Сергей Зверев - Обойму монетами не набьешь
– Вроде бы? Что, никто не смог прочесть? Но ведь у вас же здесь есть люди, которые знают испанский.
– Есть, – усмехнулся Тимохин. – Не ты один такой умный. Но вот скажи-ка мне, сумел бы так, с ходу, прочесть и понять документ, написанный по-русски веке в шестнадцатом? Именно написанный, а не напечатанный!
– Ясно. Но это, как я понимаю, дело техники.
– Да. Нужно найти специалиста. Они есть, их даже немало, но все же на это необходимо время. К счастью, там не только этот документ. Еще разные бумаги, относящиеся к самой экспедиции, – договоры, которые подписывали с наемными рабочими, какие-то билеты, разрешения. В общем, примерно ясно, куда моего родственничка занесло. Места не из приятных, должен сказать. Бассейн Амазонки, глухая сельва. Ну, ты представляешь себе эти места.
Мангуст кивнул. Еще бы ему их не представлять. Бывал, и даже не один раз. Правда, не у самой Амазонки, а у Мадейры, одного из ее крупных притоков. Но в плане природы разница между ними невелика.
– Оказывается, из тех людей, которые тогда ходили с ним, двое еще живы.
– Нужно их отыскать! – сказал Мангуст. – Когда есть проводник – это совершенно другое дело.
– Этим уже занимаются, – сказал Тимохин. – Я ведь тут тоже не сложа руки сидел – информация насчет бумаг и этих людей не с неба свалилась. Короче, думаю, что завтра днем мы уже будем знать, где конкретно их искать.
– Отлично! – кивнул Мангуст. – Очень хорошо, что у нас есть фора по времени. А то ведь, когда все узнают об особом условии завещания, то куча народу захочет нам помешать. А эти двое, которые еще живы, им же уже лет по шестьдесят, никак не меньше. Душа в теле еле держится. Если их найдут раньше нас, то могут и помочь переместиться в лучший мир.
– Именно. Вот поэтому как раз ты завтра за ними и поедешь. Если что – сумеешь защитить дедков. Да и тебя самого обидеть нелегко.
– Это уж точно. А если они не захотят со мной дело иметь?
– Постарайся, чтобы захотели. Денег дай, пригрози – в общем, придумай что-нибудь. За это я тебе и плачу.
– Понял. Кстати, а где карта и прочие документы? За ними ехать никуда не придется?
– Нет. Они здесь, в доме нашлись, в архиве Пабло.
– И то хорошо. А где они сейчас?
– Я их к себе забрал. Вещь важная, спокойнее, когда под рукой.
Мангуст кивнул.
– Ну, вроде все обговорили. – Тимохин поднялся с места, зевнул. – Пора на боковую. Эй, Мангуст, о чем задумался-то?
А Мангуст и правда задумался. В самом конце разговора, когда речь зашла о карте и прочих найденных документах, у него как-то нехорошо екнуло на душе. Интуиция проснулась. А своей интуиции Мангуст привык доверять. Это ученые мужи и всевозможные журналисты могут спорить, есть на самом деле она или нет. А всякий, кто был на войне – неважно, большой или маленькой, объявленной или необъявленной, знает это наверняка. Вот и Мангуст знал. Оставалось только понять, о чем интуиция его предупреждает. Было чувство опасности, связанное… С бумагами, кажется. Так, а ведь комната Тимохина расположена как раз рядом с его собственной. Что, если…
– Игорь Михайлович, – Мангуст поднял голову и посмотрел в глаза Тимохину. – У меня есть к вам просьба… то есть предложение.
– Да? И какое же?
– Давайте вы сегодня будете ночевать в комнате, которую выделили мне, а я у вас. Только так, чтобы, кроме нас, никто об этой рокировке не знал.
К счастью, ничего растолковывать Тимохину не пришлось – сразу все понял.
– Думаешь? – с сомнением в голосе протянул он.
– Подозреваю, – ответил Мангуст. – Если окажется, что мы дурака сваляли, – ну что ж, посмеетесь надо мной.
– Зачем же смеяться. Ты очень правильное слово подобрал – рокировка. Ладья меняется с королем местами, принимает огонь на себя. Даже если враг промажет или вовсе не выстрелит – все равно стремление похвальное.
– Так вы согласны?
– Согласен. Только ведь никто толком не знает, что я нашел бумаги. Только те, кто мне искать помогал, слуги здешние. Да даже и об особом пункте в завещании еще почти никто не знает.
– Вот и хорошо. Если протечка все же есть, то в узком кругу легче найти будет. А мне почему-то кажется, что есть. Должна быть. Слишком уж игра серьезная, слишком ставки велики. К тому же на вас просто покушение кто-нибудь мог спланировать.
– Ну, вряд ли уж так, сразу, в первую же ночь.
– Всякое бывает.
– Тоже верно.
Они вышли из комнаты. В доме уже было темно, только в конце коридора горел свет. Туда они и направились. В гостиной было пусто, только сидел на краешке дивана один из местных охранников, а в углу, у окна, один из подчиненных Семена.
– Что слышно? – обратился к нему Тимохин.
– Без происшествий, Игорь Михайлович! – отрапортовал тот.
– Вот и хорошо.
Мангуст и Тимохин пошли к лестнице, ведущей на второй этаж. Именно там находилась большая часть жилых комнат. А на первом – гостиная, бильярдная, большая столовая, да всякие хозяйственные помещения – кухня, кладовки всяческие. Да комнаты прислуги.
На втором этаже Мангуст оказался впервые. И тот сразу произвел на него впечатление – не успев еще и пары шагов сделать по ковру, Мангуст застыл, мертвой хваткой вцепившись в руку Тимохина, не пуская его дальше. Впереди, в полуметре от пола, горели чьи-то глаза. Зеленые, с вертикальными зрачками. Это было первое, что Мангуст заметил в полумраке, но спустя пару мгновений рассмотрел и весь силуэт. Кошка, огромная кошка. Огромная – то есть не просто раскормленная домашняя киска, а здоровенный дикий зверь из семейства кошачьих.
«Оригинальное покушение! Не слыхал еще про такие, если не считать рассказа про собаку Баскервилей, в основу которого, говорят, легли реальные факты».
Как и всегда в минуту смертельной опасности, разум и тело у Андрея работали независимо – пока в голове пролетала эта мыслишка про собаку, руки и ноги делали свое дело. Правой он одним движением задвинул Тимохина себе за спину, – а ведь бизнесмен был далеко не дистрофиком! Левой выхватил нож. Этот нож был у него всегда с собой, без него Мангуст себя хуже, чем голым, чувствовал. Не слишком длинный клинок – всего в ладонь. Но зато сталь такая, какой сейчас почти не делают – настоящий уральский булат.
Правда, не исключено, что сейчас и любимый клинок не поможет. Если бы здесь была собака – хоть трижды баскервильская, хоть с теленка, как у Конан Дойля, хоть с корову размером, Мангуст бы ничуть не взволновался. Собака – она собака и есть. Умелый человек ее и без оружия в два счета уделает. А вот кошка – дело другое. Недаром собак дома люди держат и маленьких, и больших – вплоть до громадных догов. Да и волков дома держали многие – и вполне успешно. А вот кошку размером хотя бы с рысь никому не придет в голову завести – то есть без клетки или цепи. Был, правда, в Советском Союзе случай с Берберовыми – это когда обычная семья завела себе льва. Но ведь известно, чем этот опыт кончился. Убил лев в итоге то ли одного из хозяев, то ли двух. А прочих покалечил. Кошачьи – самые жуткие хищники. Проще на медведя с ножом выйти, чем на ягуара или леопарда, которые мишке весом раза в четыре уступают. Здесь, кажется, был именно ягуар. Да, шансы есть, но их немного – без длинного оружия с крупной кошкой драться занятие почти безнадежное.
– Мангуст, ты что?! – Тимохин толкнул его в плечо.
– Здесь ягуар! Не мешай! – прошипел Мангуст. – И тихо! Может, еще не кинется.
Он сам не верил в свои слова – не случайно же хищник здесь оказался. Кто-то привел, значит, просчитал результат. Используя последние секунды перед схваткой, он сбросил с плеч пиджак, накрутил на левую руку. Эх, тонка ткань! Но лучше такая, чем никакой. Сунуть зверю в пасть и ножом его в брюхо… Ага, так он брюхо и подставит!
– А, да ты же еще не знаешь! – в полный голос, совершенно спокойно сказал из-за спины Тимохин. – Прости, забыл сказать. Это Аравак. Он на цепи сидит, не бойся.
Мангуст медленно распрямился – оказывается, сам этого не заметив, он успел принять правильную позу: полуприсед с выставленной вперед левой рукой и спрятанной за нее правой.
– Какого хера? – негромко спросил он, не оборачиваясь. – Или это шутка такая? Так вот, не смешно ни хрена!
– Да никаких шуток, правда, забыл предупредить. Все уже знают, даже Светка, только тебя весь день здесь не было.
Тимохин потянулся куда-то вбок, щелкнул выключатель. Холл, с которого начинался второй этаж, осветили несколько ярких ламп. Здесь было красиво. Лучше, чем в гостиной. Чувствовалось, что это делалось только для себя и семьи, – ведь у всех народов, кроме, кажется, только русских, принято лучшее для себя беречь. Это только в России принято себе чего поплоше оставлять, а лучшее – на экспорт. Говорят, что кто-то этим даже гордиться умудряется.
Холл был велик – размером с небольшой спортзал. Высокий потолок украшала лепнина. Огромная люстра, свисавшая с центра, явно предназначалась для свечей, видимо, в век электричества хозяева оставили ее просто для красоты. И правильно сделали. Справа было что-то вроде морского уголка – несколько больших аквариумов с зеленовато-синей водой и рыбками. В другом углу – телевизор с диагональю больше полутора метров, колонки, несколько кресел и диван напротив него. По стенам оружие – еще более старинное, чем внизу, в гостиной. Уже не сабли и палаши начала двадцатого века, а алебарды, мушкеты и шпаги времен конкисты. Причем, судя по кое-каким признакам, не новоделы.
