Михаил Серегин - Последняя охота
А когда она упала, хладнокровно произвел контрольный выстрел.
Курганов спокойно осмотрел обойму и, убедившись, что она пуста, кинул «ТТ» Свиридову:
– Лови!
И тот машинально поймал пистолет: настолько он был ошарашен этим хладнокровным, циничным, а главное, бессмысленным убийством. Ведь Любимова вроде как была заодно с Кургановым, ждала его прихода.
Возможно, рассчитывая, что Влад непременно явится выяснять, что к чему, опергруппа приготовила тут засаду, чтобы арестовать Свиридова и предъявить ему обвинение в убийстве Рублева, его охранника и секретарши. Все. Просто и ясно.
Но это кошмарное убийство опрокинуло все. Вероятно, ее просто убрали, чтобы она случайно или намеренно не выболтала что-то важное.
Значит, снова все вверх дном. Все не то и все не так. Миражи.
И, оказывается, есть еще более хладнокровные и отпетые убийцы, чем он, Влад Свиридов. Потому что неизвестно… Но вряд ли он сумел бы вот так равнодушно перервать жизнь молодой женщины. Как гнилую бечевку.
– Пошли, – холодно сказал Курганов Владу и Наташе. – Вызовите ментов, – бросил он своим людям. Спокойно перешагнул через труп Ленки с простреленной головой и обезображенным лицом…
И тут Наташа Свиридова потеряла сознание.
Глава 11
ОДИНОЧЕСТВО НАТАЛЬИ СВИРИДОВОЙ
Когда она открыла глаза, то увидела знакомые обои с шелкографией и потолок, на котором у самого окна пробегала еле заметная трещинка.
Да, несомненно, это была ее и Влада спальня.
– А, проснулась? – услышала она рядом с собой женский голос. – Я уже испугалась. Когда тебя привели, на тебе просто лица не было. Белая-белая.
Наташа рывком поднялась на кровати, до смерти перепугав говорившую – это оказалась няня Димы, имя которой она никак не могла запомнить.
– Сколько я так лежала?
– Да всю ночь спала, господи. Как все нормальные люди. Сейчас же утро. А где твой муж?
– Мой муж?.. – Наташа посмотрела на нянечку, удивляясь, что слышит свой голос как бы со стороны. – А ты не слышала такого анекдота… Сталин провозглашает тост: «А тэпэр випьем за пакойного таварыща Малэнкова!» – «Что вы, товарищ Сталин, я еще не умер!» – «А ви еще и нэ випили, товарищ Малэнков».
– Да ты что? – пробормотала нянечка. – Пойдем лучше завтракать, Наташка.
Няня просто не знала, насколько рассказанная байка о Сталине и Маленкове соответствовала той жути, что произошла вчера на квартире Лены Любимовой. Ныне покойной.
На кухне сидел мрачный как туча Михал Иваныч и пережевывал котлету. Рядом сидел кот Тим и, строя из себя чудовищно голодного, тоскливо смотрел на жующего Буркина. Наверно, рассчитывал, что его накормят пятым за сегодняшний день завтраком.
Наташа села рядом с отцом и тупо посмотрела на заранее приготовленный для нее завтрак. Михал Иваныч посмотрел на нее и открыл рот, чтобы что-то сказать, но тотчас сжал зубы, будто для того, чтобы ни слова, ни звука не просочилось…
Она протянула руку к вилке, но в этот момент зазвонил телефон. Свиридова вздрогнула: каждый звук, выбивающийся из звукового диапазона тикающих на стене часов или адресованных не к ней тихих слов, дергал нервы. И ничто не могло рвануть струны нервов сильнее, чем приятная для слуха трель телефона.
Наташа посмотрела на отца, и тут он не выдержал:
– Что ты смотришь? Может, это насчет Влада?
Она вздрогнула всем телом.
– Я слушаю, – сдавленно вырвалось у нее.
– Доброе утро, Наталья Михайловна, – прозвучал в трубке круглый глуховатый голос, от которого Наташа вздрогнула и схватила трубку обеими руками. – Краснов вас беспокоит.
– Я поняла, – почти выкрикнула Наташа. – Кто вы такой? Что вам от меня надо? К чему весь этот маскарад… Я не понимаю!
– Какой маскарад, Наталья Михайловна? – В голосе говорившего послышалось хорошо сыгранное удивление. – Если вы о том, что я не имею чести работать в агентстве «Сканер», то мне пришлось пойти на эту маленькую ложь, чтобы не особо вас нервировать.
– Хватит! – задыхаясь, оборвала его Наташа. – Зачем вам все это надо? Зачем нужно было собирать на Влада компромат, а потом шантажировать меня? Зачем подговаривать мою подругу сделать так, чтобы я напоролась на вас, а потом толкать в бордель Вороны? Зачем устраивать ловушку у Любимовой, которая работала на вас, а потом убивать ее? Зачем все это? Объясните же мне.
В трубке царило молчание.
– Кто вы? – истерически выкрикнула Наташа. – И почему… почему я? Почему капитан Курганов говорил, что именно из-за меня заварилась такая кровавая каша? Да объясните же, мать вашу! Или у вас нет матери, и вы родились от дьявола и самки шакала, как в «Омене»?
Краснов засмеялся, его низкий бархатный смех ударил по натянутым нервам Наташи, как кнут по спине, с которой содрали кожу. Она вздрогнула всем телом и бросила трубку. Яростно вцепилась зубами в бутерброд, но тут телефон зазвонил снова.
– Давай я возьму трубку, – предложил Михал Иваныч и порывисто поднялся со своего места. – Я покажу этому козлу, как издеваться над моей дочерью.
– Что ты покажешь… – пробормотала Наташа потухшим голосом и протянула бледную руку за трубкой.
– Не надо так резко прекращать разговор, – продолжал голос Краснова. – Я хочу сказать вам о вашем муже.
– Он в СИЗО.
– Ничего подобного. Он не в СИЗО. Он куда в менее уютном месте.
Наташа помолчала. Потом облизнула губы и сказала чужим и спокойным голосом:
– Вы хотите сказать, что вы убили его и он уже у вас в аду?
– Вы умеете выражаться фигурально, – усмехнулся Краснов. – Образное мышление в таком положении, как ваше, – вещь чрезвычайно редкая. Так вот, о Владимире. Мы не убили его. Отнюдь.
– Мы? Кто – мы?
– Я и те люди, которые в данный момент находятся с Владимиром. Которому вы сами, Наташа, так основательно проломили голову. У него, между прочим, легкое сотрясение мозга. Вы, конечно, помните, что я не рекомендовал вам рассказывать ему о нашем договоре? Впрочем, что я спрашиваю… Конечно, помните. В связи с тем, что вы нарушили нашу договоренность, я поднимаю цену его свободы и – теперь уже – жизни до тридцати тысяч.
– Но…
– Зато у вас теперь две квартиры, которые вы можете продать. Я думаю, что за них вполне реально выручить двадцать, а то и двадцать две – двадцать три тысячи долларов. Плюс машина Владимира – еще пара тысяч. Все-таки она подержанная. Ваша задача сводится к минимуму: найти оставшиеся пять-семь тысяч долларов за оставшиеся две недели. И тогда я гарантирую ему свободу и жизнь.
– Как я могу тебе верить?
– А тебе, моя дорогая, ничего иного не остается. Впрочем, я могу оказать тебе услугу: после того как ты выдашь мне половину суммы, я, в свою очередь, выдам тебе твоего Владимира. Сейчас он вряд ли может представлять для нас угрозу. Впрочем, как и раньше. – В голосе псевдодетектива послышалось легкое презрение.
– Я смогу передать вам пятнадцать тысяч послезавтра, – твердо сказала Наташа. – Как мне следует это сделать и где вы освободите Влада?
– Вот это деловой разговор. Значит, так, вам известен ночной клуб… Впрочем, что я спрашиваю? Оцените, Наталья Михайловна, уровень моей рассеянности: я хочу спросить вас, известен ли вам ночной клуб «Юниверс-РУ»?
«Эта сволочь говорит так с явной целью вывести меня из себя», – подумала Наташа. Ну ничего, ему это не удастся.
– У вас довольно своеобразная манера шутить, Саша, – спокойно сказала она, и он аж поперхнулся, как жестким куском, ее хладнокровием, – хотелось бы выбить вам за такие шутки мозги, но простите – по телефону не могу. Клуб «Юниверс» мне известен. Более того, мне известна даже фамилия нового директора: Марлен Юсуфович Худайбердыев. Или Мустафаевич. Так что теперь придется переименовывать клуб в «Юниверс-ХУ».
В трубке послышался низкий смех, и Наташа похолодела, потому что ей показалось: смеялся не Краснов.
Может, в самом деле к разговору по параллельной линии из ада подключился сам дьявол?
– Значит, возле «Юниверса» в девять вечера, – сказал Краснов. – Вы принесете деньги, а я выдам вам Свиридова. Всего наилучшего.
И в трубке послышались короткие гудки.
Наташа положила переносной радиотелефон на базу и с яростью вцепилась в бутерброд, как будто это он был виновен во всех ее бедах.
Одно было хорошо: страх куда-то ушел, испарился, сгинул, а вслед за ним в душе, как в квартире, из которой ушел прежний нищий трясущийся жилец и пришел новый, богатый и наглый, поселилась холодная, спокойная ненависть.
* * *– Пойду за пивом.
Наташа подняла голову и спросила:
– Что ты сказал, папа?
– Я говорю, пойду схожу за пивом. В доме ни грамма спиртного нет.
– Может, хватит пить-то?
– Конечно, хватит! Поэтому я и говорю: надо сходить за пивом.
В иной ситуации диковинная логика отца позабавила бы Наталью. Но сейчас она просто повернула голову и, чиркнув по белой стене таким же пустым и белым взглядом, продолжала есть. Пусть драгоценный родитель чудит, как хочет.
