Александр Тамоников - Выжженный плацдарм
Олег проследил, чтобы Даша и Минька добрались до дома. Он вздохнул с облегчением, когда женщина связалась с ним по телефону.
Спасатели и добровольцы вытаскивали живых и мертвых из-под завалов. Горел дом, соседний с Дашиным. Там жили пенсионеры. Никто не успел выбраться, кроме кота. Обгорелое потрясенное чудище сидело на столбике ограды и выло в пространство дурным голосом.
На улице снаряд взорвался в нескольких метрах от автобуса, везущего из общежития к вокзалу деповских рабочих. Осколки выбили окна, прошили борт и ураганом пронеслись по салону. Из десятка рабочих признаки жизни подавали только трое. Тела и головы остальных оказались жутко изувечены. Многих невозможно было опознать. Скорость автобуса во время взрыва составляла не меньше шестидесяти километров.
Мертвый водитель далеко не уехал. Автобус сошел с дороги и врезался в остановку, где находились люди. Такое возможно только на Донбассе – под бомбежкой ждать общественный транспорт. Трое горожан оказались задавлены, сгорели вместе с автобусом.
Олег сидел в джипе, которым ловко управлял Кармона, и лично видел этот кошмар. Огонь уже потушили. В округе царил густой запах горелого мяса. Спасатели вытаскивали из автобуса тела, оторванные конечности, головы.
Район перекрыли оперативно. Не факт, что корректировщик огня был еще здесь. Он запросто мог уйти, но Нестеренко считал, что этот тип не будет торопиться. Наводчик видел, что его задача не выполнена. Элитная часть группировки ополченцев сохранила боеспособность, практически не понесла потерь. Он не мог знать, что район так быстро заблокируют. Олег не верил, что это местный житель. Пришлый на сто процентов.
Дороги и огороды перекрыли. Спецназовцы и милиционеры шли по домам, обыскивали каждый сарай и погреб, проверяли документы. Кто-то возмущался, мол, эта диктатура еще хуже, чем в Киеве. Другие терпеливо сносили процедуру, понимая, что о правах человека на отдельно взятой улице сегодня лучше не мечтать. Всех подозрительных и не имеющих документов личностей ополченцы конвоировали в грузовик. Кузов машины довольно быстро наполнялся приунывшим народом.
Единственный пункт, где выпускали людей, находился в конце улицы Гагаринской. Городская черта здесь обрывалась, разбитая дорога убегала в поля и перелески. Взорванная АЗС украшала пейзаж.
Олег вышел из машины, подошел поближе и несколько минут наблюдал за работой поста. Дорогу перекрывали два легковых автомобиля, поставленные под углом к проезжей части. Здесь находились милиционеры и ополченцы из первого отделения взвода Максимова. Автоматчики весьма грозного вида пристально наблюдали за всеми, кто проходил проверку.
К посту выстроилась внушительная очередь, в основном состоявшая из подержанных автомобилей. Жители района спешили уехать. Одни к родственникам в соседние села, другие неизвестно куда, лишь бы подальше. Возмущались женщины и мужчины, плакали дети.
Милиция проверяла документы. Ополченцы были невозмутимы, хотя знали многих местных, поскольку сами жили здесь. Большинство машин постовые разворачивали, лишь немногим удавалось проехать. Двоих задержали, у них не оказалось паспортов. Крепкие здоровые мужчины хором уверяли, что они из Хатынска, приехали проведать родственников. Их под конвоем отправили в грузовик, «черный ворон», стоявший посреди Гагаринской улицы.
– Димон, ты же знаешь меня! – возмущался какой-то белесый тип с опухшей физиономией. – Мы же с тобой на одной улице жили! Я же трактористом работал, вместе пиво пили! Выпусти, будь человеком, чего доколупались? Жена и теща больные, дитенок маленький! Ты же не держишь меня за укропа?
Грузный ополченец Чижов, способный при необходимости развивать запредельную скорость, сосредоточенно хмурился, стараясь не рассмеяться. Из салона допотопной «копейки» на него взирала упитанная старуха, похожая на раскормленную бабу-ягу. Рядом с ней сидела костлявая особа с таким же прожигающим взглядом, супруга белесого мужика. Помянутый «дитенок», рослый парень лет пятнадцати, хлопал глазами и, похоже, гадал – плакать ему или нет.
– Димон, не будь гадом, выпусти! – ныл «беженец». – К тетке поедем, в Новолуговое, там вроде не стреляют. Димон, я же к тебе всю жизнь, как к человеку, а ты!..
– Заткнись, Серега! – Терпение у Чижова лопнуло. – Никакой ты, на хрен, не тракторист, а тунеядец. На тебе пахать надо, а ты всю жизнь на горбу у своих баб сидишь да горилку жрешь. Дать бы тебе по башке, чтобы за ум взялся. Мужики, выпускайте, я их знаю!
Серега изменился в лице и запрыгнул в машину так быстро, что даже забыл поблагодарить Чижова. «Копейка» проскочила между отъехавшими легковушками и устремилась в поля.
Следом за ней в очереди стояла «Нива». Пожилой мужчина с благообразной физиономией принялся наезжать на молодого спецназовца Карпенко. Мол, дочь беременна, муж пропал, не жить же ей под этими бесконечными бомбежками! Неужели Карпенко не помнит своего классного руководителя Павла Наумовича, благодаря которому «неуд» за поведение в выпускном классе был исправлен на «уд»? Только поэтому у теперешнего героя-ополченца и появилась хоть какая-то возможность получить аттестат! Кстати, надо еще проверить, от кого его любимая дочь так скоропостижно забеременела! Вроде видел он этого шалопута у своей ограды.
Карпенко краснел, отворачивался. Делать вид, что он не знает старика, было глупо. Таки да, дочь бывшего учителя действительно оказалась беременной. Но Карпенко к сему факту был непричастен. Она даже не смотрела в его сторону.
«Шлагбаум» разъехался. «Нива» гордо покатила по дороге.
Две следующие машины ополченцы развернули, хотя в обоих находились забинтованные люди. Слишком много мужчин призывного возраста, да и документы далеко не у всех. Больница есть и в городе, до нее два квартала, там нормальные врачи.
Олег поморщился, но не стал вмешиваться. Порой ему и его людям приходилось действовать жестко, не всегда гуманно, но это было оправданно. Смертельно раненых тут не наблюдалось, переживут.
В следующей машине, стареньком «Опеле» с убитой в хлам коробкой передач, ехала семья. За рулем молодой мужчина, рядом с ним миловидная женщина в платочке с баулами на коленях. Сзади сидела то ли теща, то ли свекровь, среднего сложения, вся седая, обнимала девочку лет семи. Все четверо были напуганы, взвинчены, нервно дергались.
Мужчина вздыхал, совал ополченцам свой потрепанный документ. Вот, мол, смотрите, местный я, проживаю с семьей на улице Кулибина, призыву не подлежу в связи с болезнью сердца. Это жена, мать, дочка. Дом разбомбили, все чудом выжили, потому что спрятались в подвале. Сейчас он просто обязан отвезти семью в Покровское, где проживает бывший муж свекрови. Дядька что-то частил, упрашивал пропустить.
У женщины в платочке дрожала нижняя губа.
– Господи, когда же это кончится? Где нам теперь жить? – прошептала она и умоляющим взглядом скользнула по Олегу.
Жалобно хныкала девочка, пожилая женщина ласково гладила ее по спине. Милиционер с автоматом осмотрел багажник, поднял крышку капота, вопросительно глянул на командира первого отделения Раймера – пропускать? Тот пожал плечами, отмахнулся. Обрадованный водитель едва дождался, пока разойдутся машины, загородившие проезд, и покатил по дороге.
Можно было уходить. Олег направился к машине, где заразительно зевал Кармона. Настроение было хуже некуда. Надежда обезвредить наводчика таяла с каждой минутой. На что он надеялся? Это может оказаться кто угодно…
Вдруг капитан встал как вкопанный и бессмысленно уставился на зевающего Кармону. Что не так? О чем пытается сообщить интуиция? Что ее насторожило, чего она так завелась?
Забинтованные люди в машине, усердно изображающие раненых? Нет, они действительно пострадали. Трудно разыграть столь бледный вид от кровопотери.
Это случилось позже? Но потом была лишь одна машина. Семейная пара, пожилая женщина, девочка, маленькая, но не настолько, чтобы не понимать происходящее. Все были испуганы. Но чем именно? Тем, что случилось ранее, когда украинские живодеры обстреливали мирные кварталы, или же тем, что происходило прямо сейчас?
Нестеренко почувствовал, что начинает задыхаться. Воображение разыгралось? Водитель и пенсионерка явно не в теме. Они тряслись и обливались потом.
Где Олег видел этот взгляд, которым мазнула его молодая женщина, сидящая рядом с шофером? И ведь не просто посмотрела. В ее глазах что-то блеснуло. Она как будто узнала его.
В прошлый раз тоже была мольба. Это произошло совсем недавно, несколько дней назад. «Господи, зачем я сюда спряталась? Стрелять начали, я из дома сюда побежала».
Олег похолодел. Обманула, паскуда! Мольба испарилась из красивых глаз. Они стали холодными, безжалостными. Эта гадюка и стреляла в спины ополченцев! Диверсантка из группы капитана Верницкого, убившая двух бойцов из роты Нестеренко и благополучно сбежавшая!
