Вирус ненависти - Александр Александрович Тамоников
— Так мы же с ней договаривались, кажется. Она не передавала ничего. Я и продуктов могу много вам достать, и даже привезти. Вы где-то неподалеку в лесу живете?
— Правда можете? — стала горячиться Марина. — Понимаете, они там все больны, там раненые. Им лекарства нужны, пища калорийная. Я понимаю, что даром все это достать нельзя, но может, вы поможете, может, вы знаете, у кого можно достать?
— Наверное я смогу вам чем-то помочь, — пожал плечами мужчина, — свести с кем-то, кто может вам дать продукты. Но вы понимаете, что бесплатно никто не поможет. Ведь есть же риск определенный. Такое время, что разбираться не станут, что человек от чистого сердца решил помочь. Можно и под расстрел попасть…
— Мы все отдадим, лишь бы выжить, ведь нам так мало нужно, просто выжить! — торопливо заговорила девушка и полезла за пазуху за свертком. — У меня есть немного. Это дорогие вещи, я знаю…
Да, Шелестов решился на этот риск и передал Марине драгоценности, которые изъяли у раненой Ларисы Сергеевны. Но сейчас выбора не было, ведь можно было реально выйти на связь с немецкими вирусологами. Даже если это не вирусологи, а просто свои расхитители продовольствия, преступники такого масштаба должны быть пойманы за руку и наказаны.
— Тихо, тихо! — громко прошептал мужчина и сразу закрутил головой, пытаясь понять, обращает ли на них кто внимание, видел ли кто, что девушка ему показывала какой-то сверток. — Не надо при всех. Я верю! Давай так, деточка, ты приходи сюда завтра до обеда. Потолкайся среди торговых рядов, приценись к чему-нибудь. Веди себя естественно. А я, как освобожусь, приду и найду тебя. Рынок небольшой, не потеряемся. Обещаю, что найду тебе продукты и лекарства для твоего общежития. Так будем его называть. А ты приноси свое богатство. То, что ты показала сегодня, за это много продуктов можно выручить. Месяц, а то и три будете сытно есть и пить.
— Три месяца? — огорченно проговорила Марина.
— А может, и больше, — поспешил ее заверить мужчина. — Иди, девочка, иди, а завтра увидимся здесь.
Пока Шелестов очень аккуратно «вел» Марину до госпиталя, наблюдая за тем, что еще один неизвестный тоже следит за ней. Сейчас бы установить его личность, но любая попытка сделать это непременно вызовет подозрения в банде перекупщиков. А ее необходимо разрабатывать до конца. Марина вошла в здание госпиталя, и мужчина, следивший за ней, отошел на противоположную сторону улицы, оперся плечом о стену в подворотне и, закурив, принялся ждать. Правильно, оценил его поведение Шелестов, он вполне допускает, что девушка соврала и идет не в госпиталь, а лишь пытается сбить с толку тех, кто следит за ней. И это будет означать, что она водит за нос банду. И тогда они «лягут на дно» и на связь больше не выйдут.
А Марина, только войдя в госпиталь, сразу попала в руки Когана, который потащил ее в сторону и тотчас начал спрашивать, как прошла встреча.
— Ну, давай, рассказывай о своих впечатлениях!
— Это он, товарищ майор, точно он! — горячо заговорила девушка. — Лариса Сергеевна с ним встречалась. Вы бы видели, как у него глаза загорелись, когда он драгоценности увидел. Я думала, он сейчас на меня как кинется, отнимет их и убежит. Прям жадные глаза стали. Он кто, бандит, перекупщик, спекулянт?
— А ты как думаешь? Ты с ним разговаривала, кем он тебе показался?
— Сначала показался солидным дядькой. И одет он как будто инженер какого-нибудь завода. Говорил тоже так… убедительно. Я слушала и верила ему. Я же не знала, о чем он договаривался с Ларисой Сергеевной. Я не слышала, только видела. А кто он? Вы знаете?
— Жулик он, — хмыкнул Коган. — Жулик, который умеет втираться в доверие к несчастным женщинам. А теперь ты мне вот еще что расскажи: заметила ты в разговоре какие-то слова, которые этот человек частенько вворачивает, может, какие-то термины специфические. Ну, знаешь, как у моряков бывает…
Когда Марина ушла в сторону госпиталя, Сосновский продолжал наблюдать за мужчиной. Тот покрутился еще какое-то время на рынке. И как показалось бывшему разведчику, он не спешил, потому что «проверялся», хотел убедиться, что за ним не следят, что нет слежки за Мариной, которая поспешно ушла. Наверняка он кого-то послал за ней проследить. Острожный тип, очень осторожный. И как-то надо за ним все же проследить. Куда пойдет, с кем будет встречаться. Глупо надеяться, что он сразу приведет хвост за собой на подпольный склад, где хранятся продукты для продажи и обмена, но все равно надо устанавливать его личность.
Сосновский понимал, что этот человек очень осторожен, он будет оборачиваться и все время наблюдать, не идет ли кто за ним. Ну, что же, пусть оборачивается, пусть смотрит в отражение витрин, пусть останавливается, чтобы «завязать шнурок на ботинке». Ничего, пусть огладывается назад! Сосновский подсел к старичку, ехавшему на подводе. Сославшись на больную ногу, он попросил подвезти по пути и угостил хорошими папиросами. Старик обрадовался, закурили, и разговор завязался очень даже душевный. Глядя со стороны, никак не подумаешь, что двое на телеге минуту назад вообще не были знакомы. Родственники, закадычные друзья или жители одной из деревень возвращаются из города.
Соскочил Сосновский с телеги в конце улицы и, укрывшись за киоском, стал смотреть на приближающегося мужчину, который был объектом его слежки. Тот свернул в подворотню в нескольких шагах от Сосновского. Когда Михаил проезжал мимо на телеге, он успел заметить, что в подворотне стояла «эмка» черного цвета, забрызганная грязью. И когда мужчина ушел в подворотню, он выглянул и убедился, что тот садится именно в эту машину. Пригнувшись к земле, Сосновский подобрался сзади к машине. Теперь он рассмотрел номер на машине, несмотря на то что тот основательно был заляпан грязью. «КП 60–69». Несколько мужчин вошли в подворотню, что-то шумно обсуждая. Они обходили машину, и Сосновский тут же поднялся и присоединился к группе. Машина стала сдавать задом, выехала на улицу и скрылась за поворотом. Ну, что же, номер машины — это
