Юрий Гаврюченков - Ландскнехт
Старший лейтенант быстро пришел в себя и понял, что расслабляться по приходу домой – слишком большая роскошь. Такой откровенной подлости от своей любимой жены он не ждал, и первой мыслью, родившейся в его голове, было устроить скандал. Затем он решил отложить это удовольствие до ухода гостя, а пока выяснить, зачем он явился.
– Привет, – ответ ни к чему не обязывал, но свой ход Бурцев сделал.
– Очень давно не виделись, – многозначительно за-метил Мельник. – Верно?
Бурцев промолчал.
– Столько времени прошло. – Уголки мельниковско-го рта поползли вверх. – Как там наши?
Бурцев подобрался и сел на табурет. "Если все обой-дется – убью", – подумал он о жене. То, что эта дура подставила его и себя, добровольно сделавшись заложни-цей, добавляло старлею адреналинчика в кровь. Наедине с Мельником беседовать было бы куда легче. По крайней мере, погиб бы он один, а так помимо жены дома при-сутствовал и ребенок…
– Что ты хочешь? – спросил он.
Только сейчас Мельник ощутил, насколько он здесь чужой. Неприкрытый страх в глазах Бурцева, этот грубый вопрос – хамил-то он явно из страха – все свидетель-ствовало о том, что его рассматривают как коварного и опасного врага. Интересно, что о нем наговорили в отря-де? Судя по реакции, немало нелицеприятного.
– Зашел узнать, как живешь. – Мельник согнал ухмылку и сделал тон совсем дружелюбным. – Да ты не бойся, я никому ничего плохого не сделаю.
Словно в ответ на его слова, ребенок снова заплакал. Бурцев поежился, его трясло.
– Куда ты делся? – спросил он. Тон Мельника его чуть-чуть успокоил, и он решил перейти в атаку.
– Мне пришлось уехать, – объяснил Мельник. – Меня хотели слить из-за того, что я отказался работать.
Бурцев криво улыбнулся. Уж он-то был наслышан о непредсказуемом поведении коллеги.
– Мне давно не нравилась наша работа, – продол-жил Мельник. – Я хотел уйти, и тогда ликвидировали мою семью. КГБ разработало программу "Ландскнехт", я был включен в нее, ну… почти добровольно. Просто у меня не было другого выхода. Меня прооперировали. Видишь? – Мельник постучал себя по груди, словно по бронежилету.
На кухню вошла Антонина и обняла мужа за плечи. Бурцев протестующе встряхнулся.
– Иди в комнату, – сказал он.
– Нет, – вкрадчиво, но властно ответила Антонина. Бурцев смирился: он знал, кто в доме настоящий хозяин.
– И как тебе в таком состоянии? – поинтересовался он, продолжив как ни в чем не бывало.
– Я привык, – сказал Мельник.
– А чем тебе не понравилось наше дело?
– Очень грязная работа, – ответил Мельник. – А ты что, не понял? Хотя ты тоже привык, ты дольше меня в отряде. А поначалу замечал?
Бурцев ничего не сказал.
– Человек ко всему привыкает, – продолжил Мель-ник. – Сначала тебе меняют тело, а потом хотят изменить душу. Душу я изменить не смог. Тебе удалось, а мне – нет. Нам всем помогали: звания, квартира. А что не по-лучалось самостоятельно – специалисты всегда были го-товы помочь, верно?
Антонина тяжело вздохнула. Лицо ее окаменело.
– Я не хотел продолжать этот путь, но начальство решило все за меня. В их исследовательской программе я был подопытной свинкой. Кстати, знаешь, что такое "ландскнехт"? Я специально узнавал. – Мельник по-смотрел на Бурцевых. Они прятали глаза. – Так имено-валась немецкая наемная пехота, а также шахматная фи-гура. Угадай какая?
– Я человек маленький, – выдавил Бурцев. – Я ни-куда не стремлюсь.
– Вот ты сам и сказал, – заметил Мельник. – А ведь ты уже выработался. Год назад ты был чемпион, а теперь? Ты горишь, понимаешь? Да что мне тебе говорить, ты и сам это знаешь. За квартиру в ведомственном доме приходится дорого расплачиваться. Что, – он зло поглядел на Антони-ну, – тяжела шапка Мономаха?
– А ты жестокий. – Бурцева подняла голову, взгляд ее обжигал. – Ты в общаге не гнил. Ты ленинградец, и у тебя всю жизнь питерская прописка, а мы всю жизнь без угла и без будущего!
– А ты у него спроси, – кивнул Мельник на поник-шего старлея, – каково строить будущее на крови? Быть палачом не такая уж радость, верно? Хотя ты у него уже спрашивала…
Антонина отвела взгляд, и Мельник понял, что попал в точку.
Бурцев тяжело сглотнул.
– Чего ты от нас хочешь? – глухо вымолвил он.
В наступившей паузе было слышно, как дышит за стеной ребенок.
"Надо было водки привезти, – подумал Мельник. – Хотя они со мной пить бы не стали".
– Мне нужна информация по гостевской группиров-ке, – сказал он. – Больше мне не к кому обратиться.
– Да, – сказал Бурцев, щеки у него совсем посере-ли. – Тебе когда надо?
– Завтра, – сказал Мельник. – Я собираюсь с ними разобраться.
– Со всеми сразу? – переключившись на рабочую тему, оживился Бурцев.
Мельник не стал от него скрывать.,
– Нет, только с верхушкой, – он встал и пошел к дверям.
В прихожей Бурцев сказал:
– Мне придется доложить о нашей встрече.
– Конечно, – улыбнулся Мельник. – Сообщи, что имел место контакт с фигурантом. Объект запросил информацию, касающуюся организованной преступной группы Гостева. Закладывай, не стесняйся.
– До свидания, Саша, – произнесла Антонина из-за спины мужа.
– Я вечером позвоню. Кстати, – продолжая дер-жать улыбку, спросил Мельник, – что там с моей квартирой?
– Заселили ее, – сказала Антонина. – К зиме новые въехали. Капитан с женой.
О Мельнике она знала все с самого начала, и ее хлад-нокровию мог позавидовать любой офицер РУОП.
***Желтый прямоугольный "Икарус", натужно рыча износившимся мотором и салютуя черным облаком ди-зельного выхлопа, величественно отвалил от остановки. Миша подождал, когда на светофоре загорится зеленый свет, и перешел на другую сторону улицы. Он гулял. Солнце жарко, по-весеннему, грело, и птицы, обрадовав-шиеся такой благодати, стремились переорать друг дру-га в споре за обладание самкой. Асфальт почти подсох, на кустах налились тугие почки, и пришла пора вить гнездо.
Миша гулял. Он нашел требуемый дом, отметил парадное и двинулся дальше, осматриваясь по сторонам. Во дворе, куда выходили задние окна дома, в песочнице играли малыши, их бабушки сбились на скамейке, дис-кутируя на вечные темы. Миша выбрался на соседнюю улицу, отметил расположение троллейбусной и трамвай-ной остановок в обе стороны. Было ветрено, но если не заходить в тень, то тепло. Он перелез через ограду парка Лесотехнической академии и побрел по дорожке, засунув руки в карманы серой нейлоновой курточки, найденной вчера на помойке. Одежду для операций он всегда выбирал сам. Курточка была слегка порвана и по левому краю прожжена. В ней Миша ничем не отличался от сотен других мальчиков, моющих у коло-нок машины или сгребающих мусор подле ларьков. Это было весьма ценное приобретение, имеющее длинные полы до колен, надежно закрывающие левый карман джинсов, куда рукояткой к животу был воткнут пистолет Макарова.
Вчера его навестил полковник Семагин. Он сказал, что пришла пора поработать. Нужно убрать челове-ка, фотографию которого он показал. Еще Семагин на-звал адрес и предположительное время возвращения домой объекта. Дело было простое, самому не требовалось ничего выяснять. Мише только не понравилось, что пол-ковник обращается с ним как с ребенком. Другое дело, если бы они не были знакомы. Миша не считал себя ребенком. Однажды он услышал, что человек является тем, что он о себе думает. Миша задумался над этой фразой и решил, что является киборгом-убийцей. Ему нравилось считать себя таковым. Миша держался в стороне от окружающих. Его не интересовали сверстники, впрочем, ребята постарше его также не интересовали. Ему нравилось исполнять при-казы: ведь убить человека – это не в футбол сыграть. Это было куда серьезнее, и Мише импонировала такая серьезность. Беспечные игры детей он считал пустой блажью, предпочитая тренировки джиу-джитсу или про-сто общефизическую подготовку, в чем его напарник был не силен. Позаниматься на снарядах в его присутствии было еще можно, но как спаринг-партнер Панин никуда не годился. Единственно, что у старшего лейтенанта (ду-мать о сослуживцах Миша предпочитал в званиях и фамилиях, так было удобнее) получалось, так это суп, мастерски приготовляемый из пакетов. Миша подозревал, что он вообще не военный, судя по тому, сколько он читает специальной литературы по психологии, в которой маленький киллер ничего не понимал. Авторитетом стар-ший лейтенант не пользовался, но Миша, приученный не нарушать без причины гармонию окружающего мира, разговаривал с ним всегда вежливо. Он понимал, что Панин вырос из безликого множества глупых детей, тра-тящих свободное время на пустопорожние развлечения, и делал на это скидку. Большинство детей во всем мире такие, и никто из них в подметки не годится ему и товарищам по группе. Свое будущее Миша представлял вполне ясно. Он будет и далее совершенствоваться в своем искусстве не без помощи организации, на которую работает, и станет высококлассным бойцом вроде тех, что частенько показывают в кино. Только все будет на самом деле, без трюков и глупых сцен. А как достичь намеченного результата, исходя из той или иной вводной, мальчик отлично знал. Он был профессионалом.
