Павел Захаров - Общий враг
– Я уехал.
Бойченко сосредоточенно крутил руль, двигаясь по улицам Багдада. К его удивлению, на улицах было довольно много народа и разного транспорта. Для города, в котором шла война, это было… смело. Сергей знал, куда ехать, карту он выучил хорошо и не боялся заблудиться. Бросив взгляд на часы, Сергей прикинул, чем сейчас может заниматься Надя. Было уже семь вечера, и Бойченко решил, что журналистка уже вовсю работает, снимает свою передачу. По прикидкам, группа должна была попасть на ФОБ еще часов в 11 утра. Сергей вспомнил, как хмурилась Курочкина, когда ей приходилось подчиняться или когда что-то шло не так. Какой она растрепанной была после того, как они приехали в консульство. Да еще этот синяк… Интересно, есть у нее ухажер? И как она искренне расстроилась, когда узнала, что они едут одни. Она выглядела такой… напуганной. Чем она сейчас занимается? Как у нее дела? Все ли в порядке? В благоразумии Леонида Сергей не сомневался, но этот неуемный болван Павел, может по дурости втравить их в какую-нибудь неприятность! Тьфу-тьфу-тьфу, все будет хорошо. После того, как они вернутся домой, он пригласит ее… он пригласит ее… куда-нибудь.
– Бойченко, – сказал Сергей сам себе, – возьми себя в руки. Ты знаешь эту пигалицу всего ничего, а уже напредставлял себе хрен знает… Дьявол!
Нога резко вдавила педаль тормоза. Машина встала как вкопанная, недовольно зашипев шинами по асфальту. Сзади моментально взвизгнули тормоза, но обошлось без столкновения. Раздались возмущенные гудки.
– Так недолго и…
– Бойченко отпустил руль и поднял руки, демонстрируя покорность. Окунувшись в думы о Курочкиной, Бойченко догнал американскую военную колонну, которую традиционно замыкал броневик. Сзади него красовался щит с запретом подъезжать ближе 100 метров. Сергей приблизился гораздо ближе. На тормоз он нажал только тогда, когда в бронированной двери открылась бойница, в которую высунулся ствол пулемета, а по глазам немилосердно резанула вспышка яркого света, мгновенно ослепившая Сергея.
Американцы укатили дальше. Под аккомпанемент все тех же возмущенных гудков Бойченко свернул на обочину и простоял минуты три, приходя в себя.
– Не, ну скажите мне, как я узнаю, что не могу приближаться к ним ближе ста метров, если эту надпись смогу прочесть только с десяти! Вот ведь тупые, а… Черт… – Сергей посмотрел на свои руки. Руки дрожали.
Он вывернул руль и, нажав на педаль газа, выехал на трассу.
Приходилось поторапливаться. До нужного места было необходимо добраться до темноты. Бойченко не волновался насчет оружия в салоне его машины. Принадлежащий консульству автомобиль обладал экстерриториальностью, то есть являлся «кусочком России» и не подлежал досмотру. Будь его машина «местной» – проблем было бы не избежать, так что Сергей согласился с Коровиным – дать ему «консульские колеса» было хорошей мыслью. Но с другой стороны, днем машина с дипломатическими номерами заметна, она всегда привлечет к себе внимание. Ночью номеров не видно и всем плевать, какая перед тобой машина. Подозрение, с которым на джип могут посмотреть американцы, иракская полиция или партизаны, может легко материализоваться в конфликтную ситуацию. А тут ведь сначала стреляют, а потом разбираются…
Сергей собирался прибыть на место до захода солнца и наступления комендантского часа. Естественно, он не собирался лихо подрулить прямо к интересующему его бункеру и перелезть через забор. Машину он бросит в каком-нибудь месте, в котором она простоит нужное ему время. На карте местности он видел что-то типа фабрики или завода – какие-то заброшенные корпуса, которые, как надеялся Сергей, смогут стать для его транспорта и его самого надежным укрытием. Коровин гарантировал Бойченко, что эти корпуса пустуют. «Хоть что-то вы тут знаете» – Сергей вспомнил свой ответ. Наличие этих пустующих корпусов недалеко от бункера не было единственной причиной для использования их в операции. На одной из карт, составленной из множества фотографий, Бойченко обратил внимание на объект, отбрасывающий довольно длинную тень – видимо, эта фотография была сделана ранним утром или вечером, когда солнце находилось низко над горизонтом. Изучив множество снимков этого участка и ознакомившись с отчетами группы Половцева, Коровин и Бойченко пришли к выводу, что это может быть труба. Если это так, то Сергей воспользуется этим строением как возможным наблюдательным пунктом – судя по ее месторасположению, от трубы до бункера было немногим больше двухсот или двухсот двадцати метров.– Прикинь, Павлон, меня сняли со всех дежурств, пока вы тут будете…
В словах младшего брата слышалось плохо скрываемое разочарование.
– То есть, я правильно понимаю – если начнется заваруха, тебя на войну не возьмут?
– Ага…
– Бедняжка, как я тебя понимаю…
Родион погрозил старшему брату кулаком.
Предыдущие полтора часа Родион водил съемочную группу по бункеру, показывая и рассказывая, как он устроен изнутри и знакомил сослуживцев с гостями. Американцам было интересно посмотреть на такое огромное количество русских. Одно дело – один, и то – вроде как свой, к нему все уже привыкли, а тут сразу трое. И ладно оператор со старшим братом. Но ведь – девушка! Русская! Рыжая! Надя произвела настоящий фурор в этом мужском царстве, пропахшем потом, железом, оружейной смазкой и порохом. Капитан, в первые десять-пятнадцать минут спокойно отнесшийся к тому, что все его подчиненные практически свихнулись, начал выражать недовольство тем количеством внимания, которое уделялось Курочкиной его подчиненными. Да и сама Надя понимала, что своим неожиданным появлением навела шороху.
Раз десять или больше группа из «снимающей» превращалась в «снимающуюся» – все как один, бойцы повытаскивали свои цифровые «мыльницы» и фотографировались с журналистами. Точнее – с журналисткой.
– Через пару недель ищи себя в Фейсбуке, – заметил Родион после очередной фотосессии, – а может, и раньше.
– Они что, русских никогда не видели?
– Видеть-то видели, но тут, как вы уже заметили, не так много развлечений… Ваш визит будет вспоминаться о-о-о-чень долго.
То и дело натыкаясь на искренние улыбки и, что уж говорить, – заинтересованные взгляды молодых парней в форме, которые искали любой предлог, чтобы с ней столкнуться, Надя ощущала себя настоящей королевой красоты.– Ваше присутствие снижает боеспособность моего подразделения! – безапелляционно заявил Майкман, пригласив группу в свой «офис». – При всем уважении к вашей работе и к тому, что этот проект был одобрен моим командованием, я прошу подумать о сокращении сроков вашего пребывания на объекте.
– Вас выгоняют, – коротко перевел Родион слова старшего по званию. – То есть не выгоняют, а подгоняют…
– Это что же, приехали на пару часов и уехали? – прокомментировал сказанное Павел.
– Эдак я мог картинок и из архивов надергать… – пробурчал Леонид.
– А нельзя ли как-то… – Надя хотела что-то сказать, но не успела.
– Значит так, Захаров, – насупился капитан, – слушай боевой приказ… Все что хочешь делай, но твои русские должны убраться из моего бункера в самый кратчайший срок.
– Так точно сэр. Разрешите обратиться?
– Обращайся.
– С вашего позволения, сэр, «мои русские» уберутся из бункера быстрее, если вы разрешите мне принимать участие в планирующихся миссиях и выходить на плановое охранение периметра.
– Поясни.
– Они могли бы снимать свой репортаж непосредственно…
– Я тебя понял, Зак. Хорошо. Даю разрешение. Но ты несешь за них ответственность.
– Конечно, сэр. Спасибо, сэр.– О чем договорились? – первым делом поинтересовалась Надя, когда они вышли из бункера на воздух. Дневная жара спала, но все равно было душно. Вечер подобрался к Багдаду вплотную.
– Я выхожу на пост в четыре утра. Охрана периметра. Сидим в машине на въезде, вон там. Вы можете продолжать снимать в «Хаммере».
– В четыре утра… – Леонид почесал затылок, сдвинув кепку на лоб, – какой свет ставить?
– Свет ставить нельзя, Леня…
– Ну и как работать?
– Вот и я думаю… Я на рации, плюс пулеметчик… – Родион с сомнением оглядел троицу, – места мало.
– Вношу рационализаторское предложение! – обратил на себя внимание Павел. – Может пойти кто-нибудь один.
– И я даже знаю, кто…
– Откуда такой скепсис, Надежда? Это же мой младший брат! – Павел сделал ударение на слове «мой», – Я беру маленькую камеру, ставлю ее на… в… где-нибудь, в общем, ставлю. И мы сидим, мирно беседуем обо всем, о всяких глупостях… А если ты представишь список интересующих вопросов, мы обсудим их в самой непринужденной обстановке.
– А ведь его предложение, Надя, не лишено смысла, – кивнул оператор. – Картинка может получиться любопытной. Процитирую Вергилия: «Capre viam et susceptum perfice munus!», что в переводе значит «Иди своим путем и сверши начатое!»
