Михаил Серегин - На абордаж!

Михаил Серегин

На абордаж!

Пьетра была прекрасна. Яркая розовая косынка, одним концом заброшенная на плечо, темные очки, легкая просторная блуза, естественная смуглость кожи южанки, тронутая африканским загаром, легкий макияж – все это делало молодую итальянку чертовски привлекательной. Пьетра умело не переходила грань, после которой внешность под воздействием макияжа становилась вызывающей. На родине, в Неаполе, у нее наверняка был «Ламборгини» или «Феррари». Но и здесь, в Африке, она не ограничилась заурядной городской машиной или внедорожником, которыми пользовались другие иностранные журналисты. Она подлетела на ярко-красном «Мустанге»-кабриолете, твердой рукой крутанула спортивный руль и прижала машину к тротуару. В этом была вся Пьетра, молодая журналистка из Италии, дочь крупного медиа-магната и издателя Антонио Сарто, руководившая серьезным проектом в Северной Африке, – порывистая, импульсивная, с быстрым умом. В ее офисе все кипело и бурлило. Журналисты, политологи, экономисты, обозреватели, специалисты по культуре – все, кто участвовал в крупном европейском проекте, заряжались от своего босса этой неукротимой энергией и оптимизмом.

Цель проекта была проста. Хотя для многих непосвященных создавалась иллюзия чуть ли не гуманитарной помощи Северной Африке, на деле все было не так. Крупные финансисты Италии, Испании, Франции, Германии объединились в намерении изучить обстановку в этом регионе и подать ее деловому миру в нужном свете, при этом подать объективно, подтверждая фактами, анализом, цифрами – правда, умело завуалировав риски. Генеральная цель проекта состояла в привлечении европейских инвестиций в регион – при своем посредничестве, прокачивая астрономические суммы через свои банки и страховые компании. Для этого и изучались экономическое положение и текущие тенденции, оценивался ресурсный потенциал, проводились социальные и культурологические исследования. Особый упор делался на изучение политических лидеров, течений, различных оппозиций и просто преступных кланов. Выискивались связи от родственных до экономических, оценивались политические перспективы и строились прогнозы.

Всей этой глубокой подноготной Шариф не знал. Ему было достаточно того, что Пьетра работала в Сомали, выезжала в соседние страны и он мог ее часто видеть. Вот и сейчас, сидя за столиком дорого ресторана на набережной, он с замиранием сердца реагировал на звук каждой подъехавшей машины. А когда подъехала Пьетра, сердце молодого пирата забилось так гулко, что, казалось, его удары услышали люди, сидевшие за соседними столиками.

Пьетра вошла в прохладу кондиционированного помещения быстрым шагом и направилась к Шарифу. При этом она быстро оценила произведенное ею впечатление на присутствующих мужчин. Для поддержания созданного эффекта он не чмокнула Шарифа в щеку, как обычно, а величаво и изящно протянула руку. Шариф привстал, включаясь в предложенную игру, и приник губами к ухоженным пальчикам девушки.

– Еле вырвалась, – объяснила Пьетра, сбрасывая косынку на спинку стула и снимая черные очки. – Столько всего накопилось, что можно сутками с работы не уходить.

– Но у тебя же столько помощников, могла бы поручить свои дела кому-нибудь из них, – с улыбкой обожания посоветовал Шариф.

– Я – босс! – веско и поучительно ответила журналистка. – А босс должен все знать, во всем разбираться и обо всем иметь свое собственное суждение. Босс не может позволить, чтобы хоть какая-то часть материалов прошла мимо него и без его ведома. Кстати, это ты должен понимать и сам. Как босс.

– На меня работают мои помощники, – пожал плечами Шариф, – и я им доверяю.

– Смотри, продоверяешься, – покачала головой девушка. – Хотя у тебя несколько… э-э, иной вид деятельности… Ну, ладно. Давай свой сюрприз. Только имей в виду, что если он меня не поразит, как было обещано, то месть моя будет страшной.

– Ты красивая, – с затуманенными от блаженства глазами заявил Шариф. – Как же твоя месть может быть страшной? У такой красивой женщины ничего страшного просто быть не может.

– Хорошо, – сверкнула хищной белоснежной улыбкой Пьетра, – моя месть не будет страшной, она будет прекрасной. Но тебе от этого не легче, потому что от моего возмездия тебе все равно не уйти!

Шариф увидел, как в проходе между столиками показался официант с блестящим столиком на колесиках, уставленным закусками и бутылками. Это был европейский ресторан, потому что ходить в национальные «пункты питания», как их называла Пьетра, девушка отказывалась. Ей нужен был соответствующий привычный интерьер, публика. А национальную кухню, если есть желание, можно попробовать и здесь. А еще, в отличие от национальных заведений, здесь можно было курить и употреблять алкоголь.

Молодой человек с искренним умилением смотрел, как прекрасная журналистка изящно выкурила тоненькую сигаретку, а потом, без умолку щебеча про свои журналистские дела, потягивала аперитив. Продолжала Пьетра ворковать и когда подали горячее. Шариф слушал девушку и в который раз благодарил Аллаха, что тот свел его с этой прекрасной итальянкой в прошлом году в Аравийском море. Красивая и богатая яхта «Анна», которую ее владелец бизнесмен Луиджи Паголетти назвал в честь молодой жены, попалась в открытом море сомалийскому пирату Шарифу Туни совершенно случайно. Но сам Шариф видел в этом знак судьбы, как и в том, что на борту оказалась еще и прекрасная подруга Анны Паголетти – Пьетра Сарто. Шариф тогда вляпался в Малайзии в крупные неприятности, связавшись, как выяснилось, с «Аль-Каидой». Спасая свою жизнь и жизнь своих людей, молодой корсар отпустил тогда яхту практически без выкупа – хотя и понимал, что в этой ситуации, оставившей его без добычи, немаловажную роль сыграла хитрость Пьетры. Заморочила она тогда ему голову, окутала своими чарами. И вот итальянка опять здесь, и между ними романтические отношения…

Только после изысканного обеда с прекрасным, по словам девушки, белым вином, снова возник вопрос об обещанном сюрпризе. Шариф с готовностью подскочил в своем кресле, глаза его горели от восторга и нетерпения. Пьетра с улыбкой наблюдала за молодым сомалийцем – большой черный ребенок, наивный, со странным русским прошлым, который, несмотря на свою наивность, за три года стал миллионером и уважаемым на всем побережье человеком.

Пьетра знала историю жизни Шарифа. Разумеется, не от него, потому что юноша говорил о своем прошлом очень неохотно. Знала она его историю от знакомых полицейских чинов и других «источников», близких по духу и роду занятий самому Шарифу. Журналистка знала, что сомалийца еще мальчишкой подобрал в открытом море русский корабль. В России он некоторое время жил в семье капитана спасшего его судна, учился в интернате и даже в мореходной школе. Говорили, что там, в России, у него была какая-то любовь. А потом Шариф не выдержал унижений, которым его подвергали, нанялся на первое же попавшееся судно матросом и ушел в море. Во время пиратского нападения на это судно в Аденском заливе перешел к пиратам. Пьетра не видела ничего удивительного в быстром взлете Шарифа на родине за счет криминальных доходов. При определенной удачливости «лихие деньги» могут быть очень большими, а в современном Сомали можно не особенно утруждать себя легализацией этих доходов. Достаточно определенных связей и проверенных ходов. Связи и возможность делать эти ходы растут прямо пропорционально тем же доходам.

Единой централизованной власти в Сомали – точнее, на территории, обозначенной на всех картах как Республика Сомали, – по сути, не существовало. Разоренная гражданской войной и раздробленная в результате борьбы сепаратистов различного толка, страна была золотым дном для авантюристов, преступников и вообще всех тех, кто умел ловить рыбку в мутной воде. Переходное федеральное правительство, существующее в Сомали, теоретически признается многими странами в качестве законной власти, но в настоящее время оно реально контролирует лишь город Могадишо и его окрестности. Юг и юго-запад страны контролируются формированиями исламистских движений «Аш-Шабааб» и «Хизб-уль-Ислаами». Северная часть территории Сомали объявила себя государством Республика Сомалиленд, правда, не признанным почти никем, кроме нее самой. По некоторым данным, которыми располагала Пьетра, Сомалиленд пытается признать независимым ряд стран мира, которые заинтересованы в нарастании стабильности на Африканском Роге; в частности, в столице Сомалиленда Харгейсе существует эфиопское посольство. Именно прежде всего Эфиопии выгоднее всего иметь под боком демократическое государство со всеми присущими атрибутами власти и полным контролем над территорией.

Увы, в настоящее время сепаратистские движения все еще существуют и на территории собственно Сомалиленда. Сначала отделились регионы Нортленд и Маахир, которые позже присоединились к Пунтленду. Анализ обстановки показывал, что и регион Ауда на западе самопровозглашенного государства также тяготеет к полной независимости. И это при всем том, что Переходное федеральное правительство Сомали не признает суверенитета самопровозглашенных автономий Пунтленд и Галмудуг, а также отделившихся от Сомалиленда государственных образований Маахир и Нортленд, фактически уже вошедших в состав Пунтленда. Многие политологи полагают, что в будущем эти территории в качестве штатов, наряду с Сомалилендом и, очевидно, с занятыми радикальными исламистами Джубалендом и Юго-Западным Сомали, образуют единое федеративное сомалийское государство.