Олег Приходько - Личный убийца
И вот теперь она могла рухнуть. Рухнуть преждевременно. Сбой был тем более досадным, что произошел по стечению обстоятельств, которые не могли быть предусмотрены никакими расчетами: с «Рудника» ушел проверенный и много знавший «спец» с дискетой, содержавшей, бесспорно, засекреченные сведения; какая-то соплячка опознала Грэма Напрасникова; застрелилась жена казначея партии Богдановича; самоуверенные, опьяненные сознанием всемогущества «быки», оставшиеся добивать последнюю «куклу», попали в объектив невесть как оказавшегося в «квадрате» репортера.
В кабинет смиренно вошли Напрасников, Сэнсэй, Мукосеев. Наученные не только убивать, но и знать свое место, Мамонт и Череп остановились у двери.
— Вы хорошо понимаете, что произошло, или мне вам объяснить? — нарушил тягостную паузу Аден.
ГЛАВА 13
Фрол поставил в канцелярии печать на больничный лист, забрал рентгеновский снимок, направление к участковому травматологу в поликлинику и вышел наконец в яркий весенний день с чувством, какое испытывает, должно быть, уркаган, отсидевший «пятнашку» от звонка до звонка.
— Садитесь, Фрол Игнатьевич! — крикнул Протопопов из окна бесшумно подкатившей «Волги». — Негоже с таким лицом по столице расхаживать — всех прохожих распугаете.
Выбора не было, поддерживая раненую ногу, Фрол уселся рядом с милиционером на заднее сиденье.
— Рули в Планетный, Федя, — приказал Протопопов молодому водителю.
Фрол стал смотреть на дома и на ветви деревьев, набиравшие силу. Появление следователя возле больницы его не удивило — ясно, что врач позвонил ему и сообщил время выписки. Странным показался маршрут, по которому он обычно возвращался домой: значит, его везут не в отделение?
— Чего вы хотите? — дрогнувшим голосом спросил Фрол и посмотрел на капитана.
— Хочу найти тех, кто совершил на вас разбойное нападение, и привлечь их к уголовной ответственности.
— Вы найдете, как же, — криво усмехнулся Фрол. — Вы заказных убийц не ищете, маньяков-насильников, у вас морги неопознанными трупами переполнены!
Капитан поиграл желваками, но сдержался. Машина свернула с проспекта на Балтийскую улицу.
— Послушайте, — заговорил Фрол, — а может, я по пьянке эту сумку в автобусе или в метро оставил, а? То, что она была со мной, когда я вышел из редакции, — помню, а дальше… Помню только, что на время банкета оставлял ее в триста пятой комнате у Хижняка, он мне перед уходом дверь открыл.
Протопопов удивленно вскинул брови:
— Да?.. Я так не думаю, Неледин. На каждой остановке водители напоминают не забывать свои вещи, да и пассажир нынче бдительный пошел — попробуйте забыть целлофановый кулек с буханкой хлеба. И потом, вы эту сумку, почитай, семь лет проносили — три в институте, четыре в редакции, — так что пьяный, трезвый, а не почувствовать не могли. Ну, разве что совсем в умат, только, по анализу крови, выпили вы не очень много — полбутылки водки примерно. Так, нет?
Фрол вспотел. Уже не оставалось сомнений, что Протопопов успел узнать о нем все и вел дело по какой-то одному ему ведомой колее, держа фигу в кармане — до конца своих подозрений не высказывал, выдавал в час по чайной ложке, порождая в душе Фрола все большее смятение, и постепенно, исподволь, переводя его из пострадавших в подозреваемые. Знал про незаконченный институт (впрочем, это было в его личном деле) и даже про количество выпитого на дне рождения Палехиной. Вот, значит, какого анализа крови они дожидались, прежде чем выкинуть его, покалеченного, на улицу!
«Волга» свернула в Планетный проезд и притормозила у второго дома, где снимал квартиру Неледин. На скамейке возле подъезда сидели сержант милиции, участковый инспектор, дворничиха, квартирная хозяйка Марья Семеновна и двое соседей — мужчина и женщина, которых Фрол видел мельком и по именам не знал.
— Выходите, Фрол Игнатьевич, приехали, — распорядился Протопопов.
Шесть пар глаз смотрели на них с подозрением, сочувствием, любопытством. Опираясь на клюку, Фрол выбрался из салона, кивнул хозяйке. Та всплеснула руками, проговорила: «Батюшки-святы, это кто ж тебя так отделал-то?!», потряхивая золотыми сережками в розовых, как у свиньи, ушах; Марья Семеновна торговала на Тишинке творогом перекупщиков, Фрол ездил туда раз в месяц расплачиваться за квартиру, но никогда у нее не отоваривался и вообще хозяйку не любил за внезапные «ревизии», которые она устраивала даже по ночам — одним из условий было «посторонних в дом не приводить». Фрол на это пошел, хотя, казалось бы, какое ей до этого дело, но брала она дешево, и пришлось законным правом поступиться. Теперь он вдруг подумал, что она во всем виновата: будь он свободным, приволок бы Нинку к себе, а не пер бы с ней к черту на рога.
— Поднимайтесь, Фрол Игнатьевич. Ключи у вас с собой?
Последний вопрос был явно лишним, ключи значились в больничной описи.
— Что все это значит?
— Поднимитесь к себе в квартиру.
Фрол вошел в узкий, провонявший кошками подъезд девятиэтажки, налегая на трость, стал медленно подниматься по ступенькам на второй этаж. На площадке задержался, заглянул в почтовый ящик, но там было пусто. Вся процессия молча двигалась за ним. С нарастающим волнением он преодолел еще несколько ступеней, остановился перед обитой дерматином дверью своей чужой квартиры: она была опечатана.
Капитан опередил его, сорвал пломбы:
— Прощу, открывайте.
Фрол постоял на резиновом коврике, вставил нужный ключ в верхний замок. Из распахнутой двери едко пахнуло мастикой для паркета — натирал в прошлую субботу.
— Входите.
Негромкие, но властные команды следователя возмутили его: что значили, в конце концов, все эти «поднимайтесь!», «открывайте!», «входите!», словно он был не законным квартиросъемщиком, а грабителем, приведенным под конвоем для проведения следственного эксперимента?!
— Это что, обыск?
— Осмотр места происшествия с участием потерпевшего, — терпеливо объяснил Протопопов.
Фрол переступил через порог, сомнамбулой побрел через прихожую в единственную комнату, глядя сквозь заплывшие щелочки век на разбросанные по полу книги, одежду из выпотрошенного шифоньера, вспоротый раздвижной диван, отодвинутый от стены, штабель ящиков из письменного стола, перевернутые стулья, разбросанные по всей квартире фотоснимки, бачки, склянки с химикатами и серпантин проявленных пленок. Можно было даже не гадать, что искали налетчики: все коробочки, — а их было не меньше пятидесяти, — оказались вскрытыми, все пленки из них, несомненно, просмотренными.
— О Господи! Да что же это?.. Зачем так-то, Боже мой! Диван мой, диван… Как же это? — плаксиво причитала Марья Семеновна, порывавшаяся войти, но сдерживаемая сержантом:
— Спокойно, гражданка, спокойно, разберемся.
Фрол опустился на искалеченный диван.
— Надеюсь, теперь вы не думаете, что вас приняли за кого-то другого, Фрол Игнатьевич? — строго спросил Протопопов, хотя Фрол так не думал, скорее это была одна из следовательских версий, которую он жаждал услышать от Неледина и приготовился парировать.
— Понятые, присядьте, пожалуйста. — Участковый внес две кухонные табуретки.
Атмосфера в квартире была почти похоронная: тикал маятник часов с недельным заводом.
— Что я должен делать? — спросил Фрол у Протопопова.
— Наводить порядок. Расставьте все на свои места. Если заметите отсутствие каких-либо вещей, ценностей, документов — я внесу их в протокол.
— А как же отпечатки? — нервно хмыкнул Фрол. Протопопов наградил его недобрым взглядом исподлобья:
— Не беспокойтесь о том, о чем вам не следует беспокоиться, — сказал с легким раздражением. — Вы же видели, что квартира опломбирована. Эксперты уже здесь побывали, с протоколами первичного осмотра в присутствии понятых и прочими материалами уголовного дела вы сможете ознакомиться…
— Уголовного дела? — удивился Фрол. — А что, вы завели уголовное дело?
— Не завели, а возбудили, Неледин.
— Да хватит вам разговаривать таким тоном!!! — вскричал Фрол, не выдержав напряжения, и вскочил.
— Сядьте! — двинулся к нему сержант.
— Каким? — спросил Протопопов. — Каким тоном я с вами разговариваю?
— Как… как со своим подследственным! У вас, что, есть эта… как ее… причина — возбуждать уголовное дело? Я ни на кого не подавал жалобы… то есть заявления!..
— Вы полагаете, нарушение неприкосновенности жилища и нанесение тяжких телесных повреждений в результате разбойного нападения — недостаточные основания для возбуждения уголовного дела?
«Ерунда какая-то, — лихорадочно пытался выстроить предположение Фрол. — Обычно они делают все возможное, чтобы дела не заводить, в случае жалобы даже просят забрать заявление, а тут…»
