Сергей Зверев - Обойму монетами не набьешь
Мангуст устало покачал головой. Прошло всего часов десять с тех пор, как он вернулся из джунглей, с тех пор он успел только мало-мальски привести себя в порядок – поесть, вымыться и поспать. Серьезный разговор с нанимателем он специально отложил на потом – на время, когда будет в форме.
– Игорь Михайлович, скажите, вы сейчас-то хоть понимаете полностью, что вся эта история собой представляла? Если мне об этом нельзя рассказывать – так и скажите. Я не обижусь.
Пару секунд Тимохин медлил. А потом негромко сказал:
– Почему же нельзя? Можно. Только имей в виду, я и сам все до конца узнал меньше суток назад. Когда мы вылетали из Москвы, я верил, что дело только в многомиллионном наследстве.
– А в чем оно еще? – Мангуст уже догадывался, но хотел услышать это от самого Тимохина.
– Как ты думаешь, почему в том месте такой высокий радиационный фон? – вопросом на вопрос ответил Тимохин.
– Я же не физик. – Мангуст пожал плечами.
– Я тоже. Но мне кое-что успели объяснить. Одна из немногих возможных причин – залежи чего-то радиоактивного. Так вот именно эта причина там и работает. Андрей, там богатейшие залежи полония. Знаешь, что это такое?
– Что-то типа урана, но еще круче.
– Именно. Не просто круче, а намного круче. Это стратегическое сырье, а там, похоже, богатейшие залежи на всей планете! По крайней мере, из известных месторождений!
– И что? При чем тут останки Мигеля?
– С останками Мигеля – все честно. Пабло в самом деле включил этот пункт в завещание. Правда, оказывается, это не такая уж случайность, что он все мне завещал. Оказывается, на старика давили. Очень тонко, аккуратно, но постоянно. У него и так к старости легкий бзик на тему любви к России стал усиливаться, а его еще старательно подогревали.
– Энрике?
– Конечно. Он не зря ездил в Россию. Завербовала его наша разведка, кажется, еще здесь, а в России был инструктаж, еще какие-то такого рода вещи – тебе лучше знать, как у вас в ГРУ это устроено.
– Им занимался Столетов?
– Разумеется. Это его операция.
– Но откуда он узнал про полоний?
– Эта информация к нему как раз от той экспедиции Мигеля как-то дошла. Ведь не все погибли, несколько человек выжили. И они что-то рассказывали, а кто-то умный услышал, вставил в доклад. Столетов нашел кое-какие косвенные способы эту информацию проверить.
– Косвенные?
– Да. Окончательной проверкой должен был стать твой поход.
– И что? Мы же никаких образцов там не взяли.
– Во-первых, достаточно показаний твоего дозиметра, рассказов индейцев и того, что ты узнал насчет ежегодно рождающихся у них уродов. А во-вторых, образцы ты тоже привез. Кости – чем не образцы. Они, кстати, уже летят в Россию – в строгом соответствии с волей покойного Пабло. А в России перед захоронением их исследуют. Впрочем, можно сказать, что результат заранее известен, это просто подстраховка.
– Хитро… – протянул Мангуст. – Но я одного не пойму, ладно, там залежи полония, но как они могут России пригодиться? Ведь они здесь!
– И что? – удивленно поднял брови Тимохин. – Ты же не думаешь, что латиносы сами начнут эти залежи разрабатывать? Им это и не нужно – у них атомная энергетика, что мирная, что военная, совершенно неразвита. Да и не позволит им никто – еще чего не хватало, чтобы такую опасную вещь латиносы сами разрабатывали. Нет, кто-то из держав – членов ядерного клуба будет приобретать лицензию на разработку залежей. А это просто золотое дно. Да не просто золотое, дело не только в выгоде – это здорово усилит стратегический потенциал страны. Андрей, ты ведь не представляешь, насколько там серьезные запасы полония. Чтобы дать такой фон, какой ты зафиксировал, там должно быть столько полония, что… Я даже сравнения подходящего не подберу.
– А почему вы решили, что лицензию получит именно Россия? А как же Штаты… – Мангуст осекся. Он наконец окончательно понял, почему так суетились американцы.
– Вижу, сам догадался, – улыбнулся Тимохин. – Но все же немного объясню. Дело как раз в том, что та земля теперь становится моей законной собственностью. Разумеется, сам я ничего добывать не смогу ни под каким видом, слишком уж ископаемое серьезное. Но позиция владельца земли будет иметь очень большое значение при торговле лицензией. В здешних законах есть пара пунктов на этот счет, Столетов их и учел. В общем, то, что лицензия достанется нашей с тобой Родине, дело, считай, решенное.
– Ну, я рад за Родину, – Мангуст пытался вложить в эти слова иронию, но почему-то не получилось, они прозвучали вполне серьезно.
– Я тоже, – сказал Тимохин.
– Парней только жалко погибших. Серега, Толик. Да и местных тоже.
– И мне жалко. Но знаешь, Андрей… Помнишь, ты мне в первый день нашего знакомства свои принципы называл?
– Помню.
– Знаешь, они мне тогда здорово понравились. Так вот – я подумал, получается, ни одного из них мы не нарушили. Ни ты, ни я. Суди сам – невинных людей мы не убивали. Все, убитые нами, сами же на нас и полезли, а за убитых врагами мы ответственности не несем. Ни наркотиками, ни людьми мы не торговали. И во вред России не работали. Наоборот – исключительно во благо.
Мангуст хотел было возразить – просто потому, что любил последнее слово за собой оставлять. Хотел – и не смог. Тимохин был кругом прав.
– Кстати, мы и мой принцип соблюли, – улыбнулся бизнесмен.
– Это какой же? – усмехнулся Мангуст.
– Ах да, я же тебе не рассказывал. Ну, не беда, сейчас расскажу. Ты мне три своих принципа привил, может, и я тебе свой передам. Принцип такой: в убытке не оставаться.
Мангуст ничего не сказал, но удержать губы, расползающиеся в ехидной улыбке, не смог.
– А что? – с легкой обидой в голосе спросил Тимохин. – На этот раз все так и получилось. Я остался с наследством, ты с честно заработанными деньгами. По-моему, тоже очень правильный принцип!
Мангуст не удержался и все-таки засмеялся.
