Дмитрий Красько - Хозяин
Стрелять ему вслед я не стал. Именно потому, что он не был хищник, а даже, в какой-то мере, собратом по баранке. Вместо стрельбы решил полюбопытствовать — что же так влекло его в бардачке.
Оказалось, ни много, ни мало, «Маузер». Лежал себе, и поблескивал революционной яростью металлических деталек. Я вынул его и подивился тяжести любимого оружия чекистов. Хорошая игрушка. Раритет, натурально. Засунув «Берету» Кара и свой пустой ПМ сзади за пояс брюк, с «Маузером» в руке я выбрался наружу. Пришла пора знакомиться с Каром. Вернее, с его телом. Но тут мне подумалось, что я, прости, господи, изрядный лопух. А как иначе, если за все это время ни разу не вспомнил о колобке. Тот уже сто раз мог расстрелять меня, если имел, из чего. А если и нет — кинул бы метко камнем, и дело с концом. Но пока колобок не спешил делать вообще ничего, и я продолжал благополучно не помнить о нем. Досадное упущение. Которое нужно было срочно устранить.
Решив отложить рандеву с телом держателя общака на более поздний срок, я бегом направился к колобку. Тот продолжал валяться у «Волги», не подавая никаких признаков жизни. Что, впрочем, неудивительно — подбежав и перевернув тело на бок, я обнаружил у него в спине пару дырок. Не повезло дядьке. Кар удружил, гадом буду. Стрелял в меня, попал не в меня. Колобок, если и не был мертв, то готовился предстать перед Великим Маниту с минуты на минуту — с легкими, полными крови, долго не живут.
Оставив невезучего толстяка лежать, я вернулся к «Крузаку» и открыл дверь, из окна которой свешивалась часть моего, с недавних пор, злейшего врага. Тело выпало из машины, расположившись наполовину на земле, наполовину — ногами — в салоне.
Будь он живой, ему было бы неудобно. Но он живым не был. Я угодил в него трижды — в живот, через дверь, в плечо и в голову — под глаз. Это был неплохой результат, если учитывать мои невысокие показатели в стрельбе. Во всяком случае, Кару хватило.
Я присел перед телом и охлопал его карманы. В одном из них обнаружился проклятый нож, который, предварительно будучи протестирован на наличие ключа, переместился в мой карман, а еще в одном — бумажник. Вынув его, я обнаружил там паспорт и кучу баксов. Ну, может, и не совсем кучу, но — около тысячи. Баксы я пересчитывать не стал, а вот в паспорт заглянул.
Оказалось, документ был выдан некоему Штейнману, Льву Аароновичу. И, судя по вклеенной фотографии, пристрелил я именно его, а вовсе не Зеву, Эдуарда Николаевича. Обидно, да?
Автоматически засунув бумажник в карман, я потер подбородок. Все, от начала до конца — подстава. У Кара, оказалось, дело охраны себя, любимого, было поставлено серьезно. Не только бритые наголо телохранители, но и двойники. А также, видимо, тройники и удлинители.
Я призадумался. То, что еще недавно казалось царским подарком судьбы, обернулось пшиком. Охоту на Кара приходилось начинать сызнова. Ну что ж; во всяком случае, я ничего не потерял.
Втащив в машину тело Штейнмана, я проделал то же самое с колобком, который к тому времени, как я и предсказывал, успел благополучно почить в бозе, не перенеся переизбытка крови в легких. После чего воспользовался реквизированной у Желтого канистрой с бензином, а заодно и его идеей, обильно полив внутренности «Крузака». Канистру оставил там же, в багажном отделении. Оторвав от рубашки колобка полоску ткани, я поджег ее и пристроил так, чтобы огонь не сразу добрался до бензина, дав мне возможность убраться подальше. Потом закрыл все двери и действительно поспешил убраться подальше — кормой вперед, пока не нашлось подходящего для разворота пятачка.
И не надо мне говорить, что можно было не поджигать «Крузак». Я слишком наследил в нем. Ползать по всему салону, стирая следы своего пребывания — идиотизм, все равно что-нибудь пропущу. Огонь же сожрет все.
Я отнюдь не кровожаден, если дело не касается еды. Между прочим, я тоже не был в восторге от того, что оказался здесь и сейчас. Я не против бы вместо этого лежать дома, в теплой постели, желательно с Вероникой под боком. Или не с Вероникой — любой другой дамой подходящего возраста и внешности. Но я был в салоне «Волги», быстро удаляющейся от пылающего «Круизера». И мне предстояло сделать сегодня еще кое-что. Менее приятное, нежели лежание в постели.
И, как подтверждение этого, далеко позади громыхнул взрыв.
10
На часах было без десяти восемь. Как ни остро стояла проблема встречи с Каром, но мне нужно было срочно сделать еще одну вещь. А именно — съездить в гараж на предмет прохождения процедуры пересменки. Кар — он никуда не денется, даже наоборот. Он опять глупо и самонадеянно лишился ножа, из-за которого заварил кашу, и теперь сам будет искать встречи со мной. Я, раз уж ситуация повернулась таким боком, торопить события не собирался. У меня появилась возможность самому выбирать и место, и время встречи, и этим просто необходимо было воспользоваться. Но это — немного погодя. А пока — пересменка.
В боксах уже никого не было, когда я подъехал. Лишь Вахиб, механик, стоял перед третьими воротами и методично натирал промасленной тряпкой палец за пальцем, пытаясь добиться идеально грязного состояния.
Я вылез из машины и подошел к нему. Вахиб искоса посмотрел на меня и снова переключился на пальцы. Процесс натирки был куда интереснее меня, двуного, всего лишь одного из шести миллиардов. Но, соблюдая приличия, механик все-таки поинтересовался:
— Отработал?
— Вроде того.
— Машин нормальный? Газ, тормоз? Колес не спустил, нет?
— Нормальный, — кивнул я. — Газ, тормоз, колес — все нормальный. А что, в гараже никого уже нет?
— Минут десять разъехались все.
— А Ян здесь? — Ян Литовец был моим сменщиком, и именно ему я должен был передать машину. Впрочем, на сегодняшнюю ночь у меня были несколько иные соображения по этому поводу.
— Был здесь, — меланхолично протянул Вахиб. — Где-то ходит. Вместе с Комиком где-то ходит. — Комик был сменщиком Бэка. Приехал принимать транспортное средство, но транспортного средства, получается, уже не существовало в природе. Вместо него была лишь жалкая куча искореженного металла. И, вспомнив о Комике, Вахиб загрустил. Посмотрел на меня повлажневшими глазами и сказал: — Вот Бэк, да? Был человек — и нет человек. Хороший человек нет!
Я развел руками. Сказать по этому поводу у меня ничего не имелось. Вахиб был прав. Что до остального, то оно уже свершилось и Бэка не вернуть. Единственное, что еще можно сделать — отомстить за него. Но ведь я именно этим и занимался последние несколько часов, разве нет?
— Ладно, — вздохнул я. — Пойду, черкану в журнале, что смену сдал.
Вахиб не ответил. Да я и не ждал ответа. Через калитку в воротах просочился в бокс и направился к закутку, в котором имел обыкновение проводить время завгар Макарец.
Он и в самом деле был там. Длинный и очень неприятный. Сидел за столом и, высунув от усердия язык, разглядывал журнал. Спорю — порнографический. Иначе с чего это вдруг Макарецу приспичило его прятать, стоило мне вырулить из-за угла? К тому же на что-нибудь другое у завгара ума не хватит. Даже на комиксы — там ведь тоже картинки нужно логической цепочкой выстраивать. Про что-нибудь научно-популярное я вообще молчу. С порнухой проще — разглядывай себе похабные фотки, да пачкай трусики. Все равно жена потом постирает.
— Мешковский! — напомнил мне Макарец мою фамилию. — Ты на пятнадцать минут опоздал.
— Да ладно тебе, Василич, — кусаться с ним сегодня не хотелось. Хотя нас и связывало взаимное чувство зубодробительной — в прямом смысле — антипатии. — Пятнадцать минут и королям прощают. А я простой таксер. Давай сюда амбарную книгу.
Макарец подвинул в мою сторону журнал актов сдачи-приемки транспортных средств и внимательно проследил за тем, как я ставлю в нем подпись. Потом подозрительно осведомился:
— А выручку? Зажать хочешь?
— Господь с тобой! — я слегка, запоздало припомнив, что накануне Макареца с какого-то перепугу назначили ответственным еще и за это дело, вынул из кармана деньги и положил перед завгаром. Тот внимательно пересчитал выручку и снова уставился на меня.
— Что-то маловато, Мешковский.
— Прокурор добавит, Василич, не ссы, — успокоил я. — Клиент не пер сегодня. Бери, что есть.
Он вписал в журнал сумму и ткнул пальцем в нужное место:
— Вот здесь еще распишись.
Я расписался и, полагая, что разговор закончен, пошел было прочь. Но не тут-то было. Макарец, видимо, обозленный тем, что я не дал ему в полной мере насладиться шедеврами порнографического творчества, решил отомстить мне путем морального убийства моего мозга. С каковой целью и увязался следом.
— Вахиб машину смотрел?
— Смотрел, — я, не оборачиваясь, махнул рукой. Если Макарец решил совершить смертоубийство моего мозга, это еще не значит, что я позволю ему воплотить задуманное в жизнь. — Газ, тормоз, колес. Все смотрел.
