Привал с выдернутой чекой - Гончар Анатолий Михайлович
– Илья и радисты со мной, остальные на месте. Козел, ты за старшего! – скомандовал я и с оружием на изготовку начал опускаться в подземелье. Но почти тотчас понял: оружие здесь не потребуется – под ногами лежала многосантиметровая и, как мне показалось, многовековая пыль. Ни одного заметного отпечатка на каменном полу не наблюдалось.
Узкий каменный лаз уводил нас все дальше от входа и проникавшего в него солнечного света, вскоре тьма окутала нас со всех сторон, мне пришлось достать и включить электрический фонарик. Топот ног, мечущиеся по стенам тени. Лаз разветвляется на все новые и новые, уводящие вдаль ходы, возможно скрывающие свои собственные, не менее важные тайны, но я все время забираю вправо – «по пути солнца», как выразился умирающий. Иногда попадаются открытые двери, ведущие то в небольшие комнаты, то в гигантские залы, осветить которые света моего фонаря совершенно недостаточно, пару раз попадались ниши, в которых блестели какие-то украшения, но мы спешили дальше – ни я, ни мои спутники, получившие строгий приказ ничего не трогать, не обращали на них никакого внимания. Наконец ход пошел под уклон, внизу мелькнула узкая каменная лестница, и я понял, что мы пришли. Дальше нам не надо. Наша дверь где-то в стене, справа, тут рядом, не доходя до лестницы десяти шагов. Теперь следовало найти «черную кошку в темной комнате» – а именно обнаружить среди небольших бронзовых плиток, покрывающих каменные стены, одну-единственную, открывавшую проход к нужной нам двери. Я начал вспоминать наставления старца и, наконец вспомнив, уверенно надавил на одну из плит. Она с трудом подалась, и тут же целый фрагмент стены ушел в сторону, а нам открылся небольшой проход, перекрытый каменной дверью. На этот раз выискивать ничего не требовалось: в левой стороне двери виднелось узорное отверстие, напоминавшее обыкновенную замочную скважину. Я вытащил из кармана длинный изразцовый ключ и, вставив его, трижды повернул «по ходу солнца». Но дверь не открылась – с досады я пнул ее ногой, сверху посыпалась пыль. И опять несколько секунд ничего не происходило. Пыль с потолка продолжала сыпаться, я пнул еще раз, и дверь наконец-то поползла в сторону. Луч моего фонаря заскользил по помещению, открывая моему взору запыленную комнату.
Пыль покрывала все: и белую статую одетого в просторные одежды мужчины, и одетую в почти такие же, но еще более просторные одежды каменную женщину, и стоявший у их ног кувшин, и два вырубленных из камня кресла, и стоявший меж ними столик из белого мрамора. Все это в другое время само по себе могло бы представлять неимоверную историческую ценность, но не сейчас. А меня они в этот момент не интересовали вовсе. Мой взор притягивало другое – на каменном столике лежал кожаный короб. Я осторожно к нему приблизился и застыл столбом, не решаясь прикоснуться к его запыленной поверхности. За спиной сдерживали напряженное дыхание Болотников и оба моих радиста.
– Свети! – Я передал Илье фонарь и закинул автомат за спину. С детства мечтал найти клад, с детства грезил раскопками и древними тайнами. И вот сейчас стоял на пороге… нет, не открытия и даже не тайны, а чего-то большего – реликвии, способной, по словам уважаемого старца, перевернуть мир. Вещи, которую многие столетия тщетно пытались найти и уничтожить наши враги. Столетиями они подтирали и подменяли летописи, уничтожали свидетельства и памятники. Но в мире все еще оставался один экземпляр книги, которая, возможно, могла и должна была переменить все.
Я чувствовал, как учащенно бьется сердце, мне даже казалось, что в тесноте каменного помещения оно гремит полноценным набатом, но мне так только казалось. Сглотнув, я осторожно прикоснулся пальцем к коробу, служившему футляром таинственной реликвии. Невесомая пыль коснулась кожи. Я убрал руку – в пыли осталась небольшая ямка. Нагнувшись, я дунул, в воздух поднялось пылевое облако. Я подул сильнее, пыль полетела во все стороны, захотелось чихать, зато верхняя поверхность короба очистилась и стало видно, что кожа, из которой он сделан, темно-бурого цвета с выделяющимися местами еще более темными пятнами. Я дунул вновь, окончательно сдувая вековую пыль. Синюшников за моей спиной громко чихнул. Мне стало жарче, и я невольно потянул рукой край ворота. Стоять так дальше было глупо и не имело смысла. Старик сказал: «Брать футляр и уходить». Ну уж дудки, меня слишком долго держали в неведении, чтобы я вот так взял и отказался от познания тайны. Во многих знаниях много печали? И пусть. Ведь, с другой стороны, в знании сила. И я решился, но прежде чем попытаться открыть и увидеть содержимое короба, я повернулся к своим спутникам:
– Парни, я собираюсь открыть это, – кивок на покоящийся на столе футляр-короб, – если кто из вас боится древних демонов, – я ухмыльнулся, – тот может выйти и навсегда забыть, что кто-либо хотел его вскрыть, кто же пожелает остаться, пожалуйста, оставайтесь, но запомните: что бы там ни было, чего бы мы ни увидели, это должно исчезнуть из нашей памяти как страшный сон. Этого не было! Понятно?
– Так точно, – деревянными голосами и абсолютно по-военному ответили все трое. И никто не шелохнулся. Я одобряюще кивнул и осторожно взялся за стягивающие короб кожаные ремни. Они оказались на удивление эластичными. Щелкнули смыкавшие их замки, и я приподнял такую же кожаную крышку. Плотно вложенная в его отделанное мягкой замшей внутреннее пространство, там действительно лежала очень большая, да что там говорить, огромная, просто массивная книга. Блиставшая золотом своего оклада и украшенная невероятной вязью идущего снизу вверх с небольшим наклоном названия, она казалась волшебной. От всего ее внешнего вида веяло неимоверной древностью, и тем не менее замысловатая буквенная вязь постепенно складывалась в знакомое для меня слово.
– Авеста, – не веря своим глазам, вслух прочитал я. «Авеста»??? «Авеста» – это было невозможно! – легендарная книга сейчас лежала прямо передо мной. Можно было бы засомневаться, но стал бы кто рисковать жизнями стольких людей, если бы это было не так? Я, затаив дыхание, отцепил смыкавшие оклад серебряные цепочки, осторожно, опасаясь, что книга сейчас рассыплется (и все же не в силах противостоять искусу), перевернул страницу. Не знаю, что я ожидал увидеть, но только не это. Я был поражен и, вместо того чтобы хватать книгу и уходить, я как завороженный вглядывался в текст, именно что в текст, а не в бессмысленное для меня переплетение древних букв: текст ЧИТАЛСЯ! Это невероятно, это невозможно, но я мог прочесть написанную тысячи лет назад книгу. Я понимал не все слова, но смысл написанного становился мне понятен. Я стоял и, перебегая со строки на строку, не мог оторваться от открывшейся мне тайны. Тайны, которую я постиг, даже не зная общего содержания книги. Протоязык – язык, давший начало множеству разлетевшихся по всему миру языков, – являлся старославянским. Я замер как громом пораженный: получалось, старец был прав и вся деятельность ИГИЛ была направлена исключительно для уничтожения подобных доказательств. А стоявшим за спинами фанатиков лицам действительно было чего опасаться: если «Авеста» явится в свет, то не знаю, как там перевернуть мир, а историю переписать придется точно.
– Командир, – Болотников положил руку мне на плечо, и я с трудом, но очнулся от сковавших меня раздумий, – уходить надо.
– Ты видишь, что это?
– Да, – ответил он просто. И чтобы развеять мои сомнения в его понимании значимости данного события добавил: – Нам слишком долго и упорно историю писали не те люди.
Я кивнул, соглашаясь. Захлопнул книгу. Осторожно поместил ее в кожаный футляр. Закрыл его и затянул кожаные ремни.
– Данила, – окликнул я радиста, – снимай рюкзак!
Тот без промедления выполнил мою команду.
– Радиостанцию Веденину. – И уже обращаясь ко второму радисту: – Вадим, связь на тебе!
– Что, когда выйдем, с нашими связаться? – тут же откликнулся он.
– Нет, – я отрицательно покачал головой, – полное радиомолчание. Не забывай: мы на территории противника, а в этом районе работает несколько станций РЭБ[9]. Так что связь только в случае обнаружения. Будем надеяться, что обойдемся без связи. Данила, держи рюкзак.
