Наталья Корнилова - Золотая лихорадка
Но черт побери, пусть я дура, но тогда пускай мне объяснят, откуда на полу в домике Егеря прядь волос Родиона, довольно длинная, волнистая, не одну неделю ращенная, если за несколько часов до того, в ночь, точнее, в утро убийства Уварова, Родион был коротко острижен? Это может значить только одно: прядь вовсе не в борьбе вырвали, как я предполагала изначально, — нет, отнюдь нет, ее бросили туда нарочно, предумышленно!
Кто? С какой целью?
Вот то единственное соображение, которое рушило цепь многих умозаключений. Хотя что толку говорить о «единственности» того или иного соображения, если каждый день происходят события, переворачивающие с ног на голову решительно все, и уже не знаешь, чего ждать на следующий день. К примеру, вот перечень событий, проистекших меньше чем за одни календарные сутки, событий, внешне одно к другому не совсем относящихся: покушение на меня в Нарецке, близ съемной квартиры; попытка выкрасть тело Николая Кудрявцева (!) из киевского морга; звонок Бориса Сергеевича Злова; признания Козлова о причастности Кудрявцева и Шульгина к деятельности некой группы, контролирующей так называемых «черных археологов»; и, наконец, убийство Артиста, Ивана Козлова, у меня на глазах. Мало? Так то ли еще будет.
18
Так прошли еще одни сутки. Потом еще одни. Не могу сказать, что все это время я позорно бездействовала, однако никакими зримыми результатами похвастаться не могла. Я изучила список тех достопримечательностей, которые привлекают «черных» больше всего. Список открывался легендарной Ольвией, которая находилась поблизости, километрах в сорока от Николаева, древнегреческим городом Тирой; продолжали список более мелкие объекты, среди которых были разнообразные скифские, сарматские и прочие могильники, курганы. Пару раз ловила себя на мыслях, что занимаюсь не тем. Попыталась найти Егеря, но его не оказалось дома, а ожидания ни к чему не привели. Я даже предприняла попытки обшарить побережье в поисках тех, кого именуют «черными археологами», решила навести справки в местных архивах, однако везде натыкалась на скрытое, но явно недоброжелательное противодействие. О «черных» в Нарецке никто не хотел разговаривать. В одном месте я сгоряча упомянула фамилию Артиста, Ивана Козлова, так на меня взглянули, как на полоумную, и выставили прочь. Да, никто не помогал.
Решительно никто. Если не считать монументального украинского алкаша, встреченного мною на берегу моря; этот последний жрал из горлышка бутыли какой-то сивушный напиток и довольно урчал. Напиток он закусывал каким-то бесформенным грязным предметом, который именовал «цыбулей». Позднее я узнала, что это означает всего-навсего лук.
Бродяга охотно откликнулся на мою просьбу дать справку о «черных археологах». Точнее, я его об этом и не просила, просто упомянула, что хотела бы отрыть что-нибудь этакое… раритетное. На память. И — собственными руками. Индивид заглотил наживку без остатка и тут же принялся словоохотливо вещать на жуткой русско-украинской мове, которую я из-за его почти совершенной неудобоваримости для нормального уха привожу в примерном переводе:
— Это с превеликим удовольствием расскажу. Да тут не только… еще и в Крыму. А в Крыму, девонька, там и вовсе черт знает что творится. А все ж брехня. Да что тут искать? Навели шороху только. А тут уже все вырыли, что было. Тут, говорят, когда еще Ключ был, все вырыли давно и спустили. А что не вырыли, то… п-перепрятали.
— Ключ?
— Ага, местный авторитет. Не слыхала, поди. Да он уж сдох давно. Туда и дорога. А все ерунда, что теперь. Вот при Ключе, говорят, один мужик разрыл курган, а там золота и брильянтов на мильен. Да. Он хотел умыкнуть, а его вместе с тем золотом и похоронили — живьем. И посейчас то золото где-то здесь лежит, только уж не найдет никто. Мне мужик один знающий рассказывал про эти… похороны, когда вместе с краденым золотом… закопали. Он — археолог. Да…
Я попросила уточнить, что за мужик, но алкаш сбился на совсем уж неразборчивую речь, из которой следовало, что, дескать, про «черных археологов» существует масса легенд и мифов, как правило, негативного свойства, они-де разоряют могилы, торгуют оружием и все такое, опровергнуть этот бред трудно, тем более что такие случаи нередки, в каждом стаде есть паршивая овца, но алкаш-аналитик предложил мне задуматься над одним очень простым вопросом: кто станет рисковать жизнью за ржавый автомат? Какая радость его потом загнать? Для справки — стоит около 100 долларов, да и то в хорошем состоянии, что редкость. А бронзовые наконечники стрел и вовсе гроши стоят.
В доказательство этого мужик немедленно предъявил мне упомянутый наконечник, грязный до невозможности и сильно напоминающий по внешнему виду «цыбулю», которая шла на закуску. За наконечник торговец просил произвольную сумму, обозначенную сочетанием — «на бутылку».
Мне еле удалось от него отделаться.
Добравшись до квартиры, в которой я остановилась, со всеми мыслимыми предосторожностями, еще бы! — я была удивлена вторично, хотя не думала, что после убийства Артиста, совершенного на моих глазах, смогу чему-то удивиться.
Казалось, в квартиру вторгся цыганский табор. Все вещи были раскиданы, на пороге валялась чья-то грязнейшая обувь, хотя найти грязь в Нарецке и его окрестностях в этот день и в такую погоду было проблематично. А судя по количеству обуви, в Нарецке и его окрестностях еще сложнее было найти такое количество людей, которые захотели бы вторгнуться в эту злополучную квартиру таким бесцеремонным манером.
Я вошла в кухню и увидела тех, кого, собственно, и ожидала увидеть.
Аню Кудрявцеву, Сашу Ракушкина, Наташу Касторову, как всегда, стряпавшую, Инвера и так далее. То есть почти всех — человек восемь. Был даже Штык, на этот раз возмутительно трезвый, узкоглазый и мрачный, с выпирающими скулами и натянутой желтой кожей. Все вышеперечисленные признаки делали его похожим на мумию Мао Цзэдуна.
Увидев меня, компания обернулась. Все молчали.
— Ну что? — спросила я. — Как?
— Приехали, — лаконично сообщила Аня. — Вот.
— И?..
Конечно, она поняла, что именно я имела в виду под этим туманным «и». Конечно же, она могла ответить, но ответил за всех, и за Аню в том числе, Инвер:
— Похоронили, что ж…
После первого обмена репликами, которые сами по себе ничего не значили, перешли на куда более скользкую тему. Начала этот разговор, как это ни странно, Аня.
— Я написала заявление в прокуратуру, — сказала она. — Нет, не насчет убийства Коли. Тут мне скажут, что это в юрисдикции нарецковской ментуры, хотя, если бы хотели… Я написала заявление в прокуратуру насчет того, что кто-то пытался забрать тело Коли из морга. Это чудовищно. Но чудовищнее всего молчание…
— Молчание? — переспросила я.
— Да, молчание властей, — отозвалась Аня. — Мне кажется, что это не случайно.
— Что его тело хотели забрать? Ну конечно, не случайно. Еще бы случайно, — спокойно сказала я. — Чтобы его тело забрать из офиса «Суффикса», столько народу положили.
— Больше погибало, наверное, только из-за трупа какого-нибудь маорийского вождя, на похоронах которого убивали и съедали всю его прислугу, а также — на закуску, так сказать, — жену, — ни к селу ни к городу ляпнул Саша Ракушкин.
Все на него посмотрели. Аня облизнула сухие губы, а я спросила:
— Так установили, отчего погиб Коля? Аня недоуменно вскинула на меня глаза:
— То есть… как это?
— Экспертиза установила причину смерти?
— Ну так… ну так у него же все лицо было разбито. Наверно, от этого удара.
Я чуть отпрянула, словно меня толкнули в грудь.
— То есть как это — «наверно»? Что, точную причину смерти не написали в патологоанатомическом заключении? Подождите, ребята, что она мне такое говорит — «наверно»? В экспертизе должно быть точно написано, отчего наступила смерть.
— Туда и написали, что от черепно-мозговой травмы, — угрюмо сказал Инвер.
— Но экспертиза?..
— Экспертизы не было.
Всеобщее молчание встретило эти простые, будничным тоном сказанные слова Ани Кудрявцевой. Я даже как-то не сообразила, как мне реагировать. Если говорить откровенно, в моей богатой практике еще не было примера, чтобы родственники и друзья похоронили человека без соответствующей экспертизы — я имею в виду человека, которого убили. То есть предположительно убили. А все основания так считать были, были ведь!..
— Аня, — произнесла я спокойно. — Ты меня прости, но я тебя не понимаю. Ты же сама попросила меня вести расследование, а тут мы лишаемся такой важной улики — причины смерти, указанной в документальном порядке. Причем лишаемся не из-за кого-то, а просто так. Экспертизы не было? Прекрасно. И мы не знаем, из-за чего он умер.
— В экспертизе ведь сказано, что он умер вследствие черепно-мозговой травмы, — изрек все это время молчавший Олег Стравинский, писатель. — Это можно присовокупить к делу.
