Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
Матвеев и второй альпинист держали наготове оружие и тревожно озирались по сторонам. Стрельба была позавчера, значит, те, кто стрелял в альпинистов, уже далеко. Но все же опасаться стоило. Буторин осмотрел тело, но других повреждений не нашел. Он отметил только, что одно входное отверстие было на голове убитой, а выходного нет. Пуля явно автоматная или пистолетная, но стреляли с далекого расстояния. Иначе бы пуля снесла девушке половину черепа. Вернувшись к краю пропасти, Буторин нашел следы крови. Постепенно картина боя восстанавливалась. И, судя по всему, после этого боя Шелестов был еще жив. Врагам не для чего было переносить тело убитой от края пропасти на двадцать метров к камням. Это мог сделать только Шелестов.
— Надо искать твоего товарища, майор, в той стороне, — указал Матвеев рукой в сторону перевала Пастуший. — Он мог знать, что когда-то туда можно было пройти, и решил там спуститься. Но это при условии, что у него есть веревка, крючья.
— Он ничего с собой не взял, — покачал головой горец. — Два ледоруба здесь, третий внизу. Он ушел без снаряжения. Значит, вверх он не пошел, он пошел туда, в сторону Пастушьего перевала.
Все молча согласились, и группа двинулась вдоль обрыва на север. Шли осторожно, опасаясь осыпей. Опасаться приходилось не только природных явлений. Четыре свежих трупа внизу говорили о том, что у немцев есть интерес в этих горах и та группа могла быть не единственной. Снова Мирзаканов шел первым, но теперь винтовка висела на ремне у него на шее. Не прошло и полчаса, как Гулез вдруг остановился и присел на одно колено, что-то рассматривая на земле. Первым к нему подошел Буторин и присел рядом.
— Что ты нашел? — спросил оперативник.
Горец молча указал пальцем на небольшой камень. Буторин смотрел на него, не понимая, но потом до него дошло. Камень, почти округлой формы, лежал на боку. И одна половина была светлой, а другая, которая, по всему, недавно находилась внизу, темная. Этот камень недавно, всего час назад, не больше, чья-то нога вывернула из привычного места, где он лежал годами, под ним было влажно, и его нижняя часть не успела высохнуть на солнце. Буторин внимательно посмотрел на камни впереди. Да, здесь было где спрятаться. Хорошее место для засады. Но нападения не произошло. Если бы была засада, то их троих уже расстреляли бы из-за камней, как в тире.
Буторин предложил отвязать страховочную веревку, которая связывала их троих. Матвеева он оставил с автоматом за камнями, в случае нападения он мог хоть как-то прикрыть товарищей. Хотя бы отвлечь на себя внимание. А Мирзаканов и Буторин пошли вперед, выдерживая между собой дистанцию в несколько метров и держа оружие наготове.
— Стой, стрелять буду! — неожиданно раздался хриплый голос.
Горец мгновенно опустился за камень, но Буторин сделать этого не успел. Отчасти из-за того, что стрелять ему сейчас не хотелось. Это было вредно для операции. Человек, отдавший команду «стой», стрелять не стал, значит, всегда можно договориться. Так подсказывала интуиция.
— Стою! — громко крикнул оперативник, пытаясь понять, где спрятался его собеседник. — Кто вы такой? Выходите, мы не станем стрелять.
— Скажи это своим товарищам. А то у них могут нервы не выдержать! — отозвался голос. — Виктор, это я — Шелестов!
— Не стрелять, это свои! — закричал Буторин и бросился вперед. — Максим, Максим!
Шелестова он увидел метрах в тридцати за камнями, которые лежали полукругом, образовывая небольшую нишу, укрывавшую от ветра. Шелестов лежал в этой нише, замерзший до дрожи, кутаясь в утепленные горные куртки, которые он снял с четырех немцев, убитых здесь два года назад. Видать, Максим задремал и не сразу заметил, что к нему приближаются люди, и не узнал Буторина. Но потом Виктор понял, что у Шелестова не было при себе противосолнечных очков. Яркое горное солнце слепило глаза. Хорошо еще, что сейчас не было сплошного снежного покрова, а то Максим мог бы от солнца заработать и снежную слепоту.
Матвеев и Мирзаканов подошли и уселись рядом с Шелестовым. Старый альпинист полез в рюкзак и достал оттуда небольшую дюралевую фляжку.
— На-ка, хлебни! — предложил он, отвинчивая пробку. — Тебе бы чаю горячего сейчас, но приготовить чай тут негде, а это согреет, кровушку прогонит по конечностям. Эк тебя колотит-то.
— Водка? — Шелестов слабо улыбнулся, поднеся горлышко фляжки к носу. — У убитого немца тоже фляжка со шнапсом было. За два года спиртное выдохлось. Не рискнул пить.
Пока Шелестов приходил в себя и ел холодное мясо, он успел рассказать о том, что произошло. Постепенно водка и пища согрели организм. Лучше всего согрела бы тарелка хороших наваристых мясных щей или просто горячего супа, но в данной ситуации выбирать было особенно не из чего. Любая пища согревает. А в данном случае человеку, который мерз и не ел сутки, необходимо подкрепиться.
— Значит, этот рюкзак, что вы спустили вниз с Рубиным, принадлежал этим немцам? — спросил Буторин.
— Да, парень был молодец, — кивнул Шелестов. — Он даже сообразил, прикинул место, где они должны были взрывать и устраивать обвал на перевале. Метрах в ста от южной скалы, где мы поднимались, есть удобное место. Думаю, там они и хотели устроить эту диверсию.
— Нет, там скала, которую таким количеством не возьмешь. Много шума и мелких камней, — неожиданно заговорил Мирзаканов.
— Ты уверен? — Буторин удивленно посмотрел на горца.
— Да, взрывать надо было раньше. Туда, с полкилометра в сторону Пастушьего. Там место удобное. Там большой обвал получится, если взорвать.
— Да, ладно тебе, парень, — усмехнулся Шелестов. — Что ты говоришь. Зачем им идти сюда, если они в километре раньше могли все взорвать? Ладно, ребята, спасибо, что пришли на помощь. А теперь надо Людмилу спускать. Их с Рубиным надо вниз, в долину. Похоронить с почестями. А здесь, под этой грудой камней, лежат еще двое из группы Николаева. Звезду бы на этом монументе поставить, как память. Ну это мы потом сделаем, когда задачу выполним.
Мирзаканов никак не отреагировал на слова Шелестова о том, куда именно шла немецкая группа, погибшая два года назад. Он слушал, как Буторин и Шелестов обсуждали, что сил на спуск других тел сейчас нет. Но нужно подняться снова к подножию южной скалы и сфотографировать убитых. Надо их попытаться опознать, изучить тела. Дальше все работали молча. К вечеру группа спустилась со стены и перенесла тела Артемовой и
