брызнула кирпичом и дымом.
Поворот на подламывающихся шинах был пройден на грани – воткнувшись в бордюр, пикап взлетел, приземлившись на все четыре, и, в клубах пыли, пропахал на газоне пятиметровую борозду. Я хватался руками за воздух.
– Дерево!!!
– Вижу, …ть!
Иван увернулся от тополя и, виляя, съехал на асфальт. Взгляд назад – за углом погонщики коз брали Берлин. Воздух над покинутым перекрестком приобрел консистенцию макаронной пачки. Зачарованно смотря на мелькающие макаронины, я расслышал:
– Куда?
Махнув рукой влево, я отвернулся, автоматически отметив, как бледен бух.
Разорвав контакт и сбавив скорость, мы продолжили петляние по аккуратным, ухоженным переулкам. Очередной поворот, и нам открылись следы настоящей войны – месиво из кирпичей и обломков, полуразрушенные дома…
Иван ударил по тормозам, разворачиваясь ко мне с немым вопросом. Я мотнул головой в сторону ближайшего проема в полуразрушенном заборе, периферийным зрением уловив движение сзади. Бух молча заваливался на сиденье…
Глава 20
Среда. Вечер, 19.10.
…Выскочив из машины, я распахнул заднюю дверь и ощутил слабость в ногах – бух, завалившись, лежал на сиденье. Правая штанина джинсов намокла и потемнела. Резиновый коврик с бортиками, в который упиралась его нога, был почти полон темной жижей.
– Куда? – из кузова в стекло заглядывал Терминатор.
– В ляжку? – неуверенно произнес я. И, пересилив дурноту, сунулся в салон. Бессознательное тело буха было тяжелым и неподатливым. Повернув его на сиденье, я наскоро оглядел Мишу – кровь была только на штанине, начинаясь с середины бедра. С ноги жирно капнуло на пол. В мозгу суматошно металось – «Пулевое! Кровопотеря! Доктор! Где?! …ть!!!». Наружу вырвалось:
– Что делать?!
Холодный голос в голове произнес: «Пережать вену».
Сорвав с головы черный шнур арафатки, я кое-как напялил его на мокрую штанину. «Закрути», – подсказал голос в голове. Чем?!
Я огляделся, выпрямившись. «Глок» выскользнул из-за пояса и шлепнулся в резиновое корытце, забрызгав кровью мои штаны. Наклонившись, я поднял липкий пистолет и, просунув затвор между ногой и перевязью, принялся закручивать узел. Перепачканный ствол норовил выскользнуть из рук, но шнур все глубже впивался в тело – дело шло.
Закончив и придерживая пистолет, я выпрямился.
Парни, затаив дыхание, смотрели на мои манипуляции. С ноги еще пару-тройку раз капнуло, но уже пореже.
– Аптечка есть?
– Щас! – Иван распахнул бардачок, принимаясь с грохотом выгребать содержимое. Саша начал раскопки в кузове. Я молча ждал.
Аптечка нашлась, и я выдохнул, наконец включив мозги. Они же подсказали – мы стоим посреди улицы. Быстрый взгляд на окрестности – трех-четырехэтажные, покоцанные дома, в основном без стекол. Пространство между домами перегораживали высокие глухие заборы. Ближайший двор примыкал к трехэтажке с наполовину обрушенным верхним этажом.
– Загоняй машину во двор.
Ваня завел двигатель и въехал по куче битого кирпича в заасфальтированный дворик, припарковавшись за домом. Терминатор молча выпрыгнул из кузова и, прихватив автомат, скрылся в дверях дома. Через пару минут он появился в проеме.
– Никого.
– Заносим Майкла.
Чертыхаясь, мы с трудом доволокли буха до дверей квартиры. И положив на обеденный стол в полутемной гОстеной, как бараны уставились друг на друга.
– Медики есть?
Три отрицательных покачивания.
– Может, так оставим? – Ваня кивнул на ногу.
– В смысле?
– Кровь не течет. До больницы дотянет.
Мы с Терминатором одновременно покачали головами.
– Час? – неуверенно произнес я.
– Точно не помню, но около того, – поддержал меня он. – Иначе – хана ноге.
– Что делать будем?
Вопрос резонный. До больницы, как до луны.
– Тащите вискарь и аптечку, – решился я и, наклонившись, разодрал пропитанную кровью штанину. При виде темной, опухшей и сочившейся дырки я резко передумал. Паника поднялась к горлу, заставив руки мелко задрожать. Иван громко сглотнул и, отступив, вышел. Простучали ноги, хлопнула дверь.
Вернувшись через полминуты, он поставил на стол автомобильную аптечку и литровую бутыль. Я отодвинул аптечку, потянувшись к виски. Свернув крышку, я сделал три длинных, обжигающих глотка. И через несколько минут обрел возможность рассуждать логически. Кость цела. Кровь течет, поскольку поврежден какой-то сосуд. В ноге их много. Надо найти и перевязать дырявый. И обработать рану антисептиком. И, наверно, – вытащить пулю. Как там говорила медсестра? Стрептоцид?
– Саша, там стрептоцид есть? – Я покосился на аптечку.
– Вата, бинт… – Терминатор копался в серой коробке. – Есть!
– А нож?
– Сейчас. – Ярославец метнулся к кухне и загремел ящиками. – Во! – На стол упали несколько разделочных ножей. Я поднял один, поменьше, попробовав пальцем остроту лезвия. И найдя ее недостаточной, присел, принимаясь доводить о шершавый кафель пола.
Оставалась последняя проблема – найти и перевязать перебитую вену.
Выкупав руки и нож в виски, я испытующе поглядел на меловое лицо Майкла. Без сознания. Это даже хорошо – наркоза все равно нет. Приложив лезвие к ноге, я аккуратно надрезал край ранки. В глазах поплыло. «Представь, что режешь окорок», – произнес внутренний голос.
Убрав нож, я плеснул алкоголь на рану и спросил Сашу:
– У нас фонаря нет?
Очередной грохот переворачиваемых вещей за спиной. Радостный возглас. Тихий щелчок кнопки – дырка в ноге приобрела рельеф и фактуру. Промокнув рану куском бинта, я увидел в глубине латунный бок пули. Надрезав еще, я подцепил ее кончиком ножа. По столу брякнуло и покатилось. Я выдохнул и, потянувшись к бутылке, сделал еще пару глотков.
