Клайв Касслер - На грани потопа

— Но вы не должны также забывать, джентльмены, — дипломатично напомнил Пекорелли, — что президенту Соединенных Штатов иногда приходится принимать непопулярные решения и жесткие меры для защиты государственных интересов.

Сэндекер смерил его откровенно презрительным взглядом и сухо сказал:

— Не притворяйтесь, Гарольд, вам это не идет. Вы не хуже меня знаете, что Шэнь всегда выступал посредником между Белым домом и Пекином, умело пользуясь этим для расширения и процветания своего криминального бизнеса.

— Боюсь, что вас неправильно информировали, адмирал, — с апломбом возразил Пекорелли, после чего сразу умолк и незаметно стушевался.

Сэндекер только фыркнул и напрямую обратился к Уоллесу:

— Знаете, сэр, вместо того чтобы таскать нас с Дунканом и Питером в Форт-Макнэйр всякий раз, когда вам захочется надрать наши задницы, я бы на вашем месте наградил высшими государственными орденами всех причастных к избавлению Соединенных Штатов от величайшей угрозы национальной безопасности со времен Гражданской войны и возвращению человечеству величайшего в истории собрания культурных и исторических ценностей, когда-либо поднятых из пучины. Если не ошибаюсь, вы уже наварили на них неплохой политический капиталец.

— И наварите еще больший, мистер президент, — присоединился к адмиралу Монро, — если пообещаете передать сокровища Китаю. После этого они вас на руках будут готовы носить.

— Да-да, замечательное достижение, — невпопад высказался Уоллес, вынул из кармана носовой платок и вытер внезапно вспотевший лоб и верхнюю губу, на которой тоже выступили крупные капли пота. — Но попробуйте взглянуть на ситуацию моими глазами, джентльмены. Моей подписи ожидают порядка сотни торговых соглашений с китайскими фирмами и государственными предприятиями общей стоимостью в миллиарды долларов, которые обеспечат американским трудящимся сотни тысяч новых рабочих мест.

— А есть ли смысл американским налогоплательщикам вкладывать свои деньги в превращение Китая в сверхдержаву? — язвительно бросил Харпер.

Монро до такой степени еще не осмелел и поспешил перевести разговор на другую тему.

— Как бы то ни было, мистер президент, — заметил он, — вы не можете отрицать, что вопрос о расширении полномочий Службы иммиграции и натурализации давно назрел и даже, я бы сказал, перезрел. У нас лежат без движения замечательные проекты пресечения в корне нелегального проникновения через мексиканскую границу, расширения сотрудничества с таможней и Береговой охраной... Есть и другие, и все они ждут вашего одобрения. Сегодня в Штатах шесть миллионов нелегалов. Вы только вдумайтесь в эту цифру. Но если не перекрыть бурный поток китайцев, через три года она может удвоиться!

— Может, проще всех их амнистировать и не дергаться? — проворчал Уоллес.

— Сейчас — может быть, но подумайте о наших детях и внуках, мистер президент! — горячо возразил Монро. — К две тысячи пятидесятому году население США достигнет трехсот шестидесяти миллионов, а еще через пятьдесят лет увеличится до миллиарда. Что ждет наших потомков? Если не принять меры сегодня, завтра им негде будет жить. Все оккупируют китайцы.

— Но рост населения происходит во всем мире, — парировал Уоллес, — и сдержать его нечем, кроме войн и эпидемий. Лично я думаю, пока мы можем сами себя прокормить, в панику ударяться нельзя.

— Вы знакомы, сэр, с прогнозами ведущих аналитиков ЦРУ в области демографии и геополитики? — задал неожиданный вопрос адмирал.

— Уточните, пожалуйста, какие именно прогнозы вы имеете в виду? — насторожился почуявший подвох Уоллес.

— Те самые, — усмехнулся Сэндекер, — в которых предсказывается распад США минимум на три независимых государства, но не через тысячу лет и даже не через сто, а через сорок или пятьдесят.

— Чушь! — высокомерно отрезал Уоллес.

— Китайцы отхватят себе почти все Западное побережье от Аляски до Фриско, — невозмутимо продолжал адмирал, — латиносы заберут себе Техас и часть южных штатов, ну а нам, потомкам колонистов с «Мэйфлауэра» останется Север, Восток и Центр.

— Это происходит уже сегодня, на наших глазах, — добавил Харпер. — В Британской Колумбии выходцев из Азии уже больше, чем коренных американцев.

— Все равно я не могу представить себе распад США, что бы там ни говорили аналитики, — поморщился Уоллес — Мне кажется, вы преувеличиваете опасность, джентльмены.

— Нации и цивилизации тоже не вечны, мистер президент, — с грустью произнес Сэндекер. — Они старятся и умирают — совсем как люди, только медленнее и потому незаметнее.

Пекорелли осторожно кашлянул, чтобы привлечь внимание босса, и напомнил:

— Мистер президент, через пять минут у вас назначена важная встреча.

Уоллес развел руками.

— Ничего не поделаешь, служба такая, — произнес он с видимым облегчением. — Жаль, что не удалось довести дискуссию до конца, но вынужден констатировать, джентльмены, что вы меня не убедили. Более того, поскольку вы явно не одобряете проводимой моей администрацией политики, я не вижу иного выхода, кроме как потребовать вашей отставки.

Глаза Сэндекера сделались колючими и жесткими. Он весь подобрался, как леопард перед прыжком, и твердо заявил, глядя в упор на президента:

— Моей отставки вы не дождетесь, сэр. А если уволите, я вылью на Белый дом столько грязи, что всей вашей президентской рати не разгрести ее до следующих выборов.

— Моей тоже, — буркнул Монро. — Не для того я столько лет подбирал и воспитывал кадры, чтобы какой-нибудь тупоголовый чинуша, усевшись в мое кресло, за полгода развалил всю Службу! Хотите драки? Будет вам драка! Мне тоже кое-что известно о том, что творится в кулуарах Белого дома.

Вопреки ожиданиям слова и угрозы обоих не только не разозлили Уоллеса, но и как будто бы даже вызвали его одобрение и заставили переосмыслить свой устоявшийся подход к людям. Перед ним стояли не какие-то пустозвоны, дрожащие за свои теплые кресла, а настоящие патриоты, готовые положить жизнь не ради денег или карьеры, а во имя принципов и идеалов, поступиться которыми было для них столь же невозможно, как пролезть в игольное ушко пресловутому верблюду. А может, и не об этом подумалось президенту, а о том, что совсем ни к чему ему затевать дрязги с такими людьми накануне выборов, а то ведь и в самом деле столько помоев ему на голову выплеснут, что потом до гроба не отмоешься. Как бы то ни было, Дин Купер Уоллес совершенно неожиданно широко улыбнулся и заговорил примирительным тоном:

— У нас свободная страна, джентльмены. Вы вольны высказывать свое недовольство в глаза президенту, но и президенту нельзя отказывать в праве на собственное мнение. Будем считать, что мы все погорячились. Я отзываю назад требование вашей отставки. Оставайтесь на своих постах, продолжайте руководить вашими ведомствами, но прошу вас все-таки не забывать, что иногда не мешает и с главой государства посоветоваться. Однако считаю своим долгом предупредить вас всех и каждого по отдельности, что если вы еще раз скомпрометируете меня в политическом плане, вылетите на улицу с таким треском, что чертям в аду тошно станет. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

— Абсолютно, — кивнул Сэндекер.

— Можете не сомневаться, мистер президент, — заверил Монро.

— Тогда все свободны. Покривлю душой, если скажу, что получил большое удовольствие от общения с вами, но политическим лидерам иногда полезно выслушивать горькую правду, в том числе о себе. Так что в любом случае благодарю вас, джентльмены.

Все потянулись к выходу, один только Сэндекер задержался в дверях и обернулся к Уоллесу.

— Могу я задать вам один вопрос, мистер президент?

— Слушаю вас, адмирал.

— Когда вы намерены передать китайцам их национальные реликвии, поднятые нами со дна озера Мичиган?

— Как только выжму из них последние капли политической смазки, — ухмыльнулся Уоллес — Но они не получат ни одной статуэтки, пока вся экспозиция, которую мы планируем выставить в Национальной галерее искусства в следующем месяце, не пройдет триумфальным маршем по крупнейшим городам Соединенных Штатов.

— Благодарю вас, сэр. Весьма грамотный и дальновидный шаг с вашей стороны.

— Вот видите, — расплылся в улыбке довольный комплиментом президент, — не такой уж я монстр и людоед, как обо мне думают!

56

— Как приятно снова видеть вас в нашем доме, молодые люди! — искренне обрадовалась Катя Гэллахер, открыв дверь и увидев на крыльце Питта и Джулию. — Заходите, присаживайтесь, сейчас я вас чайком угощу. А если хотите, можете пока с Йеном пообщаться. Он на веранде сидит, газету читает.

— Мы к вам ненадолго, — с порога извинилась Джулия, — в полдень наш самолет улетает.