Эльмира Нетесова - Женская месть
— Ты не брюзжи, Толяну видней. Да и Анька баба путевая. Я ее давно знаю, — вступился сапожник за соседку.
— Все они путевые! Только с какого пути взята? Неужели нужно снова душу измочалить, чтобы в моей правоте убедиться?
— Это твоя правота. У них она другая. Ты на сучонку завис. Ну, где видел путевую официантку? На каждой печать ставить негде!
— Не скажи, Захарий! Сколько раз получил я по роже именно от официанток за безобидное, по заднице погладил, а получил по самой роже. Да еще грозились вырвать самое дорогое голыми руками. Вот тебе и официантки! Не приколешься! Шухер на весь кабак поднимет, ее пасть никакими чаевыми не заткнешь. Так что тут на какую нарвешься, как повезет.
— Илья, я со своею бабой почти сорок лет прожил. Девкой взял, а под конец хуже путаны стала. Такое несла, вспомнить гадко. Сучонка постыдилась бы вслух брехнуть. А она детей не постеснялась. Хотя уже старуха, как язык повернулся? Вот тебе и родная половинка. Я до сих пор опомниться не могу.
— Понятное дело, если простить не мог. Ну, скажи, неужель ты от нее за всю жизнь ни разу левака не дал?
— Ну, это ты круто взял! Оно, конечно, без трепа и шухера. Зачем огласка? Все мужики подружек на стороне имеют. Но нельзя ж этим хвастаться. А я один раз влип круто, — оторвался на минуту от дела, потер шею, взвывшую от памяти:
— Вернулся я от своей подружки под «мухой». А время к полуночи. Нет бы враз спать завалиться, я жрать захотел. Сел к столу на кухне и потребовал накормить. Но бабу назвал именем подружки. Что тут было! Валька враз за каталку и по шее звезданула. Я тут же протрезвел. Хотел бабе по соплям вмазать. Она за кипящую кастрюлю ухватилась. Я за миску с горячим борщом. Крик подняли такой, что не только своих детей, соседей всполошили. Валька плеснула мне кипятком на ноги, я ей борщом пузо обжег. У бабы из носа кровь, у меня шея вспухла. Короче, разборка была крутой. Понятное дело, говорил, что назвал ее именем клиентки. Но Валька не поверила. Мол, с чего бы чужую бабу Юленькой назвал, знать, шуры-муры с нею крутишь, плюгавый барбос! Если б не соседи, пришибла бы в тот день. Так с тех пор себя в руках держал и язык под замок посадил.
— С подружкой не завязал?
— А она причем? Сам дурак! Многие вот так горели дома. Проговорится случайно и получит. Бабы на такие вещи ушлые. Ну, а я однажды тоже взял ее за жабры. Канун восьмого Марта был. Пришла моя инфекция с работы «под шафэ». И достает из сумки дорогущие духи. Я и спроси, кто спонсор? Валька оскалилась и ляпнула:
— Думаешь, все жлобы, как ты? Ошибаешься, меня не просто уважают, а и любят. Вот видишь, какие подарки дарят!
— Я озверел от этих слов! Уж как вломил ей, сам удивился, как она выжила. Но тогда ни о чем не думал. Обидно стало. Чуть мы с нею не развелись тогда. Я к ней с полгода не подходил. Откинуло от бабы. За шлюху держал. Не скоро улеглась обида. Заодно новых подружек завел.
— О! Тебе можно, а ей нет? — прищурился Илья.
— Она баба! А я только отомстил, уравнял шансы, сама повод дала. Да и что я? Мне не рожать! А вот ей не простил бы!
— Ну, как бы ты узнал тогда от кого ребенок?
— Это особым отцовским чутьем угадывается. Берешь на руки и чуешь, раскрылось ли сердце навстречу дитенку, зазвенел ли навстречу ему колокольчик, запел ли песней в душе. То самая верная проверка родства! А я когда дочку впервой взял, она от радости всего меня обоссала. Так что до самых колен прочувствовал свою кровь. И вопросов уже не было. Передал я ее Вальке и с тех пор старался не брать на руки.
— Она на кого похожа?
— В какую-то родню пошла. Ни в меня, ни в Вальку и характер спокойный, тихий. Не любит брехаться. Ко мне ласковой росла. Не то что Наташка, та с рожденья матюкальник. Как отворит пасть, все из дома беги. Никому ночами спать не давала. Так и выросла атаманшей. Стерва, не девка! Ей сам черт прямой родственник, всех с ума свела, — жаловался Захар.
— А я уже успокаиваться стал. Не свербит душу, как поначалу. Время все же лечит, — признался Илья вполголоса.
— Я своих и не вспоминаю. Не то при жизни, на погосте видеть не захочу никого.
— А и мне тяжко. Не стала ждать. Мало того, согласилась с тем, что ребенок чужого дядьку отцом зовет. Да еще вякнула, мол, не беспокойся, алименты брать не буду. Обойдемся без твоей помощи. У меня все внутри закипело. Ведь я отец! Она даже общенье с сыном запретила. Мол, о благе ребенка заботится, не хочет его душу терзать. Но все равно, придет время, и он узнает кто его отец!
— Илья! Не горячись! Вон у меня есть брат. Он двоюродный. Так вот тоже погавкался с бабой и слинял к матери. А через время сын к нему пришел. Насовсем. И как ни билась мать, мальчишка и на суде сказал, что хочет жить с отцом. И что думаешь, судьи решили как пацан захотел. Отдали отцу, а баба уже ничего не может. Суд велел ей алименты мужу платить за сына. Во, смех! Верно наш — единственный такой в целом свете!
— Теперь таких поприбавится! — заметил Илья мрачно.
— А у нас на работе неприятность, охранника ранили. Видно, хозяина достать хотели. Но не получилось. Ребята от него ни на шаг. Наверное, их предупредили, — сказал Илья.
— За что стреляли? Убить хотели?
— Конечно!
— И поймали бандюков?
— Ищет милиция. Враз накрыть не удалось. Смылись на скоростной, на БМВ. И номер никто не увидел. В темноте даже цвет машины не рассмотрели. Но ничего, найдут, куда от них денутся? Лишь бы с нашим все обошлось.
— А я и не думал, что у тебя на работе стреляют, — округлились глаза Захара.
— Дед! А где теперь не опасно? Вон я всего- навсего к бабе зарулил. Что тут такого? А без приключений не обошлось. И меня ее сутенеры могли урыть. Никто б не нашел, куда я делся. Место там глухое, гиблое. Милиция не любит появляться в тех турлах. Конечно, эти козлы не одного угробили. Эта баба — официантка, вместо наживки у них канает. Сколько на нее клюнуло, теперь ни счесть. Когда-то расколят эту кубышку, всех выведут на чистую воду, — злился Илья.
— Вот раньше, в нашей молодости, таким не промышляли!
— Да брось, Захар! Ничто не берется ниоткуда! Притоны испокон веку были, проституток всегда хватало. Открыто не работали, как теперь. Но на красный огонек всегда сворачивали мужики и никогда не ошибались. А эти шлюхи всегда дышали «под
крышей» сутенеров. Те вовремя предупреждали о милиции, помогали слинять, трясли клиентов и самих путан. Потому, получали кучеряво. Ни одна сучонка не дышала без прикрытия. Потому, не звени пустое. Конечно, теперь в городах полно притонов. Открыто работают. Скоро зэкам на зону станут привозить шалав, — рассмеялся Илья.
— Да брось ты! — отмахнулся Захар.
— Посмотришь. Много времени не пройдет. Главное, чтоб налог платили. А другая сторона дела никого не интересует. Как ни закрывай, сколько ни запрещай, сучню, как чуму, быстро не изведешь. Она живуча. И коль где появляются мужики, обязательно рождаются притоны.
— А ты по ним тоже бегал?
— Я именно в притоне мужиком стал.
— Сколько же годков тебе было? — поправил очки на носу Захарий.
— На четырнадцатый перевалило!
— Батюшки! — выронил очки сапожник.
— Зачем же так рано?
— Как созрел!
— А где деньги взял на озорство?
— Ну, вот, сразу подавай подробности! Между прочим, меня в своей семье поняли, и отец спокойно отслюнил. Допер, что иначе сопру больше. Отвечать пришлось бы одинаково. Потому, отдавая, сказал, чтоб не выбирал дорогую. Для начала годится средняя. Она обучит всему как надо. А уже потом, когда все узнаю и повзрослею, можно и другую выбрать.
— Дурак он у тебя! — сплюнул Захар.
— Не ругай отца. Я им и теперь горжусь. Он ни в чем мне не отказывал. И когда пришел в притон, ко мне подошла баба. Ну, совсем не похожая на ту, какую я хотел. И гундит мне в рожу:
— Пошли со мной, соколик, касатик ненаглядный!
— Я как глянул, разом обомлел. Моя бабка моложе ее. Ну и ляпнул:
— Бабусь, а что с тобою делать стану? Я к девкам намылился. А она в ответ:
— Под одеялом все едины. Чего тут ковыряешься? Небось, еще голой бабы ни разу не видел?
— Я как представил, что будет, если эта тумбочка заголится, аж тошно сделалось. А бабуля хохочет:
— Держись, мышонок облезлый! Тебе только со мною надо тренировку пройти. А уж потом к натуральным девкам клеиться. Пошли, пока я согласна. Не пожалеешь, слово даю. Век эту ночь не забудешь. Оно и по деньгам выгодно. Вдвое дешевле возьму.
— Я по сторонам глазею. Выход ищу. Забыл все на свете. Тут, глядь, девка появилась. Увидела нас и сразу подошла к старухе, спросила зло:
— Уж не клеишься ли ты к нашему клиенту? Иль снова вздумала зашибить по старой памяти. Так знай, если засеку, ощиплю наголо со всех сторон! А вдруг сама не справлюсь, девок позову!
Та бабка быстро смылась. Оказалось, она в том притоне уборщицей шестерила. А раньше известной путаной была. Вздумала прошлое вспомнить. Но что самое смешное, именно к ней по старой памяти отправляли своих балбесов на выучку деды, помня, какою лихой была в молодости эта Маргарита. Ее так и звали мужики города красоткой Марго. Уж не знаю, какою она была раньше. Но в тот день, когда ее увидел, не став мужиком, мог потерять все. Но девка выручила. Уволокла в свою комнатуху, растормошила, приласкала, я и забылся, ожил, стал мужиком и потом частенько заглядывал в тот притон, — признался Илья.
