Эриган. Черта - Эндрю Миллер
— Не скажешь, к какому городу мы движемся?
— Дорен. Так он называется.
В тех местах Вик еще не бывал, но карту он знал достаточно хорошо — мог с уверенностью сориентироваться в ближайших городах и селах.
— Дорен? — радостно воскликнул Рональд. — Мистер Берсби, представляете, мы направлялись именно туда!
— Даже так⁈ Я рад, — искренне обрадовался Вик.
Кто бы, что ни говорил, но он не горел желанием становиться для них нянькой.
— И когда мы прибудем на место?
— Если не сильно задерживаться, то ближе к вечеру будем на месте, — подсчитал он примерное расстояние до города.
— Надеемся, все будет хорошо, — без особой радости ответил Джеймс.
Сейчас его люди были не в лучшей форме. Не удивительно, что он хотел как можно скорее попасть к месту назначения.
Имеет ли смысл говорить, что после этого разговора, их путь продолжался практически в полной тишине. Слышно было только звон металла, хриплое дыхание лошадей да скрип единственной повозки.
В такой атмосфере, время летело незаметно, с вот уже прохладное утро сменилось жарким полуднем, нещадно ударившим по обессиленным путникам.
Изнурять своих людей никто не хотел, поэтому было решено остановиться на привал.
— Остановимся здесь.
Выбрав подходящее место, их отряд встал лагерем под сенью редких деревьев в нескольких сотнях метров от главного тракта. В тени, да при маленьком родничке, звонко бьющем из-под земли — это место просто идеально подходило для отдыха.
— Джим, Том…
Услышав свои имена, мужчины отправились на дежурство — безопасность превыше всего.
Тем временем, жизнь в маленьком лагере закипела. Где-то готовили еду, где-то помогали раненым, меняя повязки или опаивая зельями.
Наблюдая за всеобщей суматохой, Вик решил было помочь остальным, но ему отказали. Настаивать он не стал — им было виднее.
— Иф, давай перекусим, — предложил Вик, усевшись на теплые корни.
Аппетита, как такового, не было, но силы восстановить им бы не помешало.
— Вот, держи, — сказала Иф, протягивая все тот же хлеб с мясом, что и минувшей ночью. С той лишь разницей, что жевать черствый хлеб было менее приятно.
— Спасибо.
Наблюдая за братом, Иф тоже села рядом. Но к еде она так и не притронулась.
— Ты бы тоже поела…
— Скорее всего, не смогу.
Вглядываясь в ее бледное лицо, Вик уже начал жалеть о том, что согласился сопровождать этих людей к городу. И о чем он только думал?
— Ты не волнуйся, я в порядке, — подбодрила его Иф, улыбнувшись.
Заставлять ее смысла не было. Сделал бы только хуже. Стараясь об этом не думать, Вик перевел взгляд назад на лагерь.
Кто-то уже ел, кто-то чистил одежду, проклиная всех богов за свалившееся на их головы испытание. А где-то в стороне, их товарищи понуро осеняли себя святыми знаками, провожая на тот свет тех, кто не выжил. Туда Вик старался не смотреть, опасаясь того, что начнет себя укорять.
Он ведь мог вмешаться раньше, и тогда бы в живых осталось намного больше…
— Можно мы присядем? — привлек к себе внимание Рональд, опершись на ствол соседнего дерева. Где-то позади, как обычно, ютилась и его младшая сестра.
— Пожалуйста.
Вик не возражал — места было много, да и чья-то компания была ему более предпочтительна, чем терзающие душу вопросы.
— Спасибо, — сев на соседний корень, они ненадолго замолчали. Как оказалось, собираясь с мыслями.
— Мистер Берсби, разрешите задать вам вопрос? — заговорил Рональд, неловко катая в руке камушки.
— Пожалуйста.
— Вы некогда не задумывались, в чем истинная причина войн?
Вик был крайне удивлен такому вопросу. Он в очередной раз убедился в том, что мальчик был умен не по годам.
— Людская глупость, — без тени сомнений ответил Вик. — И тщеславие, сокрытое за маской лживой циничности и желания отстоять свои взгляды и интересы.
— Невзирая на цену, — добавила Иф, продолжив его мысль.
Столь прямой и резкий ответ шокировал мальчика. Он в прямом смысле, открыл рот от удивления.
— …
— Ты ожидал чего-то другого? — с улыбкой спросил Вик.
— Нет. Просто ваши слова крайне мудры, — слегка приободрился Рональд.
— Не скажу, что мое мнение истинно верное — это лишь мои мысли.
— И, тем не менее, они хорошо передают суть того, что стоит за подобными бесчинствами!
И снова слова мальчика не вязались с его возрастом. Да и к чему, собственно, он вел весь этот разговор.
Этот вопрос он ему и задал.
— Я хотел поделиться с вами историей… или даже легендой, которая бытует в нашей семье.
— Я бы послушала, — согласилась Иф, ответив за них обоих.
— Эта легенда, берет свое начало в глубокой древности. Во времена, столь далекие, что даже память о них уже не сохранилась…
…
Много тысячелетий назад, существовало такое место, как Дворец Истины. Обитель мудрейших существ, чьи слова, наука и магия вели людей к просветлению, а мир — к своему процветанию.
Однако в дни величайших открытий и достижений, они принесли плохую весть — новое предсказание, которое предрекало катастрофу, масштабы которой невозможно было измерить простыми словами и цифрами. Однако в мире, где войны практически утратили свою значимость, слова безымянного пророка подняли на смех.
Шли года, память слабела, а поколения сменяли друг друга в бесконечном цикле жизни и смерти. Так продолжалось сотни, тысячи лет, вплоть до того момента, как небосвод не прорезала алая вспышка, оросив континенты метеоритным дождем. И в тот момент, практически забытые слова пророка, столь давние и древние, вновь всплыли у всех на устах:
«Когда небосвод пронзит коса древнего бога, мир погрузиться в пучину отчаяния. Рухнут старые устои, исчезнут империи, а великие народы — канут в бездну забвения»
Простые, но страшные слова.
Но как оказалось, никакого конца света не наступило. Не рухнули горы, не высохли моря и океаны. Все осталось таким же, как и было. Жизнь продолжалась, и люди вновь погрузились в круговорот привычного существования.
Но этому событию не суждено было затеряется в веках — по воле судьбы, или по чистой случайности, кузнец, обитавший на самом отшибе старого королевства, стал невольным обладателем «дара» небес. Доселе невиданный материал — осколок небесного металла, буквально воспламенил его душу, породив нерушимое желание — во что бы то ни стало, выковать из него величайшее в истории оружие!
Но воплотить задумку оказалось непросто — металл