Павел Захаров - Общий враг

Павел Захаров

Общий враг

История основана на реальных событиях, однако некоторые персонажи и ситуации, описанные в произведении, являются вымышленными .

Ирако-турецкая граница. 1991 год

– Стоп! Привал пять минут. Дозор, периметр… Лапа, связь!

Два бойца группы неслышно ушли вперед осматривать пути для дальнейшего продвижения. Четыре человека расположились так, чтобы контролировать окружающую территорию с тыла и по флангам. Радист настраивал спутниковый передатчик.

Спутник нашелся быстро. Миниатюрный светодиод на верхней панели мигнул практически сразу, как только была развернута антенна.

– Пятый канал, – радист нажал несколько кнопок на панели и передал трубку командиру. Тот, не дожидаясь ответа, продиктовал несколько цифр, сверяясь с данными на дисплее миниатюрного прибора, который держал в руке, а потом отключил канал. Закодированное сообщение ушло на сателлит, а оттуда практически мгновенно попало адресату. Теперь в Москве знали, где находится диверсионная группа и что все идет по плану. В принципе, задачу передачи координат можно было всецело отдать «железу», но дублирование связи было необходимым условием.

– Впереди чисто, – доложил дозорный.

– Снимаемся…

Багдад. 1991 год

– Я требую объяснений!

Полковник иракской армии, Наджиб Аль-Бахмар не стал тратить время на церемонии. Дымовая завеса ледяной вежливости не скрывала рвущейся из трубки откровенной злобы.

– Салам, Наджиб… Что случилось?

– Кто это сделал!?

– Сделал что?

Самообладание почти изменило Аль-Бахмару, но пока он сумел удержать себя в руках, хотя в голосе и прорезались панические нотки. Московский собеседник прекрасно представлял себе перекошенное лицо своего визави. Когда тот сильно нервничал, то говорил с сильным акцентом.

– Не надо говорить со мной как с идиотом! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! Твои люди, да? Твои! Больше некому!

– Я не готов вести беседу в такой тональности, полковник.

– А другой и не может быть!

– Я не…

– Базу уничтожили твои люди! – иракский военный практически кричал, не справляясь с бурлящими эмоциями. – Мои поздравления! У тебя получилось! Но если ты решил, что все закончилось, то глубоко ошибся! Все только начинается! И ты сделаешь то, что я сейчас скажу!..

Сейчас уже не столь важно, о чем думали руководители СССР, когда продали Багдаду несколько ядерных зарядов. Собственно, Союз не был единственной страной, тайно снабжавшей Саддама оружием. Но единственной, давшей ему оружие ядерное.

После вторжения в Кувейт над Ираком нависла реальная угроза новой полномасштабной войны, эти заряды были бы замечательной гарантией против вторжения сил антииракской коалиции. Но даже просто признавшись в том, что у него есть атомное оружие, не говоря уже о его применении, Хуссейн моментально подписывал себе смертный приговор и стопроцентно подставлял Москву, отважившуюся на эту авантюру.

Что могло последовать за этим, никаким прогнозам не поддавалось. Единственная возможность спасти Союз от колоссального международного скандала – забрать ядерные бомбы обратно. Но возвращать заряды Багдад категорически отказался. Все предложения были отвергнуты.

В результате операции шесть контейнеров лежат в штольне, на глубине четырехсот с лишним метров, раздавленные многими тысячами тонн обрушенной горной породы. И тем иракским офицерам, которые погибли в момент нападения диверсантов, очень повезло, так как гнев Саддама был страшен. Пятнадцать человек персонала бункера из числа тех, кто остался в живых, уже казнили. И даже родство с президентом страны не гарантировало полковнику Наджибу Аль-Бахмару жизни. Единственное, что еще могло дать шанс на спасение, было успешное уничтожение спецгруппы. И он знал, что может заставить Москву отдать ее парней…

Ирако-турецкая граница

Первая же мина убила троих – Кока, Сливу и Жеку.

Последний час жизни Слива шел на одной ноге, матерясь и кляня Саддама на чем свет стоит, а Кок и Жека поддерживали Сливу с двух сторон. Снаряжение Сливы частично тащили на себе остальные бойцы. Слива умудрился сломать левую ногу, сорвавшись с троса при переправе через глубокое русло высохшей реки. Кроме перелома у Сливы было сотрясение мозга и сильные ушибы – по камням он кувыркался секунд десять. Парень, конечно, знал, что если Саддам Хусейн и виноват в его несчастье, то в самую последнюю очередь. И от этого ругался еще сильнее. Но не боль из-за сломанной кости бесила его. Боец прекрасно понимал, что своей травмой он задерживает отряд. После разгрома базы они исчезли мгновенно, взяв хороший темп, но сейчас они отставали от графика уже на полтора часа. Медленная цель – мертвая цель. Это понимали все и в меру сил старались двигаться настолько быстро, насколько возможно.

Группа шла в глубокой расщелине между двух почти отвесных склонов. Парни, тащившие на себе Сливу, жутко устали. Даже у самых крутых спецназовцев есть предел. Командир отряда, Сергей Бойченко, носивший прозвище Чен, уже собирался отдать приказ сделать очередной привал, когда их накрыли.

Мины падали с противным свистом, рвались, оглушая людей и сея хаос. Бойченко лихорадочно старался оценить обстановку и принять правильное решение. Он понимал, что, хоть его парни – бойцы обстрелянные, не первый год замужем, но находиться под минометным огнем на голом участке горной тропы – верная смерть. Каменная крошка нещадно секла лицо.

– Быстро! Быстро! Уходим! – орал Сергей, знаками показывая бойцам, что надо двигаться, максимально быстро уходя из-под обстрела.

Диверсанты не стреляли в ответ. В кого? Как ни старались они углядеть среди желтых скал хоть какое-то движение, им это не удавалось. Но происходящее однозначно указывало на то, что они раскрыты, что их преследуют и живыми не выпустят. Выход один: пробиваться. До линии [2] было каких-то два километра. Но это по прямой, а горы не перепрыгнешь, будь ты хоть трижды диверсант…

Минометный обстрел, по всей видимости, велся с близкого расстояния, навесом. Иракская пограничная стража или части регулярной армии, брошенные на отлов их группы, на все сто процентов использовали преимущества ландшафта. И это не могло быть простой случайностью. Маршрут выбирала сама группа, не согласовывая с Москвой, а лишь ставя руководителей операции перед фактом.

– Лапа, связь! – Бойченко зигзагами, петляя, как заяц, добежал до радиста, укрывшегося за выступом скалы.

– Не знаю, командир, – Лапа с сомнением поглядел на круто поднимающиеся справа и слева склоны, – спутник не возьмет, угол маленький…

– Пробуй, пробуй, давай! – перекрывая визг мин, орал Чен. – Нас тут сейчас гранатами закидают!

Орал для того, чтобы хоть как-то заглушить этот противный звук падающей с неба смерти. Лапа был замечательным радистом, но перебороть законы физики он не мог. Передатчик и спутник не видели друг друга.

– Они знали, где мы! – Бойченко не сомневался в том, что группу предали, равно как и не сомневался в том, что жизнь свою он просто так не отдаст. – С-суки…

Участок тропы, где они находились, как нельзя лучше подходил для засады. Не будь у Сливы сломана его чертова нога, они бы прошли его еще два часа назад, быстро и… Чего уж теперь говорить… Теперь надо стрелять.

В этот момент из-за взрыва очередной мины обвалился небольшой козырек, под которым, метрах в десяти от командира и радиста, прятались от обстрела два бойца их группы. Рухнувшей породой завалило обоих.

– Все, пошли, пошли! – вскочил Сергей и потянул за собой чуть замешкавшегося Лапу. Прямо за спиной бахнуло. Бойченко будто грузовик в спину ударил – его бросило вперед метра на три. А Лапа издал странный хлюпающий звук и мешком завалился на землю. Оглушенный командир тянул его, мертвого, метров пятьдесят, пока сам не упал. Левая нога онемела и не двигалась, хотя Сергей не чувствовал боли. Из уха текла кровь.

– Чен! – кто-то тряс его за плечо. – Командир! Надо уходить! Никого не осталось, командир!

Слова доходили до Сергея медленно, как сквозь вату. Вернувшееся сознание готово было снова покинуть его, но вдруг будто лопнула какая-то мембрана, отделявшая его от реальности и звуки оглушающим воем ворвались в уши.

– Командир, ты меня слышишь? – Бойченко обнаружил себя сидящим на земле.

– Да, Леха, слышу… Надо уходить… – вяло ответил Сергей, пытаясь подняться на ноги. Получилось с трудом.

– Кто? – обводя глазами площадку, где группа должна была сделать вынужденный привал, Чен натыкался на неподвижные тела. – Кто… Еще остался?