Сергей Донской - Капитан разведки

Впрочем, ничего более конкретного накопать не удалось. Все и так было предельно ясно. До оскомины, затрагивавшей не только зубы, но и все прочие нервные окончания. Недавний теракт почти приписывался чеченцам, на которых привыкли вешать всех собак. Национал-патриоты вопили: «Хороший инородец – мертвый инородец». Партия «Власть народа» сдержанно предлагала устроить совместное патрулирование столицы милиционерами и молодыми патриотами. Пусть кавказцы знают наших!

А пока что страдают русские. И евреи, и таджики, и украинцы, и все те, кто, на свою беду, очутился в эпицентре взрыва.

У Хвата даже не возникал вопрос: а способны ли «спасители России» уничтожать своих братьев-славян? Разумеется, способны, преследуя так называемые высшие цели. Они не первые и не последние, кто в борьбе за власть готовы истреблять миллионы невинных.

Тотального уничтожения, конечно, не получится – не того полета птица «Феникс». Но вот провести серию кровавых террористических актов они планируют, поскольку господин Антоненко намеревается исправно снабжать их адскими машинками. «Правда, под ласковым присмотром Главного разведывательного управления особо не побалуешь», – заключил Хват, изничтожив еще одну сигарету.

В поисках более конкретной информации он перелопатил все записанные на диск файлы, но, странное дело, ничего особо секретного не обнаружил. Создавалось впечатление, что Хвату либо не до конца доверяют, либо намереваются использовать его втемную. На невидимом фронте так часто бывает, но все равно обидно.

Борясь с глухим раздражением, Хват сосредоточил внимание на последнем открытом им документе. Это были копии веб-страниц, размещенных «Фениксом» в Мировой компьютерной сети. Передовицу написал один из руководителей низшего звена, скрывающийся под партийной кличкой Вагнер.

Русские люди! Соратники и сподвижники!

Наступил решающий момент в жизни России!

Навести порядок в измученной либеральными реформами стране, воздать должное врагам нашего Отечества, поставить на место обнаглевших инородцев сейчас может только сильная, дисциплинированная организация, готовая к решительным и жестким действиям для защиты интересов Русской Нации. Таковой является организация «Феникс». Только мы носители национальной идеи и ставим интересы Нации превыше всего. Только мы способны установить на Русской земле Русский порядок, который…

Далее следовали заверения и обещания, на которые горазды все, кто рвется к верхушке власти. От всеобщего благосостояния до чуть ли не личной заботы о каждом – этот хренов Вагнер явно возомнил себя Гарри Поттером, окончившим наконец школу магов.

Подавляя один протяжный зевок за другим, Хват принялся бегло знакомиться с краткой историей птичьей партии.

Движение возникло в судьбоносном 2000 году, когда мы вышли из состава так называемого Российского национального единства, будучи сыты по горло пустыми разговорами и театрализованными представлениями на телевидении. В противоположность этому нами была создана активная, решительная, бескомпромиссная организация с воинской дисциплиной, которой вскоре суждено превратиться в мощную политическую силу. Настанет час, когда наши отделения будут открыты во всех областных городах России и практически во всех республиках бывшего Советского Союза. Уже сегодня организация насчитывает в своих рядах несколько десятков активных членов, работающих на благо России и Русской Нации. Не за горами время, когда нас будут тысячи и тысячи.

К последнему заявлению Хват отнесся не с таким скептицизмом, как к пустопорожним обещаниям возродить Российскую империю. Доходчивые призывы и лозунги националистов вполне могли сплотить множество людей, которым без разницы, вокруг какого знамени объединяться. Одни готовы горланить «Спартак» – чемпион», другие с не меньшим пылом станут вопить про Россию для русских. Стадный инстинкт.

Смяв в кулаке уже не сигарету, а всю пачку, Хват сместил курсор компьютера ниже.

Именно Русский народ с его национальным характером, а не какой-то интернационализм и общечеловеческие ценности, станет краеугольным камнем нового государства…

Ага, как же! Щаз-з. Сядем рядышком, станем щи лаптем хлебать, вот только онучи на просушку развесим!

Хватит кормить нахлебников из бывших республик СССР!..

Разумеется. Мы и сами на аппетит не жалуемся.

Не позволим инородцам грабить Россию!..

Читай: нам, патриотам, и так мало осталось.

Нет заморским паразитам!..

Да – отечественным?

Являясь истинными патриотами, мы со всей уверенностью заявляем… Мы предупреждаем… Мы обещаем… Мы… мы… мы…

«Прямо черепашки-ниндзя какие-то», – заключил Хват, выключая компьютер. Одним махом всех побивахом. В каждой бочке затычка. И чеченской проблемы для «Феникса» не существует, а есть только проблема производства напалма. И с коррупцией они берутся покончить в ходе одной Варфоломеевской ночи. И исламский терроризм уже трясется в ожидании взбучки от скинхедов. Короче, родина в опасности, держите нас, а не то мы всех покусаем.

«Ай да патриоты, ай да сукины дети», – подумал Хват. А еще припомнил поговорку «собака лает, ветер носит». Очень меткое высказывание, очень правильное.

Вот только как быть, если собаки те – бешеные?

– Стрелять на хрен, – ответил себе Хват и отправился ужинать.

Глава восьмая

Одним из источников защиты государственного строя РФ является сеть агентов ГРУ, и, в частности, агентура спецназа, или ГУСМ. При подготовке стратегической операции наиболее важная задача ГУСМ – удостовериться, что операция является совершенно неожиданной для противника, что ему неизвестны: место ее проведения и время начала; ее сущность, оружие, которое будет применено; количество агентов и конечная цель. Все эти элементы должны быть запланированы так, чтобы противник не готовился к сопротивлению. Это достигается специальной двойной маскировкой: сокрытием истины и в то же время демонстрацией ложных намерений. Вся тактика, вся стратегия ГУСМ строится на этих двух принципах. Отсюда повышенные требования к бойцам спецназа, которые обязаны стойко хранить военную и государственную тайну. Каждый потенциальный участник операции секретно исследуется на его общую благонадежность и подписывает документ о неразглашении любых сообщаемых ему сведений. Малейшее нарушение этого обязательства трактуется как предательство и шпионаж в пользу противника.

Хват проснулся по внутреннему будильнику, заведенному на половину седьмого, но глаза открывать не торопился, оттягивая этот момент до последнего. Он бы целую вечность лежал так, зажмурившись, лишь бы не обнаружить, что рядом никого нет. Еще позавчера можно было протянуть руку и коснуться лежащей рядом Алисы. По обыкновению, абсолютно голой, но натянувшей простыню до подбородка.

Это было довольно удивительно, что они, двое вполне взрослых людей, умудрялись помещаться на узком диванчике, не мешая друг другу. Но еще более удивительным было то, что, разглядывая девушку поутру, он ни разу не испытал того привычного разочарования, которое часто посещает мужчин, пожелавших выяснить, с кем именно они провели ночь. Когда ты, вместо желания немедленно бежать к черту на кулички, испытываешь нечто вроде щемящей нежности, это маленькое чудо. С этим ощущением личного праздника Хват вскакивал с постели несколько недель подряд. А теперь лежал, сомкнув веки, и очень хорошо понимал, что значит выражение: «Белый свет не мил». Это когда тебя окружают чужие стены, а ты один, совсем один, и нет никаких причин разыгрывать бодрость, которой ты на самом деле не испытываешь.

Если бы не вчерашняя встреча с Реутовым, Хват, пожалуй, бы напился, и теперь ему бы было еще муторнее. А так было еще терпимо. И солнце, падающее из окна, нежно согревало подставленную ему щеку.

Как в детстве. Когда заболеешь вдруг, но не так чтобы очень, и врач уже вызван, и в школу идти не надо, а родители вот-вот умчатся на работу, и тогда весь оставшийся день будет в твоем полном распоряжении. Да что там день – целая жизнь, наполненная ясным смыслом, солнечным светом и будоражащими запахами.

«Пюре на печке, Мишенька, – озабоченно докладывает мама, на мгновение заглянувшая в детскую. – Я его закутала в одеяло, чтобы не остыло. На сковороде котлетки».

«Я не хочу есть», – врет он, старательно покашливая. У больных мальчиков не бывает аппетита. Больные мальчики чинно лежат в постельке, и руки у них сложены поверх одеяла.

Вместо мамы возникает отец, вовсе не такой ласковый, как хотелось бы. Он терпеть не может, когда кто-то отлынивает от школьных занятий. Этот кто-то – его собственный сын, выглядящий гораздо более разбитым и несчастным, чем это бывает при температуре тридцать восемь градусов. Надо еще разобраться, откуда они взялись, эти градусы. Не от трения ли термометра об шерстяное одеяло?