Прости. Забудь. Прощай - Алексей Коротяев
оставленных жен. Чем мы хуже мужчин?
— А сколько лет вашей дочери?
— Она у меня вторая и…
Они продолжили оживленный разговор, взяв по бокалу в руки. Разноо-бразные вина и блюда, каруселью сменяющие друг друга через каждые полчаса, поднимали настроение все выше и выше. Отсутствие телефонов, остав-ляемых при входе, согласно клубному правилу, воспринималось как забавная
игра. Не хватало только мужчин… но и для них тоже пришло время. Прозвучал
гонг. Елена Владимировна отметила про себя, что это напомнило ей сцену из
любимого сыном фильма «Входит дракон» с Брюсом Ли, который надоел ей до
чертиков. Женщины оставили еду и бокалы и быстро направились в кабинет, в котором до этого заседали. Там их ждала высокая чаша из синего стекла, установленная посередине массивного дубового стола. Все дамы, возбужденно
толпясь, но сохраняя приличие, подходили к сосуду, победоносно выхватывали
из него ключ и торопливо уходили. Елена Владимировна, пропустив всех, забрала последний и под ободряющим взглядом Анны покинула комнату.
Шофер проводил ее до двери, вставил ключ в замок и, не сказав ни
слова, удалился. Елена Владимировна не без колебаний шагнула в обстав-ленную со вкусом прихожую. Огляделась. Прошла по коридору и заглянула в
комнату, в которой горел свет. Широкая, занимающая почти все пространство
47
кровать, покрытая черными шелковыми простынями. Два глубоких кресла по
сторонам.
— Что там по инструкции? Заходи, раздевайся, ложись и жди, как корова, своего Конька-Горбунка!
Елена неторопливо разделась.
— Ни одного зеркала, — недовольно отметила она.
Залезла под простыни. С наслаждением подвигалась всем телом по
прохладной атласной поверхности и тут же почувствовала просто звериную
потребность в мужчине. Она выключила свет дистанционным пультом, сунула
его под подушку и стала нетерпеливо ждать. В такой темной комнате ей еще
бывать не приходилось.
— Ну, где же он?
По тонкой светлой полоске под дверью поняла, что кто-то зашел в
квартиру. Прошел по коридору, потушил свет. Подошел к двери. Ждет. Она ватными руками хлопнула в ладоши. Почувствовала только движение воздуха от
снимаемой рядом с ней одежды. Теплая ладонь мягко дотронулась до ее бедра.
Елена Владимировна судорожно вдохнула воздух. Он откинул простыню и при-лег рядом. Осторожно поцеловал в плечо. Потом погладил нежно волосы и, только почувствовав ее готовность принять его, бережно обнял. От
каждого прикосновения Елена ощущала приятную волну, проходящую по всему
телу и разбивающуюся у лица брызгами румянца, от чего оно пылало. Елена
Владимировна часто задышала и потянула мужчину на себя…
От подруг она слышала, что те улетают куда-то и испытывают подобное ощущение многократно. Ей же, увы, не доводилось ни разу в жизни. За-канчивались отношения с мужем всегда до грусти одинаково. Она ждала, пока
тот не обмякнет внезапно, навалившись на нее всей тяжестью, а потом, отва-лившись, как клоп, не похвалит себя за дивные мужские качества, длившиеся
больше двух минут. Тому, что она испытывала сейчас, трудно было дать название. Если это был полет, то очень долгий и высокий. На землю она возвращалась, только чтобы снова взлететь и парить, не чувствуя ни тела, ни души, а только пронзительное наслаждение, в котором скользило, не касаясь ничего, ее сияющее Я.
Елена закричала, выгибаясь своим точеным телом и откидывая голову
назад. Сердце даже не забилось, а скорее биения слились в одну страшную вибрацию. Перехватило дыхание. В страхе балерина оттолкнула мужчину от себя.
Нечаянно ногтями своей правой руки она зацепила его лицо. Мужчина вскрикнул и отпрянул. Она еще больше испугалась и хлопнула два раза в ладоши. Ее
недавний партнер немедленно встал с постели, собрал, судя по звукам, одежду, и через минуту Елена услышала, как щелкнул замок входной двери. Она, все
еще тяжело дыша, достала из-под подушки пульт и включила свет.
48
Елена открыла дверь своей квартиры, поблагодарила и отпустила шо-фера. Вошла тихонечко, как будто виновато в их с Вадимом шикарную квартиру
и сразу прошла на кухню. На какие финансовые холмы или в какие денежные
ямы ни заносила бы нас жизнь, кухня всегда остается для русского человека
самым важным и доверительным местом. Достала коньячку. Выпила рюмку
залпом, не закусывая. С теплом пришло и успокоение. Даже усмехнулась.
— Вот это эксперимент. Теперь можно и помирать спокойно.
В прихожей хлопнула дверь.
— Сынок, ты? — спросила скорее по привычке.
— Я, я.
— Что-то ты рано.
— Четыре часа — рано? Тебе не угодишь, ма! — сказал он, заходя на
кухню. Подошел ближе, чтобы обнять ее, и тут она увидела три глубокие, све-жие царапины совсем рядом с левым глазом.
— Что у тебя с лицом? — быстро спросила мать.
Сын не сразу ответил. Потом улыбнулся и сказал:
— Ма! Ты же знаешь! 8 Марта! Бесились!
49
ШирокА дуША Моя роднАя
Аэропорт жил своей обычной жизнью: внимательно встречал и безразлично провожал. Пассажиры, привыкшие к его навязчивой подозрительности, не возмущались и терпеливо позволяли сосредоточенным служебным собакам, очень похожим на ведущих их проводников, обнюхивать свои вещи. Транзит-ники, узнаваемые по тому, с каким с удовольствием они разминали ноги после
часов, проведенных в неудобных креслах, неторопливо прохаживались по отпо-лированным, почти стерильным каменным полам огромных холлов. Одни делали для развлечения ненужные покупки в Дьюти-Фри, другие же сразу спешили
найти свои терминалы, боясь пропустить рейс.
До самолета было еще два часа, и я убивала их, рассматривая жен-ские журналы в одном из киосков. От этого бессмысленного занятия меня отвлек очень родной, и поэтому еще более странно звучавший в иностранном
аэропорту голос:
— Казакова!
Раскинув руки, я побежала навстречу его обладательнице, и мы спле-лись в шумном объятии.
— Маринка, ты!
— Ирка-а-а!!!
Много лет не виделись. Маришка — моя самая верная школьная подруга. Изящная, красивая и добрая, она почему-то вышла замуж позже всех девчонок в нашем классе. В то время как у других уже появились внуки. Муж старше ее на 15 лет, канадец, какой-то профессор. Влюбился без памяти, увидев
Марину на курорте в Болгарии, куда он приехал на конференцию по энергетике, и… увез к себе.
Мы не могли наглядеться друг на друга и только без конца повторяли
по очереди:
— Маринка!
— Ирка!
— Ты куда летишь? — спросила я наконец подругу.
— На родину, — ответила та, широко улыбаясь.
— Надо же! А я наоборот. На чужбину. На заработки. Сыну на свадьбу.
У тебя дети есть?
Марина с радостью кивнула.
— Теперь есть. Удочерили девочку из детдома в прошлом году. Сейчас
вот опять едем с мужем. Хотим мальчика взять.
— Смело! Двоих, в наше время! Чужих…
Марина посмотрела на меня без обиды, но с едва заметным холодком
в глазах.
50
— Своих Бог не дал!
