Сергей Зверев - Бойцы анархии
– Держитесь! – крикнул я и что есть силы влупил по тормозам.
Существо оторвалось от капота и унеслось вперед по всем законам баллистики.
Визжал Степан, летая, словно мячик, между спинкой своего сиденья и моим подголовником. Горланила Виола – ей было неудобно наверху, приклад соскальзывал, сошник мешался, она стреляла беспорядочно и рвано, и не думаю, что в кого-то попадала. А вокруг машины, идущей зигзагами, учинилась бешеная пляска. Существа – все какие-то похожие, из одной пробирки – набрасывались на машину, рвали ее, царапали. Вот-вот закрутят в искрящемся хороводе. Кто-то предпринял попытку запрыгнуть на крышу, но не удержался на гладком металле, загремел под колеса. Вцепившись в баранку, я еще удерживал контроль над ситуацией. Виола возбужденно завопила: она в кого-то попала. Заскрипел подъемник стекла – Парамону надоело сидеть статистом. Он стиснул задним хватом свой устрашающий «трофейный» нож, и когда одна из тварей поравнялась с окном, встретил ее секущим движением. Брызнуло черным фонтаном, тварь схватилась за горло. Парамон радостно засмеялся. «Пилотный проект» пришелся по вкусу; он высунулся по пояс и принялся отвешивать удары направо и налево. И Степа не хотел остаться в стороне – приоткрыл свое окно сантиметров на десять и принялся ждать поклевки. Ждать пришлось недолго – конечность, украшенная коростами, просунулась в окно и атаковала ноздри коротышки. Он отшатнулся, стал орать, что аденоиды ему уже удаляли, рухнул под сиденье, стал крутить рукоятку. Длань безмозглого создания оказалась в западне, ее обладатель визжал противным визгом, а коротышка, сладострастно пыхтя, давил ручку. Хрустели хрупкие кости, рвалась вялая морщинистая кожа…
Твари прибывали. Они облепили машину, как мухи коровью лепешку. И все же я заметил просвет слева по курсу. И пугающих ухабов там, кажется, не было. Я направил машину в этот клочок пустого пространства и придавил газ. Мгновение, и мы вырвались!
– Так держать! – вопила на верхотуре Виола. – Жми, Михаил!!! Ударь автопробегом!!!
Твари возмущенно загалдели и кинулись за нами. А вот теперь Виола использовала пулемет со стопроцентной отдачей! Ударила врассыпную, длинной очередью. Твари шлепались, как кегли, но живые бежали, подпрыгивая во время бега, как кенгуру. А Виола, отыскав, наконец, точку опоры и получив прекрасные мишени, стреляла без остановки и кричала – как кричат счастливые женщины после двух и более оргазмов, следующих один за другим. Мы перемахнули бугор, а дальше дорога пошла под горку. «Патриот» летел, разгоняясь.
– Только бы не разбиться, только бы не разбиться… – бормотал на «задворках» Степан.
Твари отстали, а Виола все стреляла, поскольку боеприпасов от предыдущих хозяев «Патриота» осталось предостаточно. Она еще кого-то сбивала, смеялась при каждом попадании, а когда ей надоело это дело, свалилась на сиденье, отбросив раскалившийся пулемет.
– Неплохо повеселились, – заикаясь, обнаружил коротышка.
– А кто сказал, что конец света – это грустно? – Виола засмеялась, и я невольно поежился – хорошо, когда эта женщина на твоей стороне. А вдруг решит однажды, что мы ей больше не друзья?
– Вам не кажется, что наши задницы начинают управлять нашими поступками? – проворчал я. – Может, хватит искать приключения?
– Можно подумать, мы искали, – фыркнула Виола.
Призывно замычал Парамон на галерке. Виола резко повернулась, и он блаженно заулыбался, встретившись с ней взглядом. На лбу ущербного детины блестела темная кровь – к счастью, не его.
– Не спрашивай, дружок, что это было, – строго сказала Виола. – Что было, то было, так надо, понял? Будем считать, что подверглись атаке вервольфов. Бродят толпами, не боятся солнечного света, хм… Не знаешь, кто такие вервольфы? Ладно, заткнись.
Парамон сконфуженно замолчал. Мне кажется, он хотел сказать не это. Я направил истекающий кровью (в буквальном смысле) «Патриот» на проселочную дорогу, убегающую в лес, подальше от этих мрачных скал, в которых прячутся порождения ночных кошмаров… Подобных «подозрительных» личностей мы больше не встречали. Дыхание успокоилось, волосы на голове уже не жили самостоятельной жизнью. Но мозг назойливо сверлила мысль: а если этим тварям скоро станет не хватать обусловленного им кем-то свыше ареала? Голод, собственно, не тетка. Начнут продвижение, сцепятся с местными шайками, будут поедать скрывающихся по лесам людей, осваивать территорию за территорией, расширять свои владения, захватывать долину за долину – а у людей уже не останется ни сил, ни средств, чтобы сопротивляться…
Минут через десять мы выбрались на основную дорогу, и пришлось вспомнить, что неприятности в этом мире доставляют не только демоны. Мы въезжали в Азаргат – когда-то презентабельное поселение, особняком от которого располагалось поместье Светозара. Ехать через поместье было глупо – на сто процентов в заброшенных угодьях расположилась одна из местных криминальных группировок. Я ушел с основной дороги, перебрался через пересохшую речушку по чудом уцелевшему мостику, объехал березовый лесок… и вновь оказался в Азаргате! Здесь не было объездных дорог. Все дороги в долине Ветров, словно в Риме, сходились в этом населенном пункте. Мы ехали по щебеночной дороге, вертели головами. Если сигнал о подозрительном автомобиле прошел через эфир, то нас уже искали. Живых существ, желающих жить в мире и согласии, в Азаргате практически не было. Заброшенного жилья здесь имелось выше меры, но вряд ли находилось много добровольцев сидеть на пороховой бочке. Эту нехитрую мысль подтверждали человеческие останки, периодически возникающие на дороге. Многие тела еще не разложились. Это были не только мирные «обыватели», искавшие безопасный уголок, но и члены конкурирующих банд. Кому принадлежал в переживаемый период Азаргат, можно было только гадать. Наше продвижение в глубь поселка становилось занятием, чреватым неприятностями. Пока мы не встречали вооруженных людей, но такое не могло продолжаться долго. Мы ехали мимо разрушенных и относительно целых крестьянских строений, скоплений сараев, бараков, кирпичных коттеджей с пустыми окнами. В одном из переулков кого-то испугали. Мелькнула тень, существо нырнуло под ограду, завозилось, проползая под штакетником. Облезлая собака – вся в рубцах, язвах, со сломанной передней ногой – ковыляя, перебралась через дорогу, не обращая на нас внимания, забралась под сарай…
– Уходи с дороги, живо! – Виола, взявшая на себя функцию «наружного наблюдения», выпала из люка. – Впереди колонна, такой лязг стоит…
Я не спал за рулем. Заранее прикидывал, куда можно юркнуть в случае опасности. Кирпично-деревянный особняк по правую руку казался неплохим укрытием. Я закрутил баранку, доломав поваленный дощатый забор, проехал мимо металлических столбиков, увенчанных выбеленными коровьими черепами (смотрелось мрачновато, но эстетично, хотя и непонятно, что символизировало). Ворота гаража, расположенного в одной плоскости с землей, были выбиты взрывом, валялись, искореженные – кто-то баловался, швыряясь гранатами. Я влетел в черноту гаража, уперся в дальнюю стену, заглушил мотор и схватился за автомат.
– Тише… – зашипела Виола.
Мы затаили дыхание. Теперь я тоже слышал грохот. Мимо гаража проволоклась какая-то несуразная каракатица, бывшая «при жизни» мощным бульдозером. Ковш с нее удалили, а взамен приварили к бортам две длинные толстостенные трубы таким образом, что они выступали далеко вперед. В трубы вставили заглушки, концы заострили, наварили перемычки для жесткости. И теперь это несчастье выглядело, как вполне подходящее приспособление для штурма фортификационных сооружений и сноса «неугодных» строений. Кабина водителя была увешана многослойными стальными листами с продольными бойницами, щетинилась пулеметными стволами и являлась, наверное, неплохой долговременной огневой точкой.
За бульдозером проехали две машины попроще, но тоже оснащенные по всем канонам конца света. В замыкающей машине хрипела магнитола. Я не поверил своим ушам. Сто лет не слушал никакой музыки! Русский шансон… Щемящая тюремная тоска на полную громкость (батарейки в Каратае, возможно, еще не иссякли) оглашала мертвый поселок. «Под снежным саваном зеленая тайга, – выводил хриплоголосый исполнитель, – горит костер, еще не кончилась махорка…»
Странная колонна, чадящая двуокисью углерода, исторгающая удалой музон, крики и смех людей, протащилась мимо. Нас не заметили.
– Смертельно гро-озная студеная пурга-а… – машинально затянул коротышка и осекся.
Мы настороженно озирались. С потолка гаража свисали обрывки проводов, оторвавшиеся балки перекрытий, пол усеяло цементное крошево, фрагменты металлических изделий, останки рухнувшего стеллажа. Хоть трупы не валялись. Когда глаза привыкли к темноте, мы разглядели дверной проем, ведущий, ясное дело, в дом.
