Александр Тамоников - Выжженный плацдарм
Он ненавидел эту мразь каждой клеточкой своего организма, но невольно начинал ее уважать, как образец мастерства, решительности, умения не теряться в сложных ситуациях.
Они бежали, сохраняя интервал в шеренге. Старались не шуметь, поменьше изображать из себя мишени. Чутко вслушивались, вглядывались. Было тихо. Их противница предпочитала не рисковать, понимала, что силы не равны, против нее работают такие же профессионалы.
Глухо охнул Кармона, идущий по правому флангу, провалился в какую-то канаву. Все встали, укрылись за деревьями.
– Пабло, что такое? – прошипел Олег. – Ты в порядке?
Испанец запутался в жилистых корневищах, обмотавших его щиколотку. Он улегся на бок, выдрал их из склона канавки, вполголоса выругался.
– Корень извлекает. Математик, блин, – буркнул Читайло.
Выстрела они ожидали подсознательно. Олег даже вспышку различил – у оврага за поваленным стволом! Так можно долго в пятнашки играть. Кармона рыбкой метнулся в сторону, словно чувствовал, что иначе эта пуля будет его.
Он повалился плашмя и выкрикнул, чтобы товарищи не поняли неправильно:
– Я жив!
Спецназовцы вывалились из-за деревьев, открыли бешеный огонь. Пули изрешетили поваленное дерево, чуть не скинули его в овраг. Все снова бросились в наступление, на ходу растрачивая патроны, упали на краю оврага, выставили стволы.
Разумеется, эта шельма уже исчезла. В видимой части оврага ее не было, за разломом тоже.
Через минуту тишины чуткие уши Нестеренко уловили, как где-то далеко трещат под ногами ветки. Хорошо хоть, что не по воздуху летает.
В голове командира мелькнула подлая мысль, что с этим делом пора завязывать, если он не хочет потерять еще кого-нибудь. Не всегда спецназ побеждает. Нужно с горечью признать это и смириться. Есть еще женщины в украинских селеньях.
– Командир, догоним ее? – в запале бросил Карпенко. – Она в овраге, мы ее достанем!
«И попадем в засаду, – со злостью подумал Олег. – А в какую сторону бежать? Ведь эта гребаная лощина ведет в два конца!»
– Назад, мужики, – выдавил он то, что меньше всего ожидал от себя услышать, и злобно стрельнул глазами. – Я неясно выразился? Все назад. Еще не поняли, что нас в ловушку заманивают? Забыли, что главное в жизни?
Да, именно так, вовремя смыться. И нечего смотреть на командира, как на труса и тайного пособника хунты!
Когда он вывел своих пыхтящих от злобы парней из леса, к месту трагедии уже подходила машина «Скорой помощи». Ее обогнал джип с ребятами из второго взвода. За рулем сидел узкоглазый Курбаев. По лицам товарищей, вышедших из леса, подкреплению было понятно, что ничем хорошим погоня не кончилась.
Мертвые тела укрывали простынями. Работник «Скорой» с черным от недосыпания лицом бубнил в рацию, чтобы прислали машину из морга на шестой километр.
– Здесь три трупа! – кричал он.
До капитана не сразу дошло. В глазах у него все зашаталось, когда он опустился на колени перед телом Чижова. Не выжил спецназовец, рана брюшной полости оказалась серьезнее, чем думали. Видимо, открылось внутреннее кровотечение. Он пытался себя перевязать, но смысла в этом не было. Да и «Скорая» прибыла поздно. Боец лежал на боку, весь какой-то надувшийся, напряженный.
Олег застонал от бессилия. Но раненому все равно нельзя уже было помочь. Командир не должен себя винить. Он навсегда запомнит эти умоляющие глаза.
Дюжий спецназовец Гуревич, приехавший на войну из Белоруссии, бережно нес пострадавшую девочку в машину «Скорой помощи». Она бессвязно лопотала, у нее начинался бред. Малышка умоляла тетю не стрелять в папу, пощадить бабушку.
Ведь они не сделали ей ничего плохого. Зачем она их убивает?
Олега трясло. Прочесывать лес смысла не было. Ненавистная баба уже далеко. Она действительно не вернулась на дорогу. Нестеренко напрягал все чувства, в том числе и пресловутое шестое. Он включил все «сенсоры» и был практически уверен в том, что из леса за ними никто не наблюдает.
Глава 6
На четвертый день интенсивность обстрелов пошла на спад. Командиры артиллерийских батарей получили из штаба АТО распоряжение экономить боеприпасы. Группировка на плацдарме была усилена, войска готовились к дальнейшему продвижению. Но приказа наступать из штаба не поступало. В этом не было ничего удивительного. Злые языки пошучивали, мол, единственное место на Украине, где царит оголтелая демократия, – это штаб антитеррористической операции.
Командующий группировкой генерал-майор Грушко начинал нервничать. Каждый день он объезжал позиции своих войск, инструктировал командиров подразделений, проверял боеготовность. Все резервы давно подтянулись и рассредоточились. Не спеша подходили тыловые части. Усиливать группировку больше было нечем. Украинская армия, в отличие от китайской, не могла похвастаться нескончаемыми людскими резервами.
Временами Грушко срывался, орал на подчиненных, грозился трибуналом. Он не был нацистом, ничего не имел против гражданского населения, но в эти дни просто закрывал глаза, не замечал тот террор, который творился на захваченных территориях.
В штаб, расположенный в блиндаже, оборудованном на холме вблизи Рудного, стекалась информация о противнике. В стане террористов ничего угрожающего не происходило, обычные метания мобильных групп, бессмысленные передислокации небольших подразделений. Из высших сфер тоже поступала информация о том, что противник ничего не замышляет, да и не может в силу нехватки резервов. Где-то блуждают кочующие танки, нервируют беспилотники-разведчики. Ничего серьезного.
Но дурные предчувствия не оставляли генерала в покое. Он часто смотрел на карту и давал волю фантазии. «Выступ» в линии фронта, «плацдарм для нанесения дальнейшего удара» – все эти термины легко перечеркивались грозным понятием «котел». Вся украинская армия прекрасно знала, что это такое.
Вряд ли тут могли помочь бодрые заклинания насчет того, что все изменилось. Вооруженные силы страны уже не те. Они морально устойчивы и технически совершенны. Любые котлы исключены в принципе.
Почему исключены?! Виктор Николаевич смотрел на карту и все прекрасно видел. «Капля» на линии разграничения сторон набухла, как чирей. Самое узкое место – горловина, блокпост на двадцать пятом километре. Там, в укрепленном пункте, находятся танковый взвод и рота аэромобильной бригады полковника Сирко. Перерезать трассу, и котел захлопнется. Части не смогут выйти из окружения и в наступление перейти не сумеют, если противник поставит плотный огневой заслон.
Опасения Грушко имели под собой бездну оснований. Он догадывался, что в штабе сил антитеррористической операции давно обосновался крот. Иначе командованию ополченцев вряд ли удалось бы выстроить сложную систему маскировки и дезинформации.
Постоянные прощупывания украинской обороны передвижными огневыми группами ополчения только сильнее запутывали ситуацию. Они могли появиться в любом месте, обстреливали позиции и растворялись в лесах.
Террористы провели и еще один отвлекающий маневр. Севернее Рудного занял позиции их танковый батальон. Он подошел на третий день после украинского прорыва и стоял в полной боевой готовности, грамотно используя складки местности. Обстрел позиций батальона ничего не дал. Ополченцы не отвечали, явно чего-то выжидали. До генерала дошла информация, что этот батальон усиливается пехотой, в составе которой якобы имеются десантники Псковской дивизии, косящие под местных ополченцев.
Из штаба АТО летели истеричные директивы: срочно прикрыть северную окраину Рудного, усилить артиллерийские батареи. В случае контрнаступления противника уничтожать его всеми имеющимися средствами. Отвлечение украинских военных от истинного положения дел шло полным ходом. Кампания по дезинформации набирала обороты.
А между тем штабами ополчения проводилась кропотливая работа. На станции Кузьминской, расположенной в 15 километрах к югу от Любавино, под покровом ночи в обстановке строгой секретности разгружались эшелоны, прибывающие из Пахомовки. Станция была плотно оцеп лена, действовал строжайший пропускной режим. Разгружались затянутые чехлами минометы и дальнобойные гаубицы. Подходили целые эшелоны, груженные минами и орудийными снарядами. Своим ходом, поодиночке или маленькими группами, чтобы не привлекать внимания вражеских беспилотников, подъезжали и рассредоточивались на окраине Кузьминской мощные «Уралы» с реактивными пусковыми установками, САУ «Акация», «Гвоздика», орудия «Нона».
Оголялись участки фронта под Мариуполем, который все равно никто не собирался брать. Выбывшие батареи заменялись муляжами. Техника передвигалась только ночью. Большие колонны не формировались. Часть их уходила еще дальше на юг, а далее проселочными дорогами шла на запад. Остальные продвигались на север, терялись в лесистых возвышенностях, дробились и тоже катились на запад второстепенными грунтовыми дорогами. Все передвижения контролировали специалисты по маскировке.
