Сергей Самаров - Псы над пропастью
— А что за растения?
— Желтая акация.
— Желтая акация не бывает непролазной. Она гибкая, и всегда можно один ствол отогнуть и пролезть между двумя. Надо пробовать. Сколько там часовых?
— Трое.
— Нормально. Со мной идут Матюшин и Задонский. Остальные спускаются к месту, где мы в кусты войдем, и там ждут «филина».
Крик филина, резкий и в то же время протяжный, был во взводе собственным опознавательным знаком. Ослябя умел хорошо кричать филином, и потому приучил солдат этот крик слышать и понимать. Причем солдаты хорошо знали, что филин издает два непохожих один на другой звука. Один звук, ухающий, предупреждал об опасности, второй, резкий и протяжный, призывал солдат к командиру. Такие способы общения в спецназе ГРУ применяются широко и широко варьируются, в зависимости от голосовых способностей командира.
— Шахмырза, у вас здесь филины не летают? Я что-то пока не слышал.
— Я уже несколько лет как не слышал. В детстве, помню, много их было. И филинов, и сов. Сов всегда было больше. Сейчас даже совы в редкость.
— И хорошо. Значит, живой филин не вмешается и не собьет моих парней с толку. Мы двинулись. Лопухин, найди щель между кустами, просунь прицел и просматривай подходы к территории. Будешь страховать.
Старший лейтенант Ослябя пошел первым, старший сержант с младшим сержантом отправились следом, взвод — за ними. Виктор Юрьевич всматривался в густые кусты акации, отыскивая возможный проход, чтобы перебраться на другую сторону этой живой ограды. И нашел-таки удобное место. Конечно, человеку, не ищущему специально подобные лазы, и не показалось бы, что здесь можно пролезть. Но Ослябя знал, на что он способен и на что способны его солдаты. Неопытный человек, желая остаться незамеченным, полез бы понизу, где стволы, толщиной чуть меньше человеческого предплечья, растут в пяти-десяти сантиметрах один от другого. Их, естественно, раздвинуть невозможно. Виктор Юрьевич сначала вытащил лопатку, зажал ее в правой руке как топор, потом вставил лопатку между стволами, надавил на один, и просунул вперед плечо. Вторая рука, занятая автоматом, помогать не могла, но помощь старшему лейтенанту и не требовалась. Вслед за плечом между стволами прошла голова. А где проходит голова, там и все тело человека средней комплекции обязательно пройдет — это закон. Еще несколько усилий с точечными толчками тела — и Виктор Юрьевич оказался среди кустов на противоположной стороне. Сразу осмотрелся, сделал знак двум своим сопровождающим и пропал из поля зрения взвода. Солдаты-то знали, что старший лейтенант лег в тень и в тени сразу переместился. Только старший прапорщик полиции, несмотря на то что служил когда-то в ВДВ и даже принимал участие в боевых действиях, никак не мог понять, куда делся командир взвода, и тщетно всматривался в темноту за кустами.
Но далеко старший лейтенант не перемещался. Он помнил, где видел часовых в оптический прицел винтореза. Использовать снайперскую винтовку тогда было нельзя по двум причинам. Первая — дистанция слегка превышала максимальную для стрельбы с ночным прицелом, вторая — часовые лежали рядом, и гибель одного из них сразу была бы замечена другими, и это подняло бы тревогу. Часовых следовало снимать одновременно. Трех часовых тремя бойцами, что и хотел осуществить Ослябя…
* * *Эмблема спецназа ГРУ не случайно изображает летучую мышь. Летучая мышь — существо ночное. И ночной образ жизни, ночная работа для бойцов спецназа ГРУ считается приоритетной, поскольку ни один другой спецназ в мире не тренируется так, как спецназ ГРУ, чтобы научиться работать именно ночью. Конечно, эти навыки помогают и днем, но днем всем бывает проще. Проще и нападать, и защищаться. Днем хорошо видно, откуда следует ждать опасности. Ночь скрывает противника и мешает принять правильное решение. Но для того чтобы правильно работать в темноте, нужно много тренироваться именно ночью. И спецназ ГРУ стабильно много занятий проводит в темное время суток.
Так все случилось и здесь. Как только что будто растворился в воздухе перед глазами старшего прапорщика командир взвода, точно так же исчезли с глаз старший сержант с младшим сержантом. Были люди, стояли в двух метрах — и не стало их.
Но это только казалось, что их не стало. Сами они, во плоти и крови, быстро ползли к месту бандитской засады. И так ползли, что сами себя не слышали. Каждый держал в левой руке автомат, а в правой уже приготовил малую саперную лопатку, предельно отточенную и одинаково пригодную для копания земли, бритья и нанесения ударов.
Короткие рваные фразы разговора часовых старший лейтенант услышал хорошо и еще раз убедился, что верно выбрал направление. Но часовые разговаривали на родном, незнакомом командиру взвода языке, потому даже слушать их было неинтересно. Дистанция сокращалась быстро, но часовые опасности не чувствовали. Может быть, если бы они знали, что рядом находится взвод спецназа ГРУ, они не вели бы себя так беспечно.
Ослябя остановился и повернул туда и обратно свою лопатку, приглашая жестом двух сержантов догнать его. Первым догнал младший сержант Задонский, с отставанием на полкорпуса поравнялся с командиром и старший сержант Матюшин. Посмотрев на своих подчиненных в темноте, командир взвода уже собирался подать знак к атаке, когда ухнул филин. Не закричал, а именно ухнул. Это был тревожный знак. И уханье раздалось с того примерно места, где оставался взвод. Крик птицы прозвучал правдоподобно. И даже опытное ухо не отличило бы его от произведенного настоящим филином. Тревогу мог поднять только младший сержант Лопухин. Ему единственному ночной прицел винтореза позволял видеть то, что было скрыто от глаз других темнотой. Ослябя замер. Замерли вокруг него и сержанты, зажимающие в руках малые саперные лопатки.
Ждать пришлось, как показалось, долго. Но сигнал тревоги никогда не подается зря. Из кустов с другой стороны открытой площадки вышли шестеро вооруженных бандитов. И шли они напрямую в сторону поста. И постовые увидели приближающихся, и поднялись в полный рост. Даже шагнули вперед, показывая себя. Стало понятно, что происходит смена часовых, и, поторопись старший лейтенант с атакой, эти шестеро могли бы атаковать спецназовцев. Или просто, найдя тела товарищей, поднять тревогу, что вовсе не входило в планы Виктора Юрьевича. Но и без того положение спецназовцев осложнялось тем, что отсюда смена, скорее всего, пойдет к той паре часовых, которую уже подстрелил младший сержант Лопухин. Это тоже вызовет тревогу. Следовало срочно что-то предпринимать.
Пока старший лейтенант соображал, что следует сделать, смена с разводящим подошла ближе. Сама смена не походила на смену в армии. Часовые остановились, закурили, стали разговаривать. Длилось это долго. Но шестерых бойцов уничтожить сразу, единым движением, не могли даже трое спецназовцев. Хоть один из них мог отскочить в сторону и дать очередь. А это уже было бы поднятием тревоги и сорвало бы все дальнейшие планы.
Еще один важный момент заключался в том, куда отсюда пойдут шестеро. Трое заступят на новый пост. Трое уйдут с разводящим и двумя часовыми, которые должны сменить убитых. Если они пойдут напрямую через открытую поляну, есть опасность попасть в прицел возможным часовым в кустах на противоположной стороне. Но Виктор Юрьевич здраво рассудил, что если бы там были часовые, то их сменили бы в первую очередь. И сейчас они шли бы вместе с разводящим. То есть шли бы не шесть человек, а больше. Хотя от бандитов с их дисциплиной, вернее с полным отсутствием дисциплины, можно было ждать и того, что часовые, сменившись, сразу ушли в какой-то из корпусов отдыхать. Это было бы полным провалом, потому что при такой манере смены часовых и часовые, которых только что сменили, должны были бы уйти напрямую через поляну. То есть группа разделилась бы на две, и атаковать две далеко отстоящие одна от другой группы невозможно. Оставалось надеяться на способность быстро стрелять младшего сержанта Лопухина и на то, что он уже высмотрел часовых на противоположной стороне поляны, навел на них ствол и сделал выстрел.
Опасения старшего лейтенанта подтвердились. Все пошло по худшему сценарию. Трое новых бойцов залегли лицом в сторону ворот, готовые вести обстрел всех, кто с той стороны приблизится. Трое старых часовых сразу двинулись через поляну в сторону корпусов турбазы. А еще трое направились тоже через поляну вверх по склону, чтобы сменить двух уже попавших на мушку снайперу. Ослябя, осознавая сложность своего положения, все же принял решение и дал знак сержантам. Все трое одновременно вскочили, совершили стремительный бросок и в падении нанесли по удару острой гранью лопатки. Били, естественно, по затылкам. Хруст раскалываемых голов показался Виктору Юрьевичу более громким, чем хруст раскалываемого полена. Но кусты, видимо, поглотили этот звук, и ни одна из двух уходящих бандитских троиц не обернулась. Теперь предстояло выбрать тех, кого требовалось догнать. Догонять, естественно, следовало уже сменившихся часовых, потому что трое других были ближе к снайперу Лопухину, и ему было удобнее стрелять в них.
