Евгений Сухов - Стенка на стенку
– Послушай, Красный…
– И слушать не желаю, брат, сначала утренний секс, а потом уж все остальное!
Но Филата уже начало ломать от питерского гостеприимства.
– Красный, твое радушие меня умиляет, но я в Питере не для того, чтобы трахать твоих шлюшек! Покуражились ночку – и за дело. У меня к тебе разговор есть. Скажи им, пусть нас оставят!
Красный досадливо мотнул головой и протянул бутылку виски одной из девушек.
– На, дососи ее со своим дружком. А теперь, девки, покедова!
Девушки не обиделись: ни разочарования на лицах, ни сердитого подергивания плечами. Видно, их тут дрессировали серьезно.
Мило улыбнувшись все еще хмурому Филату, девки заторопились к выходу.
Красный похотливым взглядом проводил девушек, а когда за ними закрылась болотно-матовая дверь, изрек:
– Жаль, а я думал, групповушку учудим с утра пораньше. Так о чем ты хотел поговорить?
Теперь Филат понял, что Красный не так пьян, как пытался изобразить.
Взгляд у смотрящего был пронзительным – будто лазерный луч ночного прицела прорезал темноту. И если бы его взгляд задержался на лице Филата дольше пяти секунд, то выжег бы у него на лбу глубокую дыру…
Филата вдруг пронзила мысль: а что, если Лешка не только «Железный Феликс», но еще и талантливый актер и валяет тут ваньку для того, чтобы усыпить бдительность? Надо быть с ним поосмотрительнее. Филат уже пожалел, что вчера в казино вдруг разоткровенничался с жуликоватым греком в присутствии Красного и сдуру ляпнул ему про свой интерес к морским делам. Они же не идиоты – сразу смекнули, что тут вовсе не его личный интерес, а – московских… Ну да ладно, все равно без подмоги Красного не обойтись. Чиф, дурила, сам попытался во всем разобраться, да и погорел. А обратись он вовремя к питерскому смотрящему, глядишь, сегодня парился бы живехонек в Сандуновских банях…
– У меня здесь в Питере имеются кое-какие дела… личного характера.
– Ясно, – многозначительно улыбнулся Красный и вновь превратился в разбитного малого, которого, казалось, ничего более на свете не интересует кроме девок и водки. – А я то думаю, почему ты от наших барышень нос воротишь.
Значит, недосуг?
– Я же тебе сказал, не в этом дело, – снова начал раздраженно Филат и ехидно добавил:
– Неужели тебе все шлюхи рапортуют о том, как ночь прошла?
Красный юмора не понял и, раззявив пасть, весело ответил:
– Да не, но Глашку ты удивил! Она девка многоопытная, одна из самых мастеровитых в этом заведении – такого крепкого мужика, как ты, может на пять оргазмов подряд раскрутить. Но, видно, что-то в твоем механизме не то…
Филат резко приподнялся на локте. Балагурство Красного ему уже было невмоготу.
– Леша, я же не на блядки приехал, а по делам.
– Долги мои тяжкие? – с наигранным отчаянием протянул Красный.
– Ну, с твоими долгами разобраться – не проблема. У меня тут еще одно дельце есть.
– То-то ты вчера Перикла напряг. Как провожают пароходы – совсем не так как поезда! – вращая глазами, пропел Красный. – В порту дельце? – Там тоже, – уклончиво ответил Филат.
– Хм… Может, тебя подстраховать? Я могу отправить с тобой своих пацанов, они у меня калачи тертые, да и шпана городская дергаться не станет, когда увидит, в чьей тачке ты раскатываешь.
Филат сбросил на пол одеяло, обнажив крепкое мускулистое тело. На плече красовался выколотый эполет в виде двуглавого орла с крестом. Его можно было бы принять за отпетого поборника монархии, если бы не знать истинный смысл наколки. Подобные татуировки носили только элитные воры.
На лице Филата мелькнула тень улыбки. Несмотря на всю свою артистичность и дьявольскую хитрость, Краснов не сумел скрыть истинных чувств – он явно позавидовал своему гостю, который мог запросто пощеголять авторитетной наколкой. Смотрящий такого большого города, как Петербург, нуждался в подобной атрибутике так же остро, как генерал в большой армии, и наверняка он жалел о том, что в свое время не отсидел год-другой на нарах. Подобная глава в биографии наверняка повысила бы его авторитет среди питерской братвы. Вместо того чтобы хлебать баланду где-нибудь в пермских лагерях, он, как дурень, три года прослужил на подводной лодке, хотя, если разобраться по-хорошему, бытовые условия там были, пожалуй, куда хуже, чем где-нибудь на беспредельной сучьей зоне.
Филат медлил с ответом: он как будто давал понять, что есть неписаная табель о рангах и смотрящий Санкт-Петербурга занимает в ней отнюдь не самую высокую строку.
– Не стоит напрягаться, – наконец произнес Филат. – Сам разберусь.
Губы Красного тронула кривая и слегка нагловатая улыбка.
– Если бы я не знал, что ты сейчас отправляешься по делу, то предположил бы, что ты с пацанами намылился в Эрмитаж.
Филат молча снес наглую подколку.
– И еще вот что, не посылай за мной никаких тачек. Твой хвост может испортить все мои планы. Я тебя вот о чем хотел спросить, это не твой «жигуль» провожал нас вчера до этого борделя? – решился наконец Филат.
– Что за «жигуль»?
– Вишневая «девятка».
– А ты глазастый, – удовлетворенно протянул Красный. Он совсем протрезвел за время разговора, а может, и вовсе не был пьян. – Я вчера грешным делом подумал, что это менты. И своим пацанам дал знак взъерошить эту «девятку» и поглядеть, кто меня опекает, но те хмыри, видно, почуяли неладное и сгинули.
– Значит, за нами плелись не твои?
– Да нет же! И какой смысл, если мы ехали в одной машине? – голос Красного прозвучал очень искренне.
– Непорядок творится, гнильца завелась в твоем королевстве, Красный. Как же ты не знаешь, кто тебя пасет?
Лицо Красного нервно дернулось.
– Кто меня пасет – я знаю, Филат. Знаю, что давно уже никто не пасет. К чему? Я же весь на виду. Чего меня пасти? Если кто захочет потолковать – мои служебные телефоны в справочнике «Деловой Петербург» имеются. Все шесть штук. А домашние – для ментовки, и для гэбухи тоже не секрет. Не хрена меня пасти.
– Тогда кто же тебя вчера пас? – усмехнулся Филат. Ему уже определенно не нравился этот разговор. Красный вел себя странно – вроде изображал гостеприимного хозяина, но ерничал и зубоскалил на грани хамства. А хамства Филат никогда не терпел. За хамство мог не только хлебало порвать, но и свинцовую плюху в лоб влепить.
– А кто тебе сказал, брат, что меня пасли? – вызывающе заулыбался Красный. – Похоже, по твою душу вишневая «девяточка» к нам приклеилась.
* * *Филат с сомнением покачал головой. Если на всем пути от Москвы до Питера за ними не было хвоста – Глеб, водитель, на сей счет божился, а перед самым Питером их перехватил Красный – тогда, выходит, если «девятка» кого и пасла, то только черный «мере» смотрящего. Или красную «ауди» его братвы.
– Ладно, забыли. Посмотрим, как дальше события будут развиваться. Мои люди здесь?
– А где им еще быть? – протянул Красный. – Пока один девку пялил, другой у твоих дверей на карауле стоял. Так и менялись всю ночь. Я им хоть и объяснял, что тебе здесь ничего не грозит, они не поверили. И где ты таких верных псов находишь?
– Москва богата талантами, – по-приятельски похлопал Филат смотрящего по плечу и вышел за дверь. – Здорово! – кивнул он Даниле, торчащему в коридоре. – Проверили?
– Там с ней сейчас Глеб возится, вроде все в порядке.
Они давно научились понимать друг друга почти без слов, возможно, в этом немалую роль сыграло то, что они очень долгое время находились рядом. Филат имел упрямую привычку не доверять никому, и, если его машина оставалась без присмотра хотя бы несколько минут, ее всегда подвергали тщательному досмотру.
Ведь обидно погибнуть по глупости, от какой-нибудь вшивой мины-ловушки – и не меньшая глупость разъезжать по городу с радиомаячком, прицепленным куда-нибудь под бампер.
– Сейчас выезжаем! – коротко сообщил Филат.
– Есть! Вот только походный набор прихвачу, – отозвался Данила.
В столь ранний час коридорные отеля не выглядели столь помпезно, как вчера вечером. На лицах некоторых из них угадывался отпечаток прошедшей бурной ночи. Можно было с уверенностью предположить, что провели они ее отнюдь не в уединении и не побрезговали ласками здешних жриц любви.
Возле дверей в холле стояли три парня в серых костюмах. У каждого у самого пояса на видном месте была пристегнута рация.
– Прошу вас, – распахнул перед Филатом входную дверь высокий брюнет.
Полы его пиджака при этом распахнулись, и Филат увидел на ремне кобуру, из которой торчала рукоятка импортного револьвера.
Дверь тут же захлопнулась, едва они оказались на тротуаре. С Невы потянуло холодным ветерком. Филат поднял воротник куртки, бросил взгляд на флигель, где провел эту ночь, и поспешил к поджидающему его джипу. Данила прицельным взглядом осмотрел пустые тротуары – ничего сомнительного. В квартале от них маячили четыре фигуры – это дежурили ребята Леши Красного.
