Сергей Зверев - Бойцы анархии
Крича от возмущения, мы выбежали на грунтовку. Я вскинул автомат… и опустил, сплюнув с досады. Растерянные, опозоренные, мы тупо смотрели, как внедорожник уносится прочь. Дорога на этом участке была практически проспектом – как кардиограмма у мертвеца. Машина таяла в дрожащей дымке.
– Вот черт, – убитым голосом сообщил коротышка, – а я только начал к ней привыкать… Ну, что ж, помолимся за противоречивую душу рабы божьей…
Парамон, потрясенный увиденным, издавал протяжные горловые звуки.
А убегающий внедорожник вдруг как-то странно себя повел. Стал вилять, словно колесо спустило. Задницу занесло, пару десятков метров он катился юзом, съехал с дороги и наконец ткнулся передом в скат водостока. Машина заходила ходуном – как в голливудских комедиях, когда в машинах занимаются любовью. Но мне почему-то не казалось, что это «дружеский» групповой секс.
– Бегом! – спохватился я. – За мной!
Мы пробежали половину расстояния, когда заглохший внедорожник вновь завелся, выволок себя задним ходом из канавы и тем же ходом, разгоняясь, покатил нам навстречу. Лихо затормозил. Распахнулась дверца, и выпрыгнула Виола с горящими глазами. Мы невольно зааплодировали. Заулюлюкал обалдевший от счастья Парамон.
– Потом будете чествовать, – отмахнулась Виола. – Помогите выбросить этих неудачников.
– О, мама дорогая… – дрогнул голос коротышки, заглянувшего в салон. – Фея смертушки ты наша…
– А как прикажете? – парировала девица. – Хлороформ не выдали…
Мы торопливо вытаскивали из салона тела троих половозрелых мужчин. Определенно не крестьяне. Бритьем и мытьем по жизни не утруждались, стирать одежду тоже не любители, а еще по салону плавал стойкий запах сивушного алкоголя. Вечеринка на колесах. Только женщины им не хватало… Мы срывали с них пояса с подсумками, ножнами, специальными чехлами для гранат – лишняя веревочка в хозяйстве, как известно, не лишняя. Отсортировывали оружие, которого в «УАЗе» было битком. Степан, надувая щеки от важности, повесил на шею настоящий полевой бинокль. Парамон, скаля зубы, проверял заточку внушительного ножа с зазубренным обушком. Я шипел на них, чтобы занялись чем-нибудь полезным. Не ровен час, объявятся «сослуживцы» убиенных… Мы оттаскивали тела на обочину и сбрасывали в кювет. Двое из этих горе-любовников успели расстегнуть штаны. Одному Виола провела коррекцию зубов, другому (видимо, водителю) скрутила голову по часовой стрелке, у третьего под носом красовалась рваная вмятина. Если вдуматься, то ужасно. С кем мы связались?
– Послушай, Парамон… – Я встряхнул парня за грудки; он не сводил восторженных глаз с Виолы. – Забудь про нее. Эта фурия не соответствует нашим высоким стандартам. Она бандитка, наркоманка, убийца и думает только о своей безопасности. Ей плевать на таких, как ты. Убьет, когда почувствует, что это выгодно…
Парамон кивал, как полный болван. В одно ухо влетало, из другого вылетало.
– Забыл добавить, что у меня прекрасный слух, – проворчала Виола, карабкаясь за руль. – Живем, мужчины, в этой тачке полбака бензина!.. По местам, золотая рота!
Мы мчались без остановки по извивам долины Ветров. Мелькали кирпичные и бетонные развалины; временами кто-то брел по дороге, но мы не всматривались. Виола сжимала баранку, смотрела на дорогу, напряженно подавшись вперед. Водила машину она с теми же задором и максимализмом, с которыми обращалась с вертолетом. Комфорта от езды я не чувствовал, пребывая в постоянном напряжении. Объезжая воронку от разрыва гранаты, девица лихорадочно заработала педалями и взвизгнула от судороги в икре. Буркнула: «Сам рули». Мы поменялись местами. Она отъехала вместе с сиденьем, разминая ногу, а я за рулем стал чувствовать себя значительно комфортнее. Коротышка разворчался, что раньше ехали нормально, не торопясь, километров сто двадцать, а сейчас плетемся так, словно у каждого съезда на второстепенную дорогу стоит гаишник с радаром.
Из развалин казармы, подступающих к дороге, кто-то анонимно швырнул булыжник. Я проделал крутой вираж, уходя от удара, и поддал газу.
– Неплохо, – отозвалась Виола. – Но нам всем станет лучше, если ты поедешь еще быстрее. Мы же не гопников тут приманиваем, верно?
Машина слушалась руля, но люфт в баранке был просто чудовищный. И сзади постукивали разболтанные тяги стабилизатора. Однако вскоре я приспособился к строптивому норову российской машины и поехал быстрее.
Прямые участки остались сзади. Проезжая часть петляла между перелесками и скалистыми островками. Мы промчались через пустой, наполовину разрушенный поселок. Кто-то тут неплохо позажигал, зашвыривая гранаты на крыши. Белели человеческие кости, в канаве слева от обочины мелькнули полуразложившиеся трупы – умерли эти люди не больше недели назад. Над телами роились мухи, снялась, медленно махая крыльями и недовольно каркая, горбоносая птица. Из клюва свисал на тонкой жилке фрагмент кишечника. В салоне автомобиля зависла драматическая тишина. Отвлекаясь от дороги, я перехватывал пытливые взгляды Виолы – чего она так уставилась? Ей в затылок неровно дышал верный почитатель. Только коротышка, которому надоело баловаться с биноклем, подпрыгивал на заднем сиденье и что-то мурлыкал под нос.
– Кончай скакать! – раздраженно прикрикнул я. – После тебя придется развал-схождение делать… Виола, прекращай смотреть, – меня уже бесили ее придирчивые взгляды. – Что, у меня там ухо дополнительное выросло?
– Не ухо, – хихикнул коротышка.
Навстречу из-за поворота, простуженно рыча, чадя, как печка в безветренную погоду, выскочила какая-то цыганская тарантаска с мотором. В лучшие времена это был компактный грузовичок. Умельцы добавили в конструкцию решетчатую обечайку, превратившую машину в передвижную тюрьму, и пулеметную кабину в задней части кузова, возвышающуюся над чудом творческой мысли. Устойчивостью эта штука не обладала, развить высокую скорость не могла, но смотрелась грозно и могла перевозить до взвода «личного состава». Для пущего куражу периметр решетки был унизан человеческими черепами, а на кабине болталась тряпища с бахромой, символизирующая флаг. Присмотревшись, я обнаружил, что это несколько десятков сшитых воедино женских лифчиков. Если раньше рисовали звезды на фюзеляже – по количеству уничтоженных врагов, – то теперь, значит, вот так…
– Новое слово в швырянии понтами, – процедила Виола. – Стараются, кто во что горазд…
– Снова силы зла… – мелодраматично простонал коротышка.
Мы промчались мимо неторопливо ползущего уродца. Из зарешеченного кузова что-то орали люди. Водитель грузовика давил на звуковой сигнал, исполняя любимую композицию футбольных болельщиков.
– Отозваться надо, – спохватилась Виола и, не дожидаясь, пока я включусь в игру, подалась ко мне и налегла на баранку. – Не соображаешь, Михаил? Где твоя корпоративная вежливость? Они же свои! Могут и заподозрить, что что-то неладно…
– Прости, – пробормотал я, выравнивая машину. – Не дошло до жирафа. Ты знаешь этих развеселых парней?
– Подозреваю, это банда Адвоката, самая влиятельная из промышляющих в долине Ветров. Могут и в соседние долины наведаться – с нашим, так сказать, почтением, если чуют свою силу… Только не спрашивай, почему отморозка обозвали Адвокатом, я не знаю. Возможно, с зоны погоняло – разруливал конфликты между зэками, вот и прижилось… Хотя из былого амплуа он явно вырос, конфликты разрешает самым действенным способом. С Любомиром Адвокат старался не враждовать, но несколько раз возникали напряженные ситуации…
Мы пережили легкий шок, когда за следующим поворотом возник застрявший у обочины тяжелый джип, увешанный болванками и увенчанный «сексуальным» четырехствольным пулеметом «ГШГ». У спущенного колеса грудилась кучка бородачей в «полевой» форме. Оружие с них свисало буквально гроздьями. У одного за спиной висела «Муха» – одноразовый гранатомет. Услышав шум мотора, бородачи оживились. Кто-то выбежал на дорогу, замахал – дескать, требуется помощь. Тоже, видать, «свои»…
– Надеюсь, мы не собираемся останавливаться? – заволновался коротышка.
– Объезжай его, – бросила Виола, – только не дави. Пусть ломают головы.
Чтобы объехать этого «рыцаря дороги», пришлось погрузить левые колеса в канаву. Он что-то орал, сверкая воспаленными глазами, семафорил, как матрос-сигналист. Недоуменно таращился нам вослед – мол, что за дела. А мы уже ушли за поворот. Я утопил педаль акселератора, чувствуя грядущие неприятности.
– Нехорошо это, ох, нехорошо… – сетовала Виола. – Такая публика шутить не любит… Народ серьезный – те самые парни, у которых никогда не кончаются патроны в автоматах, – она усмехнулась, – и бензин в бензопилах. Средства связи с другими подразделениями у них, безусловно, имеются… Слушай, Михаил, – она уже второй раз обратилась ко мне по имени, – ты говорил, что бывал в этой долине и знаешь объездную дорогу через лес…
