Даниил Корецкий - Спасти посольство
Василий Васильевич морщился: каждый промах он воспринимал как личную неудачу. Постояв некоторое время, подполковник не выдержал и решительно направился к тренирующимся. Командир роты Матвеев вовремя заметил начальника.
— Взвод, смирно! — скомандовал старший лейтенант и направился было к начштаба для доклада.
— Отставить! — бросил подполковник.
Он подошел к подтянувшимся солдатам, по привычке потрепал себя за мочку правого уха и, повернувшись лицом к шеренге, сказал:
— Плохо работаете, парни! Штык-нож — серьезное оружие. А иногда и единственное. Я бы мог вам рассказать несколько любопытных историй о том, как это штука помогала людям остаться в живых. Ну, да это как-нибудь в другой раз. А сейчас скажу, что обращаться с ним надо уверенно и эффективно. Хотя бы вот так… А ну-ка, дайте мне пять ножей.
Солдаты зашушукались.
— Начштаба перепутал ножи с шариковыми ручками, — слегка толкнул первогодок Фёдоров стоящего рядом Скокова. — Штыки метать — не бумажки подписывать!
— Помолчи, салага! Много ты понимаешь. Смотри лучше! — ответил Юрка Скоков. Расцветшие, набравшие сочности и цвета синяки и кровоподтеки делали его похожим на индейца в боевой раскраске. Второй такой «индеец» — Петров, стоял тут же и молча толкнул Фёдорова в бок. Тот замолчал.
Ветров принял от старлея ножи, ловко пропустил клинки четырех между поджатыми пальцами левой руки, пятый взял в правую, несколько раз слегка подбросил на ладони, будто определяя вес, потом обхватил клинок.
— Держим спокойно и свободно, не душим. Надо почувствовать центр тяжести и знать, как его закрутить. Можно на три оборота, можно на пять, в зависимости от расстояния. Уверенно замахиваетесь. Уверенно! Вы точно знаете, что эта штука попадет именно туда, куда вы ее посылаете. Тогда она полетит правильно. А если засомневались — не попали! Вот так…
Без видимого усилия начальник штаба бросил штык. Тот, сверкая клинком, несколько раз кувыркнулся в воздухе, пересек расстояние до мишени и с глухим ударом вонзился в дерево. Следом, с интервалом в секунду-две, такой же путь проделали и остальные ножи. Все пять клинков довольно кучно, с силой врубились в середину груди ростовой фигуры.
— Примерно так, — произнес подполковник. — Вопросы есть?
— Гляди, салага, — назидательно сказал Петров. — Такого и в цирке не увидишь!
— Да-а-а, — удивленно покрутил головой Фёдоров. — Даже удивительно… Все-таки штабист, сидит с бумагами…
— До штаба он пятнадцать лет в строю проходил, и «за речкой» лет восемь отпахал! — произносит Скоков. — У него больше боевых выходов, чем у тебя почищенной картошки! Так что смотри и учись, салага…
— И вообще, это настоящий мужик! — Петров снова толкнул первогодка в бок.
— Разговорчики! — повернулся к нему командир роты. — А ну-ка, Петров, на рубеж! Приготовить мишень!
Петров выходит из строя и бежит к ростовой фигуре. С усилием, раскачивая каждый, он выдернул ножи и занял исходную позицию.
— Начал! — командует Ветров.
Петров поднял руку, вытянул вперед, будто целясь, и, размахнувшись, быстро метнул штыки один за другим: первый, второй, третий… Все, кроме последнего, вонзаются в мишень.
— Молодец твой отец! — говорит начштаба. — Хорошо, что у тебя вчера штыка не было!
Подполковник поворачивается к строю.
— Теперь ты! — показывает на первогодка.
— Рядовой Фёдоров, — говорит тот и неуверенно выходит из строя.
Бросок — удар рукояткой, бросок — мимо силуэта, бросок… Ни один штык не поразил мишень!
— Час дополнительной тренировки в свободное время! — приказывает Ветров. — Матвеев, проследить!
— Есть, товарищ подполковник!
— Продолжаем занятие! — говорит Ветров, обводя взглядом стоящих в строю. — Какое у вас следующее упражнение?
— Метание малой саперной лопаты, — подсказывает старлей.
— Отлично! И эта штука может сгодиться в бою. А ну-ка, сынок, — обращается подполковник к здоровяку, собравшему в охапку полдюжины лопаток, — дай-ка мне шанцевый инструмент! — Ветров осматривает остро отточенное лезвие, а затем поднимает лопатку над головой: — Что это такое, бойцы?
— Сопетка лаперная, — раздается чей-то голос под хохот строя.
— Эту старую шутку я знаю, — улыбается начштаба. — Но это универсальный инструмент, щит и оружие. Им можно окапываться, что очень важно в бою, защищать голову от пуль, а на крайний случай — грозное оружие в рукопашной. Смотрим — раз! — Он бросает лопатку — одну, вторую, третью… Все они послушно вонзаются в мишень. — Вопросы есть?
— А зачем штыки и лопаты метать? — спрашивает рядовой Макаров. — Это вчерашний день. Сейчас есть стреляющие ножи разведчика…
— Эн эр эсы? В принципе есть… Ну, давай, стрельни из своего!
— Так у меня его нет, — растерянно говорит Макаров.
— Вот видишь! А что у тебя есть?
Солдат проводит рукой по поясу:
— Штык-нож есть. Лопатка…
— Вот сам и ответил. Еще вопросы есть?
— Есть, — это уже рядовой Фёдоров. — А в чем секрет? Ну, чтобы так научиться?
Ветров усмехается:
— Никакого секрета нет. Бросишь тысячу раз — половина ножей воткнется. Две тысячи — два из трех. Три тысячи — почти все! Вот тебе и вся хитрость. Называется она просто — тренировки… Так что работайте!
Повернувшись, Ветров, не торопясь, идет к штабу.
Афганистан. Кабул. Российское посольство
Шаров встал в семь утра, хорошо выспавшись, и теперь не спеша брился, слушая, как шкворчит яичница на плите. Сегодня он не запланировал никаких мероприятий на первую половину дня — в девять посол собирал экстренное совещание, и неизвестно, на сколько оно растянется… После завтрака он обошел территорию, перекинулся несколькими словами с персоналом, зашел на КПП и переговорил с охраной, выглянул на улицу, поздоровался с командиром внешнего поста царандоя. И… опоздал на пять минут!
Посол, его заместители, советники, словом, весь руководящий состав — все сгрудились вокруг большого стола над картой.
— Выбор у нас не такой большой, — посол водил по карте карандашом.
— Разрешите?
— Входи! — Погосов поманил рукой и ткнул пальцем в место рядом с собой. Опять склонившись над столом, он продолжил показывать возможные маршруты эвакуации. — Или через Баграм на Узбекистан, или в другую сторону, в Пакистан, — проговорил он задумчиво, пристально вглядываясь в карту, будто топографические значки на бумаге могли подсказать безопасный маршрут.
По тону посла трудно было понять, говорит ли он это самому себе или советуется с присутствующими. На всякий случай все молчали.
— Ну, что в рот воды набрали? — требовательно спросил Погосов, нахмурив лоб в капельках пота.
В кабинете было жарко, кондиционеры не работали — снарядом перебило электрокабель. Но открывать металлические ставни и окна с усиленными проволочной сеткой стёклами посол посчитал неразумным. Лучше перетерпеть духоту, чем словить дурную пулю или гранату.
— Не пройдём… — нерешительно сказал первый секретарь, подслеповато вперившись в карту.
— А что это за гребёнка? — вдруг заинтересованно спросил он, ткнув пальцем в топографический значок.
— Обрыв, — машинально ответил Погосов, но тут же, словно опомнившись, возмутился: — Да какая тебе, на хрен, разница?! Ты что, Пржевальский? [19]
Посол тут же взял себя в руки. Нервы. Груз напряжения и страха давил, пригибал к земле. Надо будет принять «шаровки» на палец, как лекарство. Он мотнул головой и вдруг, будто опомнившись, повернулся лицом к Шарову и требовательно спросил:
— А что разведка скажет?
Взгляды дипломатов обратились к резиденту. На их лицах читалось явное облегчение: все знали, если посол «зацепил» Шарова, можно расслабиться — на остальных уже отвлекаться не будет.
Разведчик, не обращая внимания на тон посла и взгляды собравшихся, спокойно ответил, склонившись и опершись обеими руками на стол:
— Вокруг Кабула действуют около шести крупных отрядов моджахедов, — он ткнул пальцем в несколько точек на карте, — и сотни мелких банд. Колонна, в какую бы сторону она ни направилась, станет лёгкой добычей. А они такого случая однозначно не упустят!
Погосов раздражённо бросил карандаш на карту.
«Ну вот, никто ничего не знает, а Шаров все знает, — подумал он. — Все в дерьме, а он опять весь в белом!»
Тяжёлую тишину снова нарушил Шаров. Как ни в чём не бывало, он буднично спросил:
— Какие новости из Москвы?
Погосов, глядя в потолок и покачиваясь с носка на пятку, отрешённо ответил:
— Пришёл приказ: соблюдать спокойствие, проработать вопрос самостоятельного выхода из страны, сжечь секретные документы и уничтожить всё оружие…
— Так я и думал! — зло усмехнулся резидент. — Обстановка ухудшается, а мы разоружаемся?
