Кирилл Казанцев - Школа боя
Старший прошелся вдоль строя, заглядывая в лица своих "бойцов". Увиденным остался доволен – ни тени слабости. Никто не трусит. Но на всякий случай спросил:
– Может, кто-нибудь не хочет принимать участие в этой акции?..
Тишина. Только чуть заметно колышется строй. Холодно пацанам...
– Ничего, сейчас согреемся! – чуть заметно улыбнулся старший. – Вперед!
Строй рассыпался. Пацаны вслед за старшим рысью бросились в ту сторону, где, освещенные одной лишь неяркой лампочкой, возвышались кованые ажурные ворота. На бегу прятали лица под трикотажными шапочками-масками, извлекали из карманов и из-за пазухи молотки, баллончики с краской... Кто-то тащил длинный и толстый стальной лом, кто-то – кувалду...
Ворота широко распахнулись, и толпа рассыпалась, разбежалась меж кладбищенских надгробий. Здесь были разные – и простенькие, дешевенькие плиты, и роскошные, массивные, сделанные из черного мрамора. Но все их объединяло одно – шестиконечная звезда...
– Россия – для русских! – прорычал старший, остановившийся в створе ворот.
Загрохотали молотки, сминая и разбивая в мелкое крошево фотографии усопших, зашипела разбрызгиваемая по надгробиям краска, оставляя на памятниках похабные слова и рисунки... Но никакой свастики! Старший запретил категорически! Да, это древний символ плодородия... Но его на века запятнал один австриец с непривычной уху русского человека фамилией – Шикльгрубер... Запятнал кровью миллионов русских людей...
Из небольшой будочки-сторожки у ворот еврейского кладбища выскочил всклокоченный, заспанный старик. С недоумением огляделся по сторонам, всплеснул руками:
– Да что же вы делаете, гады!..
Подбежал к ближайшему пацану, дернул за плечо, толкнул в сторону. Несмотря на совершенно седую бородку и морщинистое лицо, сила у мужичка еще была – пацан в маске кувырком покатился по присыпанной снежком гравийной дорожке.
Сторож бросился было к следующему, но его остановила крепкая рука старшего, ухватившая за телогрейку на плече:
– Стой, старый! Не мешай!
Старик попытался вырваться, но старший, в отличие от остальных "бойцов", давно уже вышел из юношеского возраста. И крепок был, как молодой дуб. Хватка надежная, а пальцы – сильные и твердые, как металл. Это сторож чувствовал даже через вату телогрейки.
– Не мешай, дед! – повторил старший.
– Да что же вы делаете, фашисты?! – Старик готов был заплакать.
– Мы не фашисты, старый! – дернулся старший. Глаза в прорези маски блеснули сумасшедшим огнем. – Мы – не фашисты! Мы – русские люди, которые защищают свою страну от поработителей!
– Какие поработители!.. – Дедок продолжал вырываться. Впрочем, без особого успеха. – Они же – мертвые! Мертвые, понимаешь?!
– Даже мертвый враг не становится другом, – парировал старший. – Он так и остается врагом. И наши враги должны знать – им нет места на нашей земле. Им никогда не будет здесь покоя...
– Сволочи! Гады! – Старик уже просто плакал. – Фашисты! Будьте вы прокляты!
– Мы – не фашисты! – Старший опять дернулся. Чувствовалось, что это слово его бесит. – Я тебе ясно сказал – не фашисты!
– Да вы еще хуже! Те только убивали, а вы!.. – Тут сторож изловчился, вывернулся и с размаху заехал старшему в челюсть. Удар был не столько сильный, сколько неожиданный. Руки старшего невольно разжались, он отшатнулся на шаг... А вырвавшийся на свободу сторож бросился не в сторожку, укрыться. И не звать на помощь. Он метнулся еще к одному мальцу, который неподалеку усердно разрисовывал очередной памятник какой-то непотребщиной...
Кто его знает, что собирался сделать старик... И что он мог сделать... Старший, быстро оправившись от полученного удара, одним огромным, поистине тигриным прыжком настиг сторожа. Резко взлетела вверх и опустилась на седой затылок дедка сжатая в кулак рука... Костяной стук...
Ноги старика подломились в коленях. Он тяжело рухнул вперед, уткнувшись лбом в чье-то надгробие. Седые редкие волосы на затылке быстро окрасились чем-то темным...
Ближайшие мальчишки замерли на месте.
– Чего встали? – закричал старший, бешеными глазами глядя на них.
Большинство пацанов тут же быстро отвернулись от неподвижного тела и продолжили "работу". И только один позволил себе вслух выразить общее сомнение:
– Он же русский... был...
– Он – предатель! – Сейчас в голосе старшего были слышны немного истеричные нотки. – Он защищал наших поработителей!
Мальчишка не стал вступать в спор – отвернувшись, он продолжал кувалдой наносить удары по большому и красивому надгробию. Только теперь в его движениях уже не было недавнего энтузиазма...
– А ну, дай-ка мне!.. – Старший чуть толкнул его плечом, протягивая руку к кувалде. Пацан беспрекословно передал ему орудие, а сам отошел в сторону.
– Смотри, как надо! – Старший, поплевав на ладони, крепко сжал в руках толстую деревянную ручку, широко размахнулся и ударил. – Н-на!.. Н-на!..
Удар следовал за ударом. По черному шлифованному мрамору побежали зигзаги мелких трещин...
– Н-на!.. Н-на!.. – продолжал старший, давая выход переполнявшему его бешенству. – Россия – для русских!.. Россия – для русских!..
2
Салаутдин вышел из подъезда, остановился на крыльце, поднял меховой воротник куртки. Холодно... Холоднее, чем в горах...
Из-за лобового стекла стоящей рядом иномарки оживленно махал руками черноусый азер. Звал полевого командира в тепло салона автомобиля. Рядом с водителем угрюмо топорщил усы глава охраны. Как теперь уже было известно Салаутдину, его имя было Мамед. Тот руками не махал... Но в его взгляде читалось напряженное ожидание – дескать, скоро ты там?..
Только Даудову сейчас не хотелось садиться в машину. Непременно начнутся расспросы – ведь не зря же Фархад приставил к нему этих двоих соглядатаев. А отвечать не хотелось... Да, честно говоря, и хвастаться было особо нечем. Визит, на который Салаутдин все же возлагал кое-какие надежды, окончился безрезультатно. Даже больше того...
...Вчера вечером в загородной резиденции вновь объявился азербайджанский авторитет. После обязательных вопросов о здоровье и делах (какие могут быть дела в самой натуральной неволе?!) сообщил, печально хмурясь:
– Я узнал о твоих земляках, чьи родственники были убиты летом... Родители одного из них уехали из города и из области. Продали квартиру и уехали. Где они сейчас – никто не знает... Родители второго здесь... И у меня имеется их адрес...
– Когда я смогу посетить их дом?.. – Салаутдин не стал тратить время на ненужные витиеватости и не стал рассыпаться в благодарностях. В конце концов, они с этим толстяком заключили сделку. Как на рынке – у тебя товар, у меня деньги...
– А когда бы ты хотел?.. – Фархад прищурился с хитрецой.
– Хоть сейчас! – решительно обрубил полевой командир.
Некоторое время азербайджанский авторитет размышлял.
– Нет, сегодня не получится, – наконец сказал он. – У меня очень много дел в городе... Я тебя не могу отвезти... Но завтра, к обеду, я специально пришлю за тобой машину. Съездите в город... Вместе с Мамедом... Я ему скажу...
Понятно... "Значит, я все же пленник, – подумал Салаутдин. – Точнее, заложник..." Полевому командиру вдруг стало смешно. Нет, ну это же надо! Сколько он в свое время продал заложников!.. Сколько на них заработал!.. И теперь сам сидит... Хорошо, хоть не в яме тесной, грязной и вонючей держат...
И еще кое-что ему было понятно. Загруженность делами здесь совершенно ни при чем. Просто Фархад не хочет, чтобы его имя связывалось с чеченцами. Не резон ему "светить" свою приметную, известную в этом городе тачку. А ему завтра он пришлет какого-нибудь "левого" азера, который никакого отношения к "бригаде" с рынка не имеет, а просто будет рад оказать услугу влиятельному земляку...
Внешне Салаутдин ничем не выразил своих мыслей. Сдержанно, с чувством собственного достоинства поблагодарил Фархада за оказываемую им помощь. Потом напомнил:
– Возможно, мне понадобится оружие и боеприпасы... Я бы мог их получить за несколько дней до акции?.. Чтобы осмотреть, приготовить, опробовать...
– Ну разумеется! – всплеснул руками Фархад. – Подготовь список, и тебе доставят все прямо сюда! Когда это понадобится?..
– Пока еще не знаю... – ответил полевой командир. – Как только у меня будет информация по этому вашему Лосю, вот тогда и будем говорить...
– Да, кстати! – Авторитет широко ухмыльнулся. – Есть люди, они уже работают по сбору информации! Как видишь, я тоже могу держать слово!
Даудов еще раз поблагодарил Фархада, после чего авторитет, ссылаясь на дела, отправился в город.
На следующий день, ближе к обеду, во двор вкатила темная "японка". Водитель, невысокий худощавый тип, ярко выраженный азер средних лет, знал и Мамеда, и еще кое-кого из охранников. Но по занимаемому возле авторитета положению был явно ниже – это было заметно по той почтительности, с какой он пожимал протянутые ему для приветствия руки. Об объятиях речи тут вообще не шло...
