Евгений Сухов - Стенка на стенку
Филат удобно разместился на переднем сиденье. Данила с чемоданчиком сел сзади.
– Куда едем, шеф? – поинтересовался Глеб, посмотрев на Филата.
Лицо у водителя было таким блаженным, что он напоминал ребенка, сумевшего тайком от родителей слопать банку варенья и избежать возмездия. Ночь для Глеба, видимо, не прошла даром.
– Питер хорошо знаешь? – поинтересовался Филат.
– Бывал.
– Якорную улицу отыщешь?
– А то! – едва не обиделся Глеб. – Это на Охту надо ехать. Сейчас рванем вдоль Большой Невки – а там минут десять, через Охтинский мост.
– Верно. Там есть приметный трехэтажный особнячок с ажурной лепниной.
– Знаю я этот дом, – продолжал улыбаться Глеб. – Он там один такой стоит. Говорят, немцы его строили. Учудили не поймешь что: не то школа, не то склад.
– Ну, вези! А чего ты все так дыбишься? – Филат нахмурился.
– А к нему под бок сама Лариса Ивановна подвалила, – ответил за Глеба Данила. – Пока я у твоих дверей стоял, он ей высший пилотах показывал.
Посмотри, Филат, как исхудал – ну прямо мартовский кот.
Глеб уже не прятал довольную улыбку.
– И что, действительно так уж хороша? – усмехнулся Филат.
– Не то слово, – отозвался водила. – Если бы не Лариса, я бы никогда и не узнал, что такое настоящий кайф.
Джип, словно хорошая гончая, быстро набрал скорость. В этот ранний час проспекты были пустынными.
– В следующий раз моя очередь, – завистливо бросил Данила. – Я займусь Ларисой, а ты у дверей потопчешься…
Впереди уже показался Большой Охтинский мост. Неожиданно из подворотни на дорогу выскочил небольшой темно-рыжий пес. Он метнулся под колеса джипа, лая от ярости или от страха. Была видна только его открытая пасть, большие белые клыки и розовый язык. И когда уже казалось, что столкновения с псом не избежать, Глеб резко тормознул и лихо вывернул руль влево, И в то же мгновение все трое увидели, как по потолку джипа пустилось в бешеный пляс оранжевое световое пятнышко. Глеб тихо ахнул и дал по газам. Джип, дернувшись, рванул вперед, и тут же откуда-то справа грохнул выстрел. Заднее стекло со звоном разлетелось на множество осколков, засыпавших салон, и что-то тяжелое смачно ударилось в заднее кресло, разодрав кожаную обшивку.
Машина продолжала лететь по шоссе, и редкие прохожие сквозь зубы костерили лихача на шикарном джипе.
– Гони! – кричал Филат. – В переулки давай! С визгом описав крутую дугу, джип зацепил передним колесом самый край тротуара и резко свернул в узенькую тенистую улочку, заставив шарахнуться в сторону толстого кота и вспугнув шуструю стайку воробьев.
– Остановись-ка! – приказал Филат, и, когда джип плавно прижался к правой стороне, он выдохнул:
– А ведь стекла-то у нас пуленепробиваемые. Мать их, на заказ сделаны. Приедем в Москву – я этому еврею все яйца оторву!
– Что это было? – оторопело спросил Данила.
– Из снайперской винтовки стреляли бронебойными пулями, вот что это было! – процедил Филат. – Хотел бы я знать, кто это шутки шутит.
Он обернулся и внимательно осмотрел торчащие из резиновой окантовки окна зазубренные куски толстого стекла.
– По касательной пуля прошла. Целились явно в боковое стекло.
– И рассматривали нас в лазерный прицел! – добавил Глеб ошарашенно. – Вы заметили световую точку на потолке?
У Филата лицо было мрачнее тучи.
– Лазерный прицел, говоришь? Нет, точку я не видел.
Данила стряхивал с себя осколки и тихо матерился. – Ну надо же, стекло высадили – как же мы теперь… – Ты, блин, радуйся!
– Чему? – невесело поинтересовался у шефа Данила.
– Что была бы это «муха» – так сейчас наши души общались бы на небесах.
– Филат, если бы не тот дурной пес на дороге, кто-то из нас был бы покойником, – безрадостно рассудил Глеб. – Ну и чьи это проделки? Не Леша же нам такую подлянку приготовил…
Филат размышлял. Он смахнул с колен мелкие стеклянные плевочки, достал из куртки сигарету и прикурил от зажигалки.
– Да какой там Леша! Он, конечно, большой шутник, но не настолько же.
Какой резон ему нас мочить? Нет, тут ситуация куда сложнее. Ну-ка Данила, вспомни, когда мы тронулись от этого вертепа, вокруг кто был?
Данила нахмурился.
– В дверях стояла охрана отеля. Да вдалеке какие-то мужики сшивались.
Вроде как братва Красного.
– А с чего ты взял, что Красного? – спросил Филат, затягиваясь. – Самое занятное вот что. Ни Красный, ни его пацаны не знали, куда мы с утра рванем – я же тебе, Глеб, об этом только перед самым отъездом сказал. Но этот стрелок, который нас в подворотне поджидал, знал наш маршрут. Ты сам посуди, Глеб, когда мы с Васильевского ехали, хвоста не было? Не было. И впереди нас все было чисто. Выходит, снайпер подсел в ту подворотню заранее. То есть он заранее знал, что мы по набережным поедем к Большому Охтинскому мосту. А как он мог это узнать? Или он мастер игры в угадайку? То-то, – Филат вздохнул. – А поджидал он нас там потому, что точно знал наш маршрут. И узнал он об этом от нас!
– Как это? – не понял Глеб.
– Микрофон направленного действия. Берет звука на расстоянии до полукилометра, – пояснил Филат. Я с такими штучками имел дело в армии. Те мужики которых ты, Данила, принял за охрану Красного, на самом деле наш базар засекли своими слухачами. А потом дали снайперу команду, и он рванул сюда на своей тачке и засел в той самой подворотне.
– Ну и если это все так, кто же они такие? – недоуменно спросил Данила.
– Надо, Данилушка, искать вишневый «жигуль», который нас вчера по Невскому сопровождал. Тогда многое прояснится, – отрезал Филат. – Ладно, надо ехать. Время уходит. Снайперская винтовка, кстати, с лазерным прицелом – это не хухры-мухры. Чтобы из нее стрелять, нужна специальная подготовка. И стрелял в нас профессионал. Это ясно. И ясно, что пасут нас серьезные люди. И виды у них тоже очень серьезные.
– Командир, а ты не преувеличиваешь? – подал голос Данила. – Кому могло прийти в голову подслушивать нас около этого борделя?
– Я просто предположил, что против нас играют люди серьезные, а следовательно, и вести себя они должны соответствующе. Речь идет об очень крупных бабках. – Филат повернулся к шоферу – Надо найти автосервис, где нам могли бы заменить стекло без лишних вопросов…
– Такое же крепкое ставить? – спросил Глеб, на секунду задумавшись.
Филат хмыкнул:
– Если найдется попрочнее, я возражать не стану.
– Есть тут недалеко одна контора, но там берут большие бабки.
– Заплатишь сколько попросят. Ну, что стоишь? Поехали! Да смотри на дорогу, а то не ровен час опять какая-нибудь шавка под колеса полезет.
Через пятнадцать минут были на месте. На джип с выбитым стеклом никто не обращал внимания, даже когда они остановились на светофоре: вид расстрелянной иномарки был таким же привычным атрибутом города на Неве, как его многочисленные летние фонтаны. Только однажды два пацана ткнули пальцами в их сторону и тут же потеряли к джипу всякий интерес, заговорив о чем-то своем.
Глава 10
В особнячке на Якорной жил Селезень – давний приятель Филата. Он сошелся с ним на второй своей отсидке – в курганской пересылке, откуда их вместе отправили в лагерь недалеко от Перми. Судьба распорядилась так, что до этого они пробыли в спецотряде ВДВ почти два года, а потом жизнь развела их так же неожиданно, как и свела. Однако с тех пор они не теряли связи и частенько созванивались, а то и наезжали друг к другу с визитами.
Игорь Селезнев, или просто Селезень, в «парилку» угодил довольно рано, в неполные восемнадцать лет, – за грабеж. Подставил нож под горло пьяненькому мужику на улице и вместе с кошельком прихватил его портфель, в котором оказались какие-то официальные бумаги. Селезня сцапали уже через четыре часа: пьяный мужик был инспектором Минтяжмаша, а бумаги оказались финансовыми отчетами какого-то «почтового ящика». Селезня спас малолетний возраст – а не то греметь бы ему на полную катушку.
Игорь попал в «правильную» зону, однако на лидерство он никогда не претендовал и самое большее, чего добился в воровской карьере, так это стал отцом семьи. Правда, и семья была немалая, человек в тридцать. Но отцом он был справедливым: умел греть тех, кто томился в ШИЗО, способен был дать нужный совет молодняку, заступался за тех, кто ввязался в конфликт по недоразумению.
Вернувшись с зоны, он прочно осел в Питере. Вел едва ли не обывательский образ жизни, и соседи даже не подозревали о том, что за стенкой живет парень, который отсидел по серьезной статье. И уж, конечно, они не могли знать, чем он занимается. Его благопристойный вид: отглаженный костюм, яркий галстук и до блеска начищенные ботинки – позволял считать, что чина он немалого и если не заведует банком, так наверняка служит где-нибудь в иностранном представительстве. Они почти не ошибались. Селезень был в Питере большим человеком. Выйдя из заключения, он решил поступить в финансовый вуз и, к собственному удивлению, закончил его успешно и без особых усилий. Неожиданно он обнаружил в себе способность делать деньги – но совсем не тем грубым методом, с которого он начинал воровскую карьеру. Оказывается, существовала масса всевозможных способов обогащения, куда менее опасных, но тем не менее куда более прибыльных. Селезень умел находить в экономическом законодательстве бреши, из которых при умелом подходе можно было выпустить золотые ручейки. Он был одним из первых, кто в кампании ваучеризации увидел возможность наварить миллионы долларов и «за ваучеры» скупал промышленные комбинаты и склады, таксопарки и порты, АЗС и ГЭС… Не брезговал Селезень держать и табачные киоски, если они давали стабильный доход. Он был генератором идей, и питерские воры успешно использовали его знания для проникновения в экономический организм северной столицы.
