Сергей Кулаков - В Венесуэле скучно без оружия
Сомов закатил глаза, запоминая урок.
– А какие-либо… эксцессы? Ну, вы же понимаете, что с меня спросят.
Роман весело посмотрел на него.
– А ты расскажи им про баталию на Клер-стрит. Чем тебе не эксцесс?
Тугие щеки Сомова чуть покривились, но все же это был дельный совет.
– Ладно, – сказал он. – Расскажу. А если по-честному: как у вас прошло?
– По-честному?
– Ну!
Глаза Сомова горели детским любопытством.
– Так себе, – сказал Роман. – Рутина.
В глазах Сомова мелькнуло что-то злое, щеки побурели, и Роман понял, что он не ошибся, избрав тактику максимального дозирования информации.
– Куда теперь? – пробурчал Сомов.
«Паренек хотел отличиться, – подумал Роман, – Не вышло. Теперь будет думать обо мне плохо. Чем бы это его утешить?»
Тут на связь вышел Дубинин, и Роман на время отложил свои человеколюбивые помыслы.
– Какие новости? – спросил Роман, игнорируя приветствие. Общались уж сегодня, чего там.
– Вылетаешь через час.
– Домой? – встрепенулся Роман.
– В Каракас, – озадачил Дубинин.
Роман покосился на Сомова. Тот делал вид, что изучает лужу под колесами.
– Каким образом?
– В аэропорту Джона Кеннеди на твое имя заказан билет. Вылет через час.
– К чему такая срочность? И вообще, что мне там делать?
– Есть мысль внедрить тебя в ряды заговорщиков…
Дубинин сделал небольшую паузу.
– То есть вместо того парня? – без труда закончил Роман.
– Именно.
– Почему меня? Что там, своих агентов мало?
– Давай без истерики, – сказал Дубинин. – Решение принято, исполняй.
– Есть, – проворчал Роман.
– Тебя встретят. Обстановку узнаешь на месте.
– Но… нам же ничего о нем не известно. Только время прилета. Ни имени, ни примет.
– Время прилета – это раз. Мужчина – это два. Уже немало. Возможно, до завтра станет известно еще что-нибудь.
– Возможно, станет, возможно, нет, – усмехнулся Роман. – Хотя что-то мне подсказывает, что пациент скорее мертв, чем жив. Ладно, я все понял.
– Понял, так дуй в аэропорт, – холодно сказал Дубинин. – Времени в обрез.
– Дую.
Дав задание Сомову ехать кратчайшим путем в аэропорт JFK, Роман закурил сигарету и погрузился в размышления.
Во-первых, хорошо, что он оделся в приличную одежду и взял с собой паспорт. Не нужно возвращаться в отель. Правда, он надеялся отбыть нынешним днем на Родину. Но Родина решила отрядить его на очередной подвиг, а раз так, никуда не денешься.
Во-вторых, снова они там, в первопрестольной, что-то намудрили. Слепцов возжелал отличиться – и для этого изобрел гениальный ход: кинуть нелюбимого агента грудью на амбразуру. Ибо не такие дураки заговорщики, чтобы позволить обвести себя вокруг пальца. Для подобной операции нужна серьезная подготовка, а вот так, с бухты барахты, можно было только угодить в ситуацию под названием «хуже не придумать». Но, как всегда, большое начальство сие не волновало.
В-третьих, утешительный момент во всем этом с самого начала хилом деле все же имелся. Для того, чтобы выдать себя за гостя, агент должен как минимум располагать некоторым физическим сходством с ним. То есть, если пришлют лысого приземистого толстяка с писклявым голосом, то капитану Морозову тут априори ничего не светит, и, повалявшись пару дней на морском песочке, он в конце концов отправится домой.
Что ж, это был вариант не из худших.
Придя к выводу, что авантюра Слепцова потерпит крах уже на начальной стадии, Роман повеселел. Глядя на серые громады зданий, нещадно поливаемые дождем, он думал о том, что уже через несколько часов окажется на одном из самых лучших пляжей в мире. Отсюда возникал вопрос: не стоило ли по возвращении отблагодарить шефа за щедрый подарок? Ракушку ему, к примеру, красивую привезти или пышную мулатку средних лет? С последним, пожалуй, ничего не выйдет, а вот ракушка – идея неплохая. Пускай старичок релаксирует, слушая, как шумит океан…
– Подъезжаем, – предупредил Сомов.
Ему следовало бы избрать себе профессию таксиста. Не успел Роман как следует налюбоваться видами мокрых небоскребов, как они уже подкатили к аэропорту.
– Я вас провожу, – глядя в сторону, пробубнил Сомов.
– Валяй, – согласился Роман.
В сопровождении дипломатического работника он прошествовал по громадному терминалу, получил свой билет и двинулся к бару.
– А мы ведь, Серега, даже за знакомство с тобой не выпили, – заметил Роман, усаживаясь на табуретку.
– Мне нельзя, – отозвался дипломатический работник, заказывая кофе. – Я за рулем.
– Это верно, – согласился Роман. – Ну, тогда выпьем в одностороннем порядке.
Он попросил сто пятьдесят водки, сандвич с тунцом и с аппетитом принялся выпивать и закусывать. Глядя на скучно тянущего кофе Сомова, Роман, пришедший в отличное расположение духа, снова задумался над тем, что бы хорошего сделать для приунывшего напарника. Машинально сунув руку в карман за сигаретами (хотя курить здесь строго воспрещалось), он наткнулся на флэшку. Утром забрал ее из ветровки – пожалел выкидывать имущество по старой советской привычке. Оказалось, не зря пожалел.
– Серега! – обрадовался Роман. – У меня для тебя кое-что есть! Маленький презент на прощание, так сказать.
– Что? – вяло отозвался Сомов.
– Вот!
Роман протянул ему флэшку.
У Сомова блеснули глаза. Он уставился на флэшку с видом охотничьей собаки, отыскавшей потерянный было след.
– Что здесь? – медленно пунцовея, прошептал он.
– О! – воскликнул Роман. – Здесь то, что надо. Не заскучаешь, точно.
– Я… могу это взять? – нервно облизнул губы Сомов.
– Да конечно. Держи, дружище!
Роман вложил флэшку в руку Сомова, почему-то сильно вспотевшую.
Тот подозрительно оглянулся и упрятал гостинец во внутренний карман пиджака.
– Большое спасибо, – сказал он, едва удержавшись от намерения обнять дарителя.
Тут Роман догадался, что, кажется, произошло недоразумение. Судя по всему, парень вообразил, будто он завладел тем самым секретом, ради которого из Москвы прибыл агент ГРУ.
Роман уже хотел растолковать ошибку, но, глянув на взволнованное лицо Сомова, раздумал. В жизни и так полно разочарований, зачем торопить наступление еще одного? Пусть хоть на часок этот увалень вообразит себя суперменом. А там пускай и клубничкой попотчуется в качестве утешительного приза. В любом случае, ему это никак не повредит.
Расставались они, как лучшие друзья. Сомов просил заезжать в гости, обещал сводить в одно место на Манхэттене, где чудно кормят русскими блинами. Роман со своей стороны произнес все, что в таких случаях положено произнести, и просил навещать его в Москве. В пылу расставания оба как-то позабыли обменяться адресами, но сейчас этого и не требовалось. Сомов сиял, как вылизанная тарелка, и Роман уходил на посадку в полной уверенности, что к легиону счастливых людей на планете он только что добавил еще одного. А может, так оно и было, кто знает?
Венесуэла, аэропорт «Симон Боливар», 18 сентября
Перелет был особенно хорош тем, что все время, коророе он длился, Роман мирно спал в своем кресле. И лишь когда самолет тряхнуло на посадочной полосе, он открыл глаза и обратил внимание на то, что за стеклом иллюминатора стало как-то не по нью-йркски ярко и зелено.
«Кажись, прибыли», – сладко потягиваясь, сделал капитан незатейливый вывод.
Не обремененный ничем, кроме засунутых в карманы рук, он спустился по трапу и тут же почувствовал, как под курткой начала липнуть к спине рубашка. Солнце, опустившееся к линии гор, припекало еще так, что хотелось немедленно раздеться и улечься загорать прямо здесь.
Скинув куртку и картинно перекинув ее через плечо, Роман в хвосте бодрой стайки туристов направился к зданию аэропорта. Но дойти до него не успел.
От стоявший в тени ангара легковой машины отделилась женщина и шагнула к нему.
– Здравствуйте, Роман, – уверенно сказала она на хорошем русском языке.
– Добрый день, – кивнул тот, приостанавливаясь.
Ему показалось, что он где-то ее видел. Высокая, стройная брюнетка, давно миновавшая тридцатилетний барьер, но и до роковых сорока еще далеко не дошедшая. Чувственное лицо, роскошные формы, бронзовая кожа. Мечта, а не женщина.
– Меня зовут Долорес Эсперанце, – представилась она. – Майор службы безопасности. Как долетели?
– Отлично.
Роман напрягся и вспомнил, где ее видел. На мониторе Дубинина. Ну, подполковник, ну, паучина. Он уже тогда эту сеть заплетал. И ведь с каким невинным видом сидел! Хоть бы словом обмолвился. Друг, называется.
– Где ваш багаж? – осведомилась майор Эсперанце.
Роман только улыбнулся в ответ.
– Понятно, – кивнула та без улыбки. – Садитесь в машину.
В ее голосе прозвучало легкое пренебрежение. Должно быть, как всякой женщине, ей был неприятен мужчина, путешествующий по миру налегке. А может, она была преисполнена служебного рвения и расточать улыбки не входило в ее обязанности. Во всяком случае, первый контакт с аборигеном Роману Евгеньевичу не показался вдохновляющим.
