Александр Бушков - Возвращение пираньи
«А ведь ты при нем, ручаться можно, кресло занимал солидное, – подумал Мазур. – Ладно, мы сами до сих пор не разобрались умно и беспристрастно с Иосифом Виссарионовичем и визирем его Лаврентием, там тоже сложнее все, неоднозначнее, чем сейчас скулят верхогляды...»
Вошла горничная, принесла холодный чай со стебельками мяты.
– Прошу вас. – Авила совершенно хозяйским жестом указал Кацубе на кожаное кресло, а Мазура тронул за рукав: – Не уделите ли мне минутку?
Они вышли на просторный балкон, где царила прохлада и на широком парапете, поддерживаемом фигурными каменными столбиками, загадочно ворковала парочка голубей.
– Я хотел бы, дон Влад, передать вам еще один документ, – раскрыл Авила тоненькую пластиковую папочку.
Мазур чуть растерянно уставился на загадочный документ – тот был напечатан по-испански. Слева – государственный герб, справа – еще один герб, незнакомый и непонятный, между ними – тисненые золотые завитушки. Размашистые подписи, какие-то печати внизу...
– Это называется «сальвокондукто», – мягко пояснил Авила. – Такое рекомендательное письмо в нашей стране означает многое – повышенное внимание к вам со стороны местных властей, особая забота, содействие... Многие перед вами будут становиться навытяжку.
– Спасибо... – чуточку недоуменно сказал Мазур, пытаясь понять, где тут зарыта собака.
Старый лис моментально внес ясность:
– Мне невыносимо стыдно за торгашеские нотки, которые я вынужден внести в нашу беседу, но, увы, государственный чиновник порой обречен говорить бестактности... Сеньор Влад, я прекрасно понимаю: язык дан дипломатам, чтобы скрывать свои мысли. Вы к тому же еще и военный... Отдаю должное изобретательности неизвестных мне людей – ваша затея с поиском «працивилизации» недурна. Очень многие до сих пор в нее верят. (Мазур мгновенно подобрался.) Но ваш покорный слуга уже сорок три года на государственной службе, кроме того, у нас хорошая разведка... Я... и те, кого я представляю, во всем шли вам навстречу. Все бюрократические формальности благодаря нашей ненавязчивой помощи вам удалось разрешить в сроки, которые можно смело назвать рекордными, достойными Книги Гиннесса.
«Что? – мысленно возопил Мазур. – Выходит, все наши мытарства – и не мытарства вовсе?»
– Я понимаю, что прямого ответа вы дать не сможете, – продолжал старик вкрадчиво. – Глупо было бы думать иначе, вы человек умный и опытный, иначе не оказались бы здесь. И все же... Дон Влад, есть люди, для которых намерение вашей страны финансировать постройку ГЭС на Ирупане вовсе не является тайной. Как не являются тайной и детали соглашения. Как не является тайной ваша миссия специалиста. О, я не стану вытягивать из вас подробности, мне совершенно неинтересно, кто из вас двоих – гидрограф, а кто – специалист-геолог. К чему? Я хочу одного: чтобы вы по возвращении именно мне первому намекнули... о, всего лишь намекнули, каковы результаты ваших исследований. Будет там строиться гидростанция или место по каким-то профессиональным причинам не годится. Только намек, понимаете? Вам ведь в принципе должно быть все равно, которая именно финансово-промышленная группа в Санта-Кроче станет партнером России в строительстве...
– Пожалуй, – осторожно сказал Мазур.
Вот оно что. Очередная «дымовая завеса», в которую, судя по всему, поверили оч-чень серьезные люди, которых этот лис представляет... И подсказать, как себя вести, некому...
– Я могу показаться вульгарным, дон Влад, но у меня есть прямо-таки официальные полномочия заявить вам, что ваша добрая воля и сотрудничество будут оценены достойным образом. Судя по некоторой информации о положении дел в вашей стране, там в последние годы наметился большой прогресс в области рыночного мышления. Военные, неизмеримо превосходящие вас по занимаемому положению, не видят ничего постыдного в соучастии в коммерческих проектах... Ну, а у нас – это обычная практика, не имеющая ничего общего с тем, что принято именовать коррупцией. Труд должен вознаграждаться... Особенно – интеллектуальный. Как ваш... Итак?
– Я согласен, – сказал Мазур, чтобы побыстрее со всем этим развязаться. Потом Франсуа с Кацубой что-нибудь придумают...
– Слово офицера?
– Слово офицера.
– Этого мне достаточно, – торжественно провозгласил Авила. – Я и мысли не допускаю, чтобы офицер военно-морского флота мог нарушить данное слово, в особенности когда речь идет о столь серьезной игре с высокими ставками... – И его глаза холодно сузились, без слов напомнив, что несчастные случаи в Санта-Кроче случаются и с дипломатами: что-то в этом роде, конечно, хитрый идальго и имеет в виду...
Вот теперь окончательно ясно, зачем он решил приставить к ним с Кацубой своего очаровательного шпика. Экономика, да. «Плащ и кинжал» устарел, говорит кое-кто, смеясь...
– Пойдемте. Я слышу голос нашей очаровательной хозяйки...
Мазур следом за ним вернулся в зал.
И ноги вновь приросли к земле. Вчерашнее безумие настигло и здесь...
Перед ним во плоти и крови стояла Ольга – правда, не во вчерашнем платье, а в легком сиреневом костюмчике делового покроя и канареечной блузке, золотые волосы убраны в строгую прическу, в ушах посверкивают немаленькие бриллианты, сине-зеленые глаза смотрят отстраненно, как на чужого, удивленно чуточку... И это не может быть видением, не может!
– Сеньорита Ольга Карреас, – галантерейно произнес Авила. – Наши долгожданные гости, коммодор Влад Савельев, сеньор Мигель Кулагин, оба они дипломаты и инициаторы дерзкой экспедиции, заставляющей вспомнить полковника Фосетта...
Она кивнула не холодно и не радушно – с вежливостью воспитанной должным образом молодой дамы из общества.
– Ольга, вы позволите вас на два слова? – тут же спросил Авила таким тоном, словно заранее был уверен в согласии.
Дверь за ними захлопнулась.
Кацуба одним прыжком оказался рядом с ним:
– Да что с тобой? – прошептал он недоуменно, чуточку зло.
– Это она, – тихо ответил Мазур.
– Твой призрак?
– Ага. Но я же не сошел с ума? Мне же не может мерещиться? Это она...
– Достал ты меня, твою мать... – с некоторой растерянностью отозвался Кацуба, огляделся: – Мало ли похожих людей, мало ли двойников... ну-ка, иди сюда!
Он прямо-таки потащил Мазура к противоположной стене, на ходу шепча:
– Ты посмотри, посмотри, может, тут и ключ...
На эти фотографии в рамочках Мазур не обращал раньше внимания – не успел, привлеченный в первую очередь оружием...
Вот э т у фотографию он знал. Он ее прекрасно знал. Точно такую Ольга прихватила с собой, когда перешла к нему жить.
Двое бравых господ офицеров российского императорского военного флота, молодые лейтенанты во всем блеске – парадные эполеты, белые перчатки, кортики висят на черных поясах, щедро украшенных бронзовыми львиными головами. Тот, что справа – Ольгин прадедушка, тот, что слева – его двоюродный брат, Аркашенька Кареев, тот, что оказался у Деникина, в конце концов ушел в Бизерту и сгинул в роковой пропащности, изъясняясь словами классика, но в тридцать седьмом, когда красного комкора Вяземского арестовали прямо на мостике вверенного ему эсминца, именно Кареева ему поставили в строку, сочиняя классическое дело с родственником-эмигрантом, подбившим шпионить на четыре разведки. И шлепнули бы, как миленького, но тут пришел Лаврентий, стал выпускать, обошлось...
Снова Кареев, уже в одиночку – где-то на фоне эвкалиптов, в расстегнутом френче, со сбитой на затылок фуражкой, с громоздким «томпсоном» наперевес – первых выпусков, с дисковым магазином на семьдесят два патрона, – возле разбитого прямым попаданием, неуклюжего, усеянного заклепками танка. Гран-Чуко, а? Тридцать четвертый год, только что взятая позиция чочо – ну да, танк, несомненно, французский «Рено» АМР ВТ образца 33-го года, такие, где-то упоминалось, у чочо и были... Вот оно что...
Теперь понятно, откуда такая роскошь. После успешно закончившейся войны у чочо оттяпали изрядный кусок территории, многим, отличившимся в боях, в награду за службу давали немаленькие земельные пожалования, и русским тоже, там, среди прочего, добывали и каучук. Когда началась Вторая мировая, разгорелся каучуковый бум, самые оборотистые и смекалистые стали крутыми миллионерами...
– Ну, понимаешь ты что-нибудь? – нетерпеливо спросил Кацуба.
– Понимаю теперь, – сказал Мазур.
– Родственник, а? – Кацуба бесцеремонно ткнул указательным пальцем в Кареева.
– Двоюродный брат ее деда...
– Вот и понятно все, – облегченно вздохнул Кацуба. – Вот и хорошо. Никаких призраков нет, а есть фамильное сходство...
– Боже ты мой, – сказал Мазур, чувствуя, как сердце заходится в смертной тоске. – Как две капли воды, лицо, голос... Артемыч, я не выдержу, у меня мозги набекрень...
– Выдержишь, с-сука, – страшным шепотом заверил Кацуба. – Ну, соберись, ты же офицер, мать твою! Ты же «дьявол»! С-соберись!
