Сергей Зверев - Мертвый дрейф

– А вы специалист, Котов, – с деланым уважением заметил он.

– Да какой я, к черту, специалист… – Котов покраснел. – Понятно, что работа Ландсберга в НИИ не афишировалась. У него была своя немногочисленная группа, своя лаборатория. Свои проблемы с руководством, со спецслужбами – ведь у Александра Карловича очень неуживчивый характер…

– Это мы уже поняли, – проворчал Крамер.

– Я не знаю, что произошло с ним за пятнадцать месяцев… – обескураженно вымолвил Котов.

– Минуточку, – сказал Глеб. – Поправьте меня, если я в чем-то ошибаюсь. Втайне от правительства, спецслужб и собственного руководства господин Ландсберг создает некое устройство, которое можно считать революцией в области психотронного вооружения. Условия работы, неприятности с властями, умаление заслуг и его научного потенциала, назойливая опека со стороны спецслужб, отношение окружающих к изобретателю – непризнанному гению – Александра Карловича решительно не устраивают. И тут он получает заманчивое предложение от некой… назовем ее так – «неправительственной американской организации», которая предлагает свои услуги в организации побега из России, в комфортном устройстве за рубежом, в раскрытии творческого и научного потенциала господина Ландсберга. При этом обязательное условие – наличие ВСЕЙ технической документации и опытного образца. Непонятно только, что у нас с семьей…

– Ландсберг – бобыль, – буркнул Котов, – мизантроп, социопат и убежденный холостяк.

– Какой симпатичный вырисовывается персонаж, – восхитился Никита.

– Когда-то давно он имел семью, но история закончилась плачевно: супруга довела его до нервного срыва, высосала все соки, унизила, ушла к другому – с тех пор Александр Карлович остерегается устойчивых связей…

– И теперь мы имеем следующее, – развивал свою мысль Глеб. – Посредником в переправке Ландсберга за рубеж выступает некая смутная контора, съевшая собаку на контейнерных перевозках. Всё заточено: передающая сторона, принимающая, и даже автоматы Калашникова у суровой охраны засекреченного груза не смущают ни таможенников, ни команду, ни официальных лиц участвующих в деле государств. Типичная легенда – груз под эгидой Министерства обороны. Возможно, у охранников имелись фальшивые удостоверения, что они трудятся по контракту в военном ведомстве. Ведущий работник оборонного НИИ бесследно пропадает, и информация об этом, разумеется, засекречивается. Всё просчитано и застраховано… кроме землетрясения у берегов Японии в тот момент, когда восточнее эпицентра «Альба Майер» идет своим ходом на Филиппины. Бессмысленно теоретизировать, почему пятнадцать месяцев контейнеровоз не засекли ни спутники, ни команды бороздящих океан судов. Это Тихий океан, здесь множество течений, аномальных зон и так далее. Судно сильно потрепало, но оно не затонуло и не перевернулось. Где-то блуждало и в данный момент, подобно большинству смытых из Японии объектов, уверенно приближается к американскому побережью. В катаклизме кто-то выжил – полагаю, это несколько охранников из смутной фирмы и лично… господин Ландсберг. А теперь важный вопрос, господа Котов и Дарья Алексеевна. Вы слышали голос за дверью, предлагающий выйти из машинного отделения в «зал приема правительственных делегаций» и провести переговоры. Человек представился Александром Карловичем. Почему вы были уверены, что это именно он?

– Это был он, – вздохнул Котов.

– Это был он… – вздохнула Даша.

– Хорошо, – кивнул Глеб. – Не будем плодить сущности и выяснять, почему вы в этом уверены. Принимаем – это был он, и вы пошли на его голос как за дудочкой Крысолова. Итак, мы имеем следующее: по загубленному контейнеровозу бегают несколько существ с поврежденной психикой, имеющих на вооружении автоматы и излучатель, растерявший свои боевые свойства, но по-прежнему опасный. Могу предположить, что охрана безоглядно подчиняется Ландсбергу – не буду объяснять почему. Возможно, они в курсе, что мы приближаемся к Америке. Кого хотел увидеть Ландсберг на борту «Альбы Майер»? Представителей организации, сделавшей ему заманчивое предложение. Сойдет и береговая охрана США или Канады. Но только не российский морской спецназ! Это крах последних надежд, Ландсберг в отчаянии. Он слышит русскую речь, он видит наши лица… Он еще не отчаялся, русских можно нейтрализовать, затянуть время, а там, глядишь, и залив Аляска, куда не могут нагрянуть российские суда и вертолеты…

– Ты уверен, что он сошел с ума и разговаривает с деревьями? – проворчал Никита.

– А ты посиди пятнадцать месяцев на борту «Летучего голландца», – покосился на него Глеб, – общаясь с призраками, борясь с морской болезнью, с голодом, жаждой, умоляя Господа Бога о встрече с каким-нибудь «хорошим» судном. Посмотрю я на тебя. Ты видел тех парней, которых мы прикончили? Зомби, призраки, в головах не мозги, а профессиональные навыки. И самое интересное, что Александр Карлович полностью не вникает в происходящее. А происходит вот что. – Глеб смерил испепеляющим взглядом мрачных гражданских. – Обыкновенная коррупция, разъедающая не только гражданское общество, но и ответственных чиновников оборонного ведомства, в том числе и флота. Нет сомнений, что ряд руководящих работников «Глобал Транзит» связан с «американской неправительственной организацией». Куплены «высокие» товарищи на Корабельной набережной. Затея смелая, но вариантов нет. Пару компетентных господ сопровождает группа боевых пловцов, не имеющая никакой информации и подписавшая бумагу о неразглашении «военной тайны». Им нужно лишь закрыть глаза и обеспечить безопасность компетентных товарищей. Если Ландсберг и его творение в сохранности, то все это вывезут на субмарине, на которой также присутствуют «компетентные» лица, имеющие власть над капитаном и командой. История не получает огласки – уж об этом соответствующие структуры позаботятся. Разумеется, никто не ожидает, что на контейнеровозе людей будет поджидать такая вакханалия. В сущности, нам плевать, – Глеб обвел глазами своих недобро пыхтящих подчиненных, – мы всего лишь выполняем приказы старших по званию и не страдаем любопытством. Куда отправит Родина в лице государственных чиновников, там и работаем. Но после того, что случилось с нашим товарищем… – Глеб опять помолчал и закончил под одобрительное сопение коллег: – Мы не можем пустить это дело на самотек и закончим его так, как считаем нужным. Но не так, как это считают Дарья Алексеевна и господин Котов…

– Послушайте, вы даже не представляете, какие неприятности можете себе нажить, – спотыкаясь, забормотала Даша. – Зачем вам это нужно? У вас приказ, вы обязаны его выполнять… Поверьте, нам очень жаль, что погиб ваш коллега, такое не было предусмотрено…

– И мы приложим все усилия, чтобы интересы государства по итогам операции были соблюдены и все виновные, включая присутствующих, понесли наказание, – ударно закончил Глеб. Он, казалось, не замечал, как превращается в окаменевшую глыбу Котов, как Дашино лицо, раскисшее от слез, становится клейкой пористой массой.

– Впрочем, мы можем пойти на уступку, – добавил он в качестве послесловия. – Мы понимаем, что в данной ситуации вы – такие же заложники, действующие не по собственной воле. Наше условие – вы сидите тихо, никуда не лезете, не чините препятствий, схватываете наши команды с полуслова – и мы обещаем, что по возвращении домой против вас не будет репрессий. Решайте. Шаг влево, шаг вправо – и уступка теряет силу.

– Хорошо, я согласен, – пробормотал Котов, мучительно сохраняя остатки собственного достоинства.

– Дарья Алексеевна?

– Да делайте что хотите, отвяжитесь от меня… – Женщина закрылась руками от перекрестных взглядов и свернулась в кокон.

– Отлично, – кивнул Глеб. – Машинное отделение – островок безопасности, сидите здесь и никуда не выходите. Два выхода заблокированы. Выпустите нас и запритесь. Придем – откройте. На угрозы и настойчивые «приглашения» – не реагировать. Выйти позволяется лишь в единственном случае, – Глеб кивнул на подпертую трубами дверь у себя за спиной, – если в эту мирную обитель полезут черти…

– Глеб, ты что-то недоговариваешь… – прошептал Платон, припадая затылком к раскрошившейся стенной панели.

– Да нет, ребята, это вы не дослушиваете, – отозвался Глеб, снимая «Кедр» с предохранителя. – Приказываю провести разведку боем. Не дадим чертям расслабиться, пусть не думают, что находятся у себя дома. Чем больше шума на данном этапе операции, тем лучше. А затаиться и перейти к партизанской войне еще успеем…

Бойцы по одному просачивались в коридор за машинным отделением, где находились каюты членов экипажа. Он помнил, что отдельные помещения были заперты, и это выглядело как-то странно. За дверьми могли обитать те, «кто выжил в катаклизме и пребывает в пессимизме». Это гораздо предпочтительнее, чем вести растительную жизнь среди машинных узлов и агрегатов. Три пули в замок, он пинком выбил дверь, отшатнулся к косяку, и Крамер, «пробегающий мимо», закатил в помещение наступательную гранату! От взрыва повалились койки, подвешенные к стене, встал на дыбы и распался столик, уставленный какими-то грязными плошками и мисками. Посыпались панели с потолка. Рискованно, конечно, но едва ли «слабые» хлопки выведут из равновесия этого монстра и станут причиной досрочного затопления. Товарищи помчались дальше, выбивали двери, строчили из автоматов, а Глеб ворвался, зажимая нос, в окутанное гарью помещение. Судя по всему, здесь кто-то жил – герметичный пластиковый бак, заполненный на четверть мутной водой (выпаривают соль из морской?), взрывной волной отбросило к стене. Разметало груду одеял – бедненькие, мерзли тут всю зиму…